Инесса Иванова - Избранница Серых холмов

Здесь всё обман, иллюзия. Моя мать умерла, отец пропал без вести, а меня отправили к сидам, чтобы не отняла трон у узурпаторши.

Лицо той, что прикидывалась королевой Нелой, посерело, на гладких щеках появились борозды, как на коре дерева. И тут на помощь госпоже пришла Фианна. Кудесница плеснула в Арлена содержимым кубка, которое предназначалось мне, но фейри ловко отскочил в сторону.

Пурпурная жидкость пролилась на землю и высохла, не оставив следа. Та, что называлась моей служанкой, завыла и отступила к двери.

— Давай руку! — не сводя глаз с Нелы, Арлен спрятал в ножны кинжал и, держа в вытянутой руке раскачивающийся и светящийся трискель, подал мне свободную ладонь, чтобы помочь встать.

— Есть у меня в лесу хижина, — запела Нела. — Не знает никто, что живёт в ней мой Бог: ясень на ближней стороне, снаружи кустарник орешника, огромный дуб заключает её в себе.

Я помнила эту песню. Да и как иначе?! Многие наши напевы созданы не только для услады, они вплетают в себя нити древесной магии, которая может как умиротворить, так и воодушевить на подвиг. Или на жертву.

— Два вереском покрыты косяка, и перемычки сделаны из жимолости, — в дверях появился отец. Он подхватил песню, и вот их уже стало двое.

Если продолжу я, то у фейри нет шансов победить троих, поющих заклинание, охраняющее жильё мелиад. Не пускающее в его стены тех, кого хозяева не желают видеть.

Трискель в руке Арлена начал тускнеть.

— Ты же знаешь песню, Меви? — протянула мать, чьё лицо снова сделалось молодым и гладким. — Лес вокруг не имеет границ. Помнишь? Пой.

— Если ты это сделаешь, они оставят тебя навсегда. Меви, очнись! — крикнул Арлен, отбросив бесполезный трискель, превратившийся в простую серебряную пластину. Фейри повернулся и, обхватив моё разгорячённое лицо холодными руками, прошептал, глядя в глаза:

— Я не оставлю тебя здесь! Этого всего нет. Лес хочет высосать твою энергию, истощит настолько, что ты умрёшь. И по закону будет прав, ведь ты осталась добровольно. Не слушай их, слушай меня!

— Нет, Меви! Он не друг тебе, — отец подошёл ближе на два шага и с опаской покосился на фейри. — Он ведь хочет не спасти тебя, а отдать сидам. Чем наша семья хуже жителей подземных чертогов?

— У нас тебе будет хорошо, — улыбнулась мать, прильнув к отцу, или та, что приняла её облик.

Я и сама уже не понимала, где правда, где ложь и чему можно верить. Всё было таким настоящим, что остаться хотелось именно в этой, измененной реальности.

— Мы любим тебя. И понимаем. Фейри — нет.

— Замолчите! — Арлен был не в силах заставить их молчать, но отступил на шаг, к окну, всё так же смотря мне в глаза и мягко обнимая за плечи. — Не слушай их, ты не должна сдаваться. Они и Уну погубят, и тебя. У тебя есть причины жить.

— Какие, достопочтенейший арт? — громко спросила Фианна язвительным голосом. Кудесница встала рядом с остальными, Нара заняла место у двери, всем видом показывая, что не даст нам выйти. — Ты везёшь её на погибель. Только перед смертью она испытает боль, страх, отчаяние. А с нами всё будет иначе.

Сомнений не осталось. Амулет на груди, тот самый змеевик, что подложил мне неизвестный, вдруг проснулся и потеплел. Я увидела себя и Арлена внутренним взором.

Мы всё так же стоим на тёмной поляне среди деревьев, придвинувшихся так близко, что их ветви касаются наших плеч, корни оплетают ноги. Ещё немного, и мы сами станем деревьями. В этом и состояла участь тех, кто попадал в лес.

Я посмотрела в синие глаза фейри, полные отчаяния и решимости биться до конца.

— Зачем мне уходить? — тихо спросила его я. — Вы ведь всё равно отвезёте меня в подземные чертоги? И Уну тоже.

— Никто не знает, что произойдёт до того, Меви. Поверь, я много повидал, сотни раз переходил Черту, силой приводя в Фейвильд тех, кто считал свою жизнь законченной. Людей. И некоторые обретали здесь счастье. Но если ты решишь остаться, в любом случае проиграешь. Умрёшь и не узнаешь, что ждало в конце путешествия.

— Это произойдёт нескоро, — мать оказалась по правую руку от меня, и фейри попытался отстранить её, но получилось не полностью, он быстро терял силы. — Мы будем вместе многие годы, Меви. Ты проведёшь их так, как всегда мечтала. А потом, когда устанешь, заснёшь в наших объятиях.

Светло-зелёные глаза матери убаюкивали, голос уносил в сказочный мир, где мёртвые снова живы и дарят любовь своим близким. Ненастоящий — и оттого кажущийся идеальным.

— Меви, борись, — не унимался Арлен, раз за разом встряхивая меня за плечи. — Ради себя и всего, что тебе дорого. Это не твои родители, они бы не хотели тебе такой судьбы.

Я усмехнулась. Мать не хотела, а отец… Он не смог жить без неё. И ушёл, не думая обо мне. Хотела бы я такой любви: всепоглощающей, заставляющей забыть долг и нужды дочери?

— Нет, — был мой ответ. — Вы не те, кто меня любили.

— Мы те, кого любишь ты, — тихо произнёс отец, но трискель на моей груди разгорелся всё сильнее, уже обжигая кожу.

Арлен заметил свечение и аккуратно, не отпуская моей руки, снял змеевик с шеи, касаясь прохладными пальцами кожи. Провёл по волосам, нежно, как старший брат или робкий обожатель. Неотрывно смотря в его ярко-синие глаза, я чувствовала, как силы возвращаются, а сомнения тают.

Нет, что бы ни было впереди, остаться здесь не моя судьба.

— Ничего не бойся, я держу тебя, — произнёс Арлен и осторожно дотронулся губами до моего рта.

Я очнулась, когда над головой засияли звёзды, и первое время ничего не могла вспомнить. Лежала в двигающейся повозке и смотрела на небо.

Ночь была тёплой, жаркой, такие редко случаются во время Лугнасада, когда осень уже стучится в дверь и переминается с ноги на ногу на пороге. Звёзды плавали, как рыба в озере, и я не сразу поняла, что лежу в повозке, которая еле движется по накатанной дороге.

— Слава Духам, вы очнулись, арта, — шепнула Кхира, на коленях которой покоилась моя голова. — Арта Уна только что выпила травяного настоя подорожника и заснула. Я и для вас приготовила пару чашек. Вы обе потеряли много сил.

Я приподняла голову и оглянулась вокруг. Поле, менгиры — большие камни, обозначающие тропы сидов, — а главное, мы съехали с Главного тракта и катились по одной из бесчисленных дорог, что ведут куда угодно, в любую сторону света.

Редко кто в Фейвильде путешествовал так много, что проходил по всем путям. Даже Ищейки.

— Вам лучше, Меви? — подъехал к повозке Арлен. Он спросил негромко, кинув взгляд на Уну, отдыхающую на скамье напротив, и её двух служанок, сидящих тут же.

И тут я вспомнила всё, что случилось со мной в лесу. И то, какими тёплыми были губы фейри, поцеловавшего меня, перед тем как я лишилась сознания.

— Что это было? — спросила я Арлена, опуская глаза. Только бы не заметил моего смущения и приписал румянец на щеках недавнему потрясению. — Что за лес такой? Почему вдоль Главного тракта таится зло?