Стивен Лохед - Талиесин

— Вернись, Талиесин, — нараспев повторяла Моргана. Он обернулся и увидел, что она манит его рукой. — Ты вернешься ко мне, Талиесин… вернешься…

Харита вошла в сад и увидела Талиесина, когда тот выходил из рощицы. Она привязала серого рядом с его конем и торопливо пошла навстречу.

— Что случилось? — Радостная улыбка сползла с ее лица. — Что с тобой?

Он притянул ее к себе, чувствуя умиротворяющее тепло.

— Ничего, — сказал он. — Ничего не случилось.

Она отстранилась на расстояние руки.

— Ты уверен? У тебя был такой испуганный вид, что я подумала…

— Ш-ш-ш… пустяки. Ничего не было. — Талиесин приложил палец к ее губам. — Ты здесь, а все остальное неважно.

— Мне нельзя было приходить, — твердо сказала она, высвобождаясь из его объятий. В следующий миг она смягчилась и сказала: — Ой, Талиесин, ничего не выйдет. Отец очень зол на нас. Он не позволит нам пожениться.

— Почему? — Он снова попытался притянуть ее к себе.

Она не давалась.

— Я давно не видела его в таком гневе. Вчера он отказался со мной говорить.

— Но он же дал нам земли, — напомнил Талиесин. — Если наши народы станут соседями, не понимаю, почему нам не стать мужем и женой.

— Все не так просто, и ты отлично это знаешь. — Она повернулась к нему спиной. — Я тебе говорила: нам не суждено быть вместе.

— Харита, — твердо сказал он. — Взгляни на меня.

Она вновь повернулась к нему, лоб ее был нахмурен.

— Ты знаешь, что нужна мне. Хочешь ли ты этого?

— Неважно, что я хочу.

— Почему? Зачем такое самоотречение? Разве ты не достойна любить и быть любимой?

— Любить? — Харита печально покачала головой. — Не говори мне о любви, Талиесин.

— Тогда скажи, каким словом тебя покорить, и я произнесу его. Я скажу, чтобы звезды небесные стали твоим венцом; я скажу, чтоб цветы полевые стали твоим платьем, чтоб ручей стал напевом в твоих ушах и тысячи жаворонков услаждали твой слух; я скажу, чтоб ночная тишь стала тебе ложем, полуденный зной — покрывалом; я скажу, чтобы пламя всегда озаряло тебе путь, а золото блеском своим наполняло твою улыбку; я буду говорить, доколе суровость твоя не смягчится и сердце твое не оттает.

— Красивые слова, певец. Можешь включить их в свою песню, — послышалось из-за деревьев.

Харита вихрем развернулась на голос.

— Моргана! — Она обвела взглядом деревья и дорожки, но там никого не было. — Моргана, где ты? Выходи, и побыстрее!

Долго ничего не было слышно, потом зашуршала цветущая ветка и выступила Моргана с нехорошей улыбкой на губах.

— Ревнуешь, сестрица? Не злись! Это только игра, праздное любопытство и ничего больше.

— Что ты тут делаешь? — возмущенно спросила Харита, заливаясь краской.

— Мы встретились чуть раньше, — пояснил Талиесин, стараясь разогнать напряжение. — Мы немного поболтали, пока я ждал. Я не знал, что это твоя сестра.

— Ты не говорила Талиесину обо мне? — невинно поинтересовалась Моргана. — Почему? Боялась, что я его уведу?

— Уйди! — Харита с непреклонным видом уперла руки в бока.

— Тебе меня не прогнать! — Моргана угрожающе надвигалась. Ее глаза блестели холодно, словно осколки зеленого гранита, в голосе звучала решимость свернувшейся в кольца змеи. — Я не уйду!

Талиесин встал между девушками. Моргане он сказал:

— Ты получила свое возмещение. А теперь иди, и расстанемся друзьями.

Моргана перевела взгляд с Хариты на Талиесина. Выражение ее лица, настроение, да и вся сама она разом смягчились.

— Да, друзьями, и более того, — прошептала она.

— Моргана! — в ярости выкрикнула Харита. — Я не боюсь твоих жреческих штучек. Убирайся, и чтоб мы тебя больше не видели!

— Я уйду, — преспокойно отвечала Моргана, — но не думай, что от меня так легко избавиться.

Давид слушал и хмурился. Однако, когда Талиесин окончил свой рассказ о разговоре в роще, священник ободряюще улыбнулся и сказал:

— Ты правильно встревожился, но, покуда ты силен в вере, опасность тебе не грозит. Возможно, девица Моргана и впрямь обладает какой-то силой — я нимало не сомневаюсь в твоих словах. Однако наш Спаситель куда сильнее. Господь не бросает тех, кого призвал, и не уступает их лукавому.

Талиесин спросил:

— Скажи, добрый брат, как Спаситель узнает Своих чад?

— По их вере. А те, кто верят, свидетельствуют о Его смерти и воскресении, крестясь водой, как Сам Господь крестился от Иоанна. Это простое, но самое священное из таинств. Не так давно я крестил царя Аваллаха.

— Можешь ты окрестить и нас? — спросил Талиесин, беря Хариту за руку.

— Конечно. — Доброе лицо Давида расплылось в широкой улыбке. — Прямо сейчас? Лучшего времени не выбрать.

— Согласен, — сказал Талиесин. — Пусть будет прямо сейчас.

— Коллен! — крикнул Давид в сторону церкви, — клади топор и присоединяйся к нам. Мы идем к озеру крестить наших друзей.

И так все четверо направились к озеру: священники пели латинские псалмы, Талиесин с Харитой решительно и медленно шагали следом. Когда они подошли к озеру, Давид зашел в воду, повернулся и простер к ним руки. Его одеяние колыхалось на мелкой ряби.

— Идите сюда, друзья, ибо приблизилось Царствие Небесное.

Харита и Талиесин побрели по воде к Давиду. Коллен продолжал петь, его мощный красивый голос разносился над поверхностью озера. Давид поставил их по обе стороны от себя, лицами друг к другу.

— Хорошо, когда человек рождается заново, — сказал он. — Смотрите же и запомните на всю жизнь. — С этими словами он распростер руки, поднял лицо к небу и начал молиться: — Отец Небесный, благодарим Тебя, даровавшего нам воду в знак очищения и возрождения; благодарим Тебя, проведшего Сына Своего сквозь глубокие воды смерти и возведшего Его к новой жизни и соделавшего Его Царем Небесным. Благослови воду сию и рабов Своих, омывающихся от греха, и соедини их нашему Господу в смерти Его и в новой жизни. Помяни их, Отец Небесный, и дай им мир, и надежду, и жизнь вечную. Аминь.

Коллен тоже сказал «Аминь», и Давид продолжал:

— Мы, родившиеся от смертных матери и отца, должны родиться снова, ибо в Священном Писании сказано: кто не родится вновь, не увидит Царствия Божия. И потому Бог, мудрый и праведный, велит нам вновь родиться от воды и Духа. Крещение — второе наше рождение.

Потом, повернувшись к Талиесину, сказал:

— Желаешь ли ты принять таинство крещения?

— Да, — отвечал Талиесин.

— Тогда встань на колени, — сказал Давид и, когда бард опустился на колени, спросил: — Веруешь ли в Иисуса Христа, Сына Божия единородного?

— Верую, — отвечал Талиесин.

— Каешься ли в грехах своих?

— Каюсь.

— Отрицаешься ли зла?

— Отрицаюсь.

— Сочетаешься ли ты Иисусу Царю нашему и Владыке, и клянешься ли любить Его, и следовать за Ним, и служить Ему во все дни живота твоего?