Михаил Игнатов - Гардар 4

А Маро пришлось выйти из палатки, подняться на повозку. И все это с легкой улыбкой, на глазах у майора Зиртоя и его големов. И только я, помогавший ей идти, знал как холодны ее пальцы, чувствовал, как бьет ее дрожь. И ничего не мог сделать. Я не мог бросить роту. Не мог сорвать ее с места прямо сейчас.

Мне пришлось пережить еще шесть бессонных ночей, пока нашу роту не сменила в охране у лаборатории другая, шестая рота нашей фемы. Одна из тех, что прорубалась вместе с нами сквозь химер к Илизу в Кернатуме. Так что легко понять на чьей стороне были их симпатии, когда они узнали подробности о тех, кто возился в самой лаборатории. Я ожидал, что капитан шестой роты доставит приказ о переходе роты в Кердитар, к штабу фемы или хотя бы о снятии меня с должности. Даже надеялся на это. Но нет, его рота была переведена с побережья приказом эфирной связи. По ней же Ларии пришел обычный маршрут с перечнем мест, подлежащих проверке, точь-в-точь повторяющий тот, что не выполнила до конца сменившая нас шестая. И следующий месяц мне пришлось следовать этому приказу. Даже мой отдельный, приложенный к обстоятельствам дела, рапорт, в котором я просил срочного перевода во временный лагерь переселенцев зелонцев, не получил ответа.

Только спустя месяц всю роту отозвали в Кердитар. Причем в приказе значилось – вывод на отдых и пополнение. По большей части так оно и было, разве что меня, Катирию и Каира принялись таскать в штаб, где я столкнулся с улыбающимся майором Зиртоем. Насколько я мог судить, не особо разбираясь в сложностях бюрократии, легат Хтарон всячески пытался замять это дело. Но вот майор оказался мелочным и неприятным типом, затаив обиду и сумев так повернуть свой рассказ в нужных ушах, что разбирательство последовало по линии пятого министерства.

Обычно я все моменты своего неподчинения приказам сваливал на свое двойное подчинение, не раз портя нервы бедным Виду и Ларигу. Теперь же это впервые играло против меня. Хуже всего то, что я не нашел в Кердитаре и следа Маро. Она уже три недели, как была отправлена отсюда в Растай. К счастью, я, вспомнив все советы Диниса Таргана и, еще следуя с ротой вдоль побережья, отправил пять рапортов в пять разных мест. В них я не стеснялся сгущать краски, описывая ситуацию со своей стороны и со стороны выжившего в бойне Пеленора гражданина Гардара, что зарабатывал себе полное гражданство службой в госпитале приграничной крепости, а теперь испытывал на себе произвол армейских частей в Зелоне.

Это меня бесило больше всего. Почему Маро, единственная уцелевшая, пережившая плен и опыты зелонского архимага, должна была пройти тот же распределительный лагерь, что и местные, с ментально промытыми мозгами? Даже если и есть подозрения на ментальные закладки, то они легко обнаруживаются специалистами эфирниками. Да одного меня достаточно для того, чтобы обеспечить безопасность окружающих от обычного человека, который даже не адепт.

Еще почти три недели шли слушания наших претензий. И я с каждым днем понимал, что основной причиной всего конфликта послужила не мелочность майора, а его безграничная наглость. Похоже, что он увидел в Маро свой шанс на получение уникального материала для исследования. Тварь. Но я мог считать себя победителем. И я, и майор Зиртой получили выговоры с занесением в личное дело фактов превышения полномочий. Мелочь. Особенно для меня. Главной победой я считал то, что дискриминация прав Маро была признана незаконной и моё требование о ее личном сопровождении удовлетворили.

Основной причиной такого решения послужило приложенное к делу свидетельство о браке между Аором и Маро в Пеленорском храме Создательницы. Дополнительной то, что среди тех, что участвовали в слушании дела, так тесно связавшем взаимными претензиями второе и пятое управление, были легат Хтарон, архимаг Аувид, майор Стирой. Легата я встретил позже в коридоре и молча отдал приветствие, ударив кулаком в грудь. Никто иной просто не мог задним числом оформить наш с Маро брак, только тот, кто по сути являлся вторым человеком, после губернатора в провинции Пеленор – ее легат, армейский управитель.

Когда-то я видел в глазах Аори обиду, потому что ставил долг выше любви. А ведь я считал, что люблю ее, чувствовал за спиной крылья, которые несли меня над землей. Теперь понял, что все познается в сравнении. Выходило, что тогда моя любовь не была настоящей. Она обжигала страстью, но не была яркой настолько, чтобы заставить померкнуть долг. Любовь к Маро уже который раз оказывалась сильнее и разума, и долга.

Можно считать, что после того суда-разбирательства моя служба в феме была окончена. Я, понимая – это мой шанс, уже через час подал рапорт о досрочном разрыве контракта в связи с семейными обстоятельствами, который удовлетворили в тот же день. Короткая речь перед бойцами, сдача дел Каиру, передача Гвардейца Ито, бокалы с темным «Бархатом», непонятно как найденным в этой дыре старшиной Минаром. И ранним утром я на химере Вида, которую он назвал Ветерок, уже выехал из Кердитара.

Маги выносливей и крепче обычных людей, а ездовые химеры выносливее обычных лошадей. Пусть я и не смог выполнить норму фельдегерей, но путь от Кердитара до Растая, где был перевалочный лагерь для жителей Зелона, преодолел за пять дней.

И конечно не нашел там Маро. Два месяца слишком большой срок. Единственное что узнал, так это то, что ее, в числе всех, кто носил неснимаемые амулеты, отправили отдельным дилижансом в Крайт. Мне это название ничего не говорило, кроме того, что именно оттуда в наши фемы поставляли Истоки. Но главное, что этот городок был обозначен на моей карте.

Сначала я в шестой раз повторил путь от приграничных зелонских городков к Пеленору. В нем самом я лишь забрал памятные вещи из казармы: бокалы, гребень и кристалл, жезл зелонского магистра, что отдал мне когда-то Пламит.

Я промчался по горному переходу, мимо развалин стен Брагора, второй половины столицы провинции, мимо поля, на котором до сих пор возвышались костяки огромных химер, по дорогам от одной дорожной станции к другой. Я не жалел себя, останавливаясь лишь тогда, когда нужно было дать отдых вымотанному Ветерку, забываясь мертвым сном на эти короткие часы.

До сих пор помню свой настрой, с которым стучал в ворота старой крепости, где должна была найтись Маро. С таким настроем я входил в башни накопителей в Кернатуме: готовность к схватке и холодок страха в животе. Я, переодевшийся в парадную форму, прикрепивший все награды, был готов махать судебным предписанием, ругаться и даже угрожать, добиваясь встречи с Маро.

Не готов оказался только к тому, что спокойный сержант караула передаст меня по цепочке командования, а уже через час я, постучавшись, войду в небольшую, даже не закрытую снаружи казарменную комнату. И встречусь глазами с Маро.