Рик Риордан - Перси Джексон и певица Аполлона

Келедона умолкла посреди ноты. И удивлённо уставилась на меня, а потом улыбнулась от удовольствия.

— Гроувер! — завопил я во всё горло. — А ну дуй сюда!

Лира тоже заткнулась. Над краем крыши возникла физиономия сатира.

— Ой, Перси… Мне… мне так жаль!

— Да всё нормально, чувак!

Я изобразил улыбку, постаравшись параллельно передать ему по эмпатической связи реальное положение дел. Целые связные мысли мне посылать никогда не удавалось, так что я постарался сосредоточиться на самом главном: будь наготове, соображай и действуй быстро. Надеюсь, дружище не протупит.

— У тебя там не найдётся ручки с бумагой? — крикнул я ему. — Я хочу перед смертью взять у этой леди автограф.

Гроувера аж перекосило.

— А… Э… нет. Но у тебя в кармане джинсов разве не было ручки?

Самый. Умный. Сатир. На свете. Браво! Отлично схватывает парень.

— А ведь верно! — я умоляюще воззрился на келедону. — Пожалуйста? Последнюю просьбу, а? Не могли бы вы извлечь ручку у меня из джинсов и подписать… да хоть бы их и подписать? Тогда я умру счастливым.

Золотые статуи не краснеют, но келедона выглядела крайне польщённой. Она наклонилась, ухватила джинсы, вытащила их на крышу и достала из кармана ручку.

Я аж дыхание задержал. Никогда ещё не видал Волнолом в руках у чудовища. Если она догадается, что дело нечисто, если поймёт, что её пытаются надуть, то может убить Гроувера. Клинки из небесной бронзы и на сатиров отлично действуют.

Дева меж тем изучала ручку, словно никогда ничего подобного не видала.

— С неё нужно снять колпачок, — любезно подсказал я.

Пальцы уже начинали соскальзывать с балки.

Келедона положила джинсы на бордюр рядом с клеткой и отвинтила колпачок. Волнолом обрёл жизнь.

Если бы я сейчас не висел над пропастью, то непременно оценил бы картину. Самое смешное, что я видел в жизни, ей-богу. Знаете, бывают такие розыгрыши: банка с конфетами, а под крышкой спрятана свёрнутая пружиной игрушечная змея?

Ну, вот тут было то же самое, только вместо игрушечной змеи наружу выскочил трехфутовый меч.

Небесный клинок вырос внезапно и во всю длину. Келедона отшвырнула его и отскочила подальше с отнюдь не музыкальным взвизгом. Естественно, она обратилась в птицу, но Гроувер был тут как тут. Он отбросил Аполлонову лиру и, схватив толстенькую золотую куропатку обеими руками, в мгновение ока запихал её в клетку и захлопнул дверцу.

Обезумевшая келедона принялась верещать и биться внутри, но места, чтобы превратиться обратно в женщину, не хватало, а в птичьем облике никакой магии у неё в голосе, слава богам, не осталось.

— Отличная работа! — воскликнул я.

Судя по физиономии Гроувера, его должно было вот-вот стошнить.

— Я, кажется, поцарапал лиру Аполлона, — траурно сообщил он мне. — И только что посадил птицу в клетку. Самый отвратный день рождения за всю мою жизнь.

— Не хочу тебя отвлекать, — напомнил я, — но я тут собираюсь сверзиться с небоскрёба.

— Ой, мама! — Гроувер подхватил лиру и наиграл бодрую мелодию.

Теперь, когда опасность миновала, а чудовище бушевало в надёжной клетке, все проблемы с магией лиры у Гроувера разом кончились. Как это для него типично! Он сотворил верёвку и бросил конец мне. Потом как-то умудрился вытащить меня наверх, где я благополучно и рухнул плашмя.

Внизу, под нами, на Таймс-сквер, всё ещё царил хаос. Там и сям бродили оглушённые туристы. Полиция пыталась остановить последних энтузиастов кордебалета. Горело несколько машин. От подмостков осталась куча дерева, кирпичей и поломанного звукового оборудования.

За Гудзоном величаво садилось солнце. Всё, чего мне сейчас хотелось, — это лежать тут, на крыше, не шевелиться и просто наслаждаться ощущением, что ты жив. Но наша работа ещё не закончилась.

— Надо доставить келедону обратно к Аполлону, — сказал я.

— Да, неплохо бы, — согласился Гроувер. — Но… может, сначала штаны наденешь? Вдруг он неправильно поймёт.

Аполлон ожидал нас в холле Эмпайр-стейт-билдинг. Три золотые девушки нервно мерили пол шагами у него за спиной.

Увидав нас, он просиял. В буквальном смысле — вокруг головы у него разгорелся яркий нимб.

— Великолепно! — сказал он, хватая клетку с птичкой. — Я отнесу её Гефесту на починку и на этот раз даже слушать не стану про вышедший гарантийный срок. Моё шоу начинается через полчаса!

— Да не за что, — великодушно ответил я на так и не прозвучавшее «спасибо».

Затем бог принял у Гроувера лиру, и чело его пугающе быстро заволокло тучами.

— Ты поцарапал её!!!

— Господь Аполлон… — захлюпал было Гроувер, так что мне пришлось срочно вмешаться.

— Это был единственный способ поймать келедону, — сурово отрезал я. — К тому же её можно отполировать. Пусть Гефест этим займётся. Он же у тебя в долгу, так?

Пару секунд я был уверен, что Аполлон нас обоих сейчас испепелит.

— Думаю, вы правы, — проворчал он, наконец. — Ладно, парни. Хорошая работа. В качестве вознаграждения вы оба будете допущены на моё выступление на Олимпе!

Мы с Гроувером посмотрели друг на друга. Оскорблять богов опасно, но ещё немного музыки сегодня и… Кажется, с меня довольно.

— Мы недостойны, — скромно сказал я. — Мы бы и рады, честно, но вдруг мы взорвёмся или ещё чего, как только услышим твою божественную музыку, да ещё на хорошей аппаратуре.

Аполлон глубокомысленно кивнул.

— И снова вы правы. Если вы там взорвётесь, это может помешать ходу концерта. А вы соображаете!

Он довольно ухмыльнулся.

— Ну, тогда я пошёл. С днём рождения, Перси!

— Это вообще-то день рождения Гроувера, — поправил его я, но Аполлон и его певицы уже растворились в золотом сиянии.

— Для одного выходного достаточно, — сказал я, поворачиваясь обратно к Гроуверу.

— Ну, что обратно в Проспект-парк? Можжевелка, наверное, вне себя от беспокойства.

— Ага, — согласился я. — И я дико, просто дико голоден.

Гроувер закивал так, что у него чуть голова не оторвалась.

— Если рванём прямо сейчас, успеем захватить Можжевелку и успеть в Лагерь Полукровок к вечерней спевке. У них есть печеньки!

Я вздрогнул.

— Только никаких спевок, пожалуйста. А на печеньки согласен, уговорил.

— Замётано! — воскликнул Гроувер.

— Пошли, друг Г., — похлопал я его по плечу. — Дадим твоему ДР ещё один шанс.

« Приколи хвост » — традиционная детская игра, известная примерно с начала XIX века. На стену прикрепляется картинка с осликом без хвоста, игроку дают бумажный хвост с булавкой, завязывают глаза, раскручивают и велят вслепую подойти к картинке и приколоть ослёнку хвост. Результаты возможны самые неожиданные. — Здесь и далее примеч. переводчика.