Михаил Усачев - Автократия Гоблинов 4 [СИ]

Старый правитель всей гномьей расы был первым, кто эти новости узнал, но вот тут же их проверить у него не было шанса. Весь город был в состоянии войны. Так что, просто позволив гоблинам сбежать и никак им не мешая, он собрал все разрозненные по улицам войска. Сплотил армию и, уже во главе всего войска вернулся на площадь у городского храма. Туда, где уже давно стояло оцепление из приближённых стражей королевской семьи.

Едва приблизившись к ступеням этого места, он взглянул в глаза охраняющих проход солдат. Никто из них не смел говорить без разрешения, но тонкие улыбки на их лицах уже кричали ему, чего именно ждать. Кричали, трубили в набат, и он едва сдержался, чтобы на глазах у стражей и стоящей за спиной армии не побежать вперёд как потерявший рассудок юнец.

— Значит, правда? — Спросил он, посмотрев на одного из стражников, а тот просто осторожно кивнул. Показав своему правителю уверенную, но очень осторожную улыбку.

Больше не смея сомневаться. Король Гномов вошёл в храм и быстрым шагом, в темноте, достиг места, что последние годы не несло его народу ничего кроме отчаяния.

Вместо одного жреца, презирающего собственное бессилие, его встретила целая группа служителей храма, и их души пылали надеждой больше, чем когда-либо.

Больше десяти жрецов стояли выстроившись в линию, и каждый из них послушно поклонился прибывшему королю. Расступившись в стороны, открыв дорогу к бассейну и показав ему женщину, всё это время стоявшую там.

В красивом платье, с необычайной нежностью во взгляде, она держала в руках шевелящийся и мирно сопящий свёрток, закутанный с головой в серовато-зелёный платок и украшенный вышивкой с гербом королевской семьи.

— Прости, — тут же сказала она, посмотри на своего мужа. — Я… не смогла сдержаться.

— Всё хорошо, — то, что эта женщина пришла сюда раньше него, его совсем не беспокоило. Напротив, он был даже рад. Подойдя ближе и обняв её за плечи, он осторожно, одним пальцем, поправил кончик платка в её руках. Отогнул его край и посмотрел на уже спящего младенца. — Всё хорошо, — повторил он, коснувшись его и ощутив живое, идущие из груди тепло. — Хорошо…

Жрецы храма за его спиной хотели тихо удалиться, но правитель одним движением их остановил.

— Могу я? — Нерешительно обратившись к женщине и получив кивок, он осторожно взял на руки собственного сына, а затем сам направился к выходу из храма, побуждая остальных следовать следом за ним.

Множество гномов было собрано на площади и шепотки и слухи в такой момент носились над ними в почти физической форме. Однако, стоило их королю появиться, как все тут же замолчали. Просто смотрели на него, и на тот свёрток, который их Король держал.

В свою очередь, правитель этого народа остановился прямо перед ними. Обернулся назад, чтобы посмотреть на вход в храм. На две статуи первых Копателей и то послание, которое они за собой оставили.

…

«От первых детей, кто увидел свет. Всем остальным, кого этот свет не покинет».

…

Сейчас, в привычном полумраке подземного города, из-за огромной дыры в стене, весь мир вокруг заливал яркий солнечный свет. Разрывая тьму, пробиваясь через уже оседающую пыль, этот свет яркими лучами падал и на площадь, и на него, и на его закутанного в платок сына.

— Я думал, что я буду последним… — Негромко сказал король, но его голос тут же достиг разума каждого из стоящих на площади. Нежно коснувшись пальцами своего дитя. Так осторожно, будто боясь сломать, он посмотрел на стройные ряды его армии и на толпящихся за ними зевак. — Последний сын королевского рода, кто видит свет завета, оставленного нам предками. Я думал, что надежды нет.

Подняв голову, он поднял голос, да так, что он прокатился над площадью словно цунами.

— С того самого дня, как Её голос исчез. С тех самых пор ни прошло и ночи, чтобы я не искал выход. — Вновь опустив голову, старый король очень тепло посмотрел на своего сына. — Ни прошло и ночи, чтобы я не искал надежду. Я молил всех богов, прося их о милости. Я умолял каждого, кто мог меня услышать. Обещал что угодно, лишь бы наши дети тоже могли увидеть свет.

Смотря на солнечные лучи уже клонящегося к закату солнца, но всё ещё играющие на теле его новорождённого ребёнка, он распрямил плечи, вновь посмотрев на толпу.

— Я знаю, что я не был одинок. — Сказал он. — Я знаю, что сейчас, спустя столько лет, стоять на моём месте хочет каждый из вас. — Без сомнений, вид короля с собственным сыном разжигал надежду каждого из гномов. Каждый из них хотел вернуться домой, каждый из них хотел ворваться в храм. — Однако, — грохот королевского голоса проник в их мысли даже против воли. Возвышающийся над толпой правитель медленно повернулся назад, а затем передал так бережно хранимый им свёрток стоящей за его плечом жене. — Я попрошу вас немного подождать, — сказал он, освободив руки только для того, чтобы взять в них рукоять огромного боевого топора.

Топор, который он не доставал и не использовал много-много лет, всё ещё лежал в его ладони и вновь был готов проливать кровь. Распрямив спину и выпятив грудь, могучий правитель словно вернул себе молодость и боевую стать. Вытянул руку, держа свой топор словно пушинку и указал его пиком на огромную дыру в стене подземного города.

— Я не знаю, как они это сделали. — Сказал он. — Я не знаю, пришли ли они, потому что хотели помочь. Я не знаю, услышали ли они наши мольбы. Я не знаю, как так получилось. Даже если это просто была случайность. Я знаю одно. — Опустив топор и выждав паузу, король набрал воздуху в грудь и сказал. — Я знаю, что на величайшую для нашего народа милость, мы ответили им войной. Мы вынудили их бежать из нашего города. Мы те, кто в ответ на будущее нашей расы, нанесли им смертельную обиду.

Тихо положив оружие на плечо, король шагнул вперёд и спустился с лестницы, направившись прямо туда, куда недавно указывал отточенный пик его боевого топора.

— Из-за нас, они не только понесли потери, но и были вынуждены убегать именно туда. — Сказал он, двигаясь между рядов собственных собратьев. — Если они там погибнут, то это будет не только наша вина, но и величайший позор. Я молил богов, говорил, что сделаю для них что угодно, но они не ответили. Вместо этого нам ответили гоблины, — пускай. Если они из-за этого решения погибнут, то как я после смерти смогу посмотреть в глаза собственных предков?!

Вскинув топор, он покинул ряды своей армии и, оставив её позади, проорал во всю глотку, буквально из последних сил.

— Я иду туда! И если моя жизнь — то, что они попросят — пусть! Пока их жизнь — надежда нашего народа, я с радость положу там свою голову!!

Смотря на спину удаляющегося и распалённого горячкой короля, тысячи собравшихся тут гномов думали, что насколько же они все слепы. В самом деле, как их король и говорил. Все они, едва увидев его сына тут же хотели побежать домой. Трагедия подземного народа длилась так долго, что в городе больше не было домов, где бы ни стояла укрытая тканью колыбель. Был ли в этом городе гном, кто не молил бы всех богов о том же, что и их король? Был ли среди них тот, кто не искал света? Вот только, лишь его увидев, каждый из них, все до одного тут же о своих обещаниях забыли.