Стивен Лохед - Талиесин

Рогатые зашептались. Двое других подняли тело и уложили его перед камнем. Первый шаман забрал барабан, горшок с краской и вышел из круга.

— Талиесин! — Мальчик услышал свое имя, почувствовал, как его трясут за плечо. — Талиесин!

Он обернулся и взглянул на отца. Встревоженное лицо Эльфина постепенно обретало четкость, а рогатые шаманы, их бездыханная жертва и, наконец, частокол поблекли, медленно растворяясь в воздухе.

— В чем дело, сынок? Ты стал серым, как смерть. — Эльфин крепко сжал его плечо.

Талиесин схватился за голову.

— Опусти на место, — прошептал он, потом закричал, глядя на отца огромными от ужаса глазами: — Опусти на место! Опусти камень на место!

— Хорошо, — медленно сказал Эльфин. — Мы положим его обратно. — Он выпрямился, глянул на пожелтевшие кости в открытой могиле. — Не все, что найдено, следовало найти, кое-чему лучше оставаться в забвении.

Они принялись укладывать камень, что было лишь немногим легче, чем его поднять. Все это время Талиесин ощущал давящую атмосферу поляны как враждебную силу, которая им мешает. Однако камень медленно поддавался и наконец с шумом рухнул на место своего упокоения.

Только когда плита снова легла на землю, Талиесин вздохнул свободнее.

— Дело было не в камне, — объяснил Талиесин. — Рогатый хотел, чтобы ему снова стали приносить жертвы. — Его передернуло. Он с опаской взглянул на отца. — Это было бы дурно.

Эльфин кивнул и в последний раз огляделся.

— Вот и я чую — нехорошее это место. Довольно мы тут побыли. Идем отсюда.

Они пошли назад через лес и спустя некоторое время наткнулись на ручей. День уже клонился к вечеру. Лошади сонно пощипывали травку, собаки, свернувшись, дремали у их ног, положив головы на лапы. Когда Эльфин и Талиесин, плескаясь, двинулись через ручей, гончие проснулись и вскочили с лаем.

— Придется поторопиться, чтобы засветло попасть в каер, — заметил Эльфин, усаживаясь в седло. — Видно, мы пробыли на поляне дольше, чем нам показалось. Готов?

— Готов, — отвечал Талиесин, перебарывая желание в последний раз обернуться на лес.

Они хлестнули поводьями и галопом понеслись прочь.

Первая дрожь пробежала по земле Келлиоса перед самым рассветом.

Харита проснулась среди ночи из-за того, что едкий сухой воздух сгустился в сплошной давящий покров. Чувствуя, что ей нечем дышать, она встала, вышла на балкон и стояла, глядя на слабо мерцающий город. Океан неустанно перекатывался по своему ложу, звезды красновато горели в сером ночном небе — и Харита поняла, что час наступил.

Она приняла это с хладнокровием, воспитанным годами выступлений на арене, и в последний раз взглянула на спящий город.

Со стороны далекой горы донеслось глухое рокотание летней грозы. «Началось, — подумала Харита. — Спи, Атлантида, пришел день твоей смерти. Прощай!».

Рокот перешел в еле заметную дрожь. В городе завыли и заскулили собаки. Они знали. Скоро узнают все.

Она надела то, что давно приготовила на этот день: простую, прочную льняную рубаху, широкий кожаный пояс и сандалии, в которых выступала на арене. Привычным движением заплела косу, подвязала белым кожаным шнурком, надела на шею любимую золотую цепь и торопливо вышла из комнаты ударить в набат — колокол, который приказала повесить посреди портика, чтобы слышал весь дворец. Последние раскаты еще замирали в воздухе, а Харита уже бежала к Аннуби.

Она вошла без стука. Аннуби сидел за столом, перед ним лежал Лиа Фаил в шкатулке из дерева гофер. Глаза прорицателя были красными от усталости.

— Началось, — сказала Харита.

Он кивнул, закрыл глаза и шепотом выговорил:

— Да.

— Так собирай вещи, идем в порт. Будем ждать Белина.

— Белин не успеет, — сказал Аннуби. — Я остаюсь здесь.

— Нет, ты мне нужен. — Тон ее не допускал возражений.

Аннуби пожал плечами, встал, в последний раз оглядел комнату и шагнул к двери.

Дрожание прекратилось, но воздух все так же давил, и в нем ощущался резкий металлический запах. Собачий вой зловещей музыкой заполнял дворец.

В главном переходе они встретили Лиле, перепуганную и взволнованную. Она держала на руках спящую Моргану и, увидев Хариту, бросилась к ней с вопросом:

— Пора?

— Да, — отвечала Харита. — Где мой отец?

— В постели, спит.

— Разбуди его и приступай к своим обязанностям.

Лиле колебалась.

— Дай мне ребенка. — С этими словами Харита забрала Моргану из ее рук. — А теперь поторапливайся.

Лиле побежала по переходу.

— Возьми Моргану, — распорядилась Харита, протягивая ребенка Аннуби.

Тот брезгливо скривился, но девочку взял. Она тут же проснулась и подняла крик.

— Жди у фургонов, — приказала Харита, и Аннуби, спотыкаясь, побрел в дрожащую ночь.

Харита проверила, как выполняется каждое ее распоряжение, уверенно и деловито переходя от одного дела к другому. Последние несколько недель вымотали ее и душевно, и физически. За это время она собрала гору припасов и инструментов, все упаковала, по возможности защищая от морской воды, заставила дворцовых служащих, как те ни возмущались, отработать составленный вместе с Лиле план эвакуации, обратила все дворцовые сокровища в наличные золото и серебро, скупила множество рыбачьих лодок, чтобы доставить людей и припасы на корабли, проследила за погрузкой в фургоны предметов первой необходимости — труд титанический, потребовавший сил, терпения и воли, которых она за собой прежде не знала. Теперь, в последние страшные минуты, она сохраняла спокойствие. Пусть мир вокруг рушится, смерть не застанет ее мечущейся в постыдной панике. Она разбудила тех, кто не проснулся сам, и велела им приступать к намеченным прежде делам.

— Не задумывайтесь, — говорила она самым робким. — Делайте, что сказано, и побыстрее.

В итоге, когда несколько часов спустя дворец содрогнулся от первых толчков и черепица градом посыпалась в темные дворы, фургоны уже стояли по четыре в ряд, десять в каждой колонне, возницы и седоки ждали. Кони вскидывались, выкатывая испуганные глаза в свете мятущихся факелов. Конюхи удерживали их, торопясь надеть шоры.

Харита стояла на лестнице, уперев руки в бока.

— Где Лиле? Неужели мне самой за ней идти?

— Царевна! — послышался голос. — Надо выводить лошадей. Если рухнут ворота…

— Знаю, знаю! Мы ждем царя. Ступай на свое место.

Говоривший исчез. Харита бросилась во дворец искать Лиле и Аваллаха. Второй раз тряхнуло, когда она бежала по длинной галерее в царскую опочивальню. Мраморные плиты под ногами задрожали, до ушей донесся далекий скрежет, как будто кто-то молол зерно между двумя огромными жерновами.

Она влетела в отцовскую комнату и увидела Аваллаха, одетого, в большом кресле. Лиле на коленях молила его встать и идти с ней. Он обернулся на звук шагов.