Ярослав Гжендович - Конец пути

Я мало что понял, но знал, что такова природа вещей, связанных с урочищами.

Ульф же вызвал стражника, приказал ему привести медика со всем, что понадобится для перевязки ран, и приказал доставить людей для уборки и еще двоих с носилками.

А потом мы отправились в Башню Шепотов, чтобы увидеть, как ведет себя Скорбная Госпожа в своей стеклянной комнатке, которая якобы изнутри выглядела как каменная.

Мастер Фьольсфинн, сидевший за странным, усаженным драгоценными камнями столом, выглядел едва живым от усталости и удивился нашему виду: пришлось еще раз рассказать ему всю историю.

Деющая лежала на полу около кровати, свернувшись в клубок, и одежда на ней была порвана в клочья, словно она всю ночь развлекалась с леопардом, однако крови нигде не было и не заметно было на ее теле никаких ран.

— Что делаем? — спросил Ульф Фьольсфинна, поигрывая кристаллом.

Ключ он положил на стол.

— Продолжаем, — ответил тот.

При нас говорили они на языке мореходов, а не на своем, из-за Моря Звезд, который звучал довольно странно — из него невозможно было понять ни слова.

— Достаточно будет разбить это и позвать Бенкея? — удостоверился Нитй’сефни.

Н’Деле, что все это время осторожно ополаскивал рот принесенным медиком эликсиром, молча кивнул.

Ульф без раздумий кинул кристалл об пол, разбивая его на мелкие осколки, которые еще и раздавил подошвой своих тяжелых сапог, подняв облачко тумана.

— Бенкей! — заорал он во весь голос.

Облачко, искрясь, поплыло к лежащему следопыту и втянулось ему в рот и ноздри, словно дым из трубки. Мой приятель вдруг резко напрягся, а потом закашлялся, словно вытащенный из воды утопленник — и сел, широко открыв глаза и оглядываясь вокруг с изумлением.

— Бенкей, слышишь меня?! — крикнул я, хватая его за плечи.

Он осмотрелся, не понимая ничего, и мне показалось, что он все еще меня не узнает.

— Филар?.. — прохрипел он наконец и снова принялся кашлять. — Откуда ты… Н’Деле?..

— Ты уже не в Долине Скорбной Госпожи. А вокруг — друзья. Я вернулся и забрал тебя оттуда, а саму Скорбную Госпожу мы взяли в плен.

— Я спал, — сказал он. — И помню только голос, который приказывал мне продолжать спать и не выдавать некий секрет. Это долго продолжалось? Я слаб, словно дитя.

— Месяцами, — ответил я.

— Ладно, — сказал Ульф. — Идем дальше. Теперь ключ. Я должен его сломать?

Н’Деле покачал головой и выплюнул эликсир в тыкву. Было видно, что он чувствует боль, когда говорит, но раны его быстро затягивались и теперь почти не кровили.

— Не через стену, — сказал невнятно. — Она не должна тебя видеть, но камень не должен вас разделять. Хватит щели или приоткрытых ворот.

— В таком состоянии она тебя поджарит, — сказал Фьольсфинн. — Иди в камеру фильтров.

— Что такое «фьялтар»? — спросил я, но они не обратили на меня внимания.

Ульф забрал ключ и пошел. Некоторое время ничего не происходило.

— Дайте мне пряного пива и трубку бакхуна, — попросил Бенкей. — А потом — я знаю, как глупо оно прозвучит, — я хотел бы немного вздремнуть.

Скорбная Госпожа вдруг заорала дурным голосом, словно кто-то вдруг ткнул в нее копьем. Бенкей, которому удалось встать, цепляясь за табурет, вдруг снова присел.

— Прячьтесь! Быстро! — зашипел он нам. — Сейчас она вас увидит!

— Эта стена устроена при помощи имен богов, — пояснил я. — Специально для того, чтобы держать таких, как она. Мы ее видим, а она нас нет.

В комнате за стеклом вдруг сделалось тесно от диких детей, что клубились под потолком и трепыхались, словно стая перепуганных летучих мышей, а Деющая металась между ними с криком, пытаясь их ловить и прижимать к груди. В несколько мгновений все они исчезли, а изо рта и ноздрей Скорбной Госпожи начал сочиться точно такой же густой мерцающий туман, как и тот, что покинул кристалл. Туман этот тоже всосался в отверстия под потолком. Скорбная Госпожа пала на пол, пытаясь зажать рот и нос, но через несколько мгновений ее охватили конвульсии, и она только корчилась, лупя в пол пятками, жутко крича и раздирая на себе остатки одежд. Мы смотрели на это в некотором испуге, а через несколько мгновений все прекратилось, и Деющая теперь лежала совершенно обессиленно, глубоко, словно после серьезного усилия, дыша.

— Я предпочел бы уйти отсюда, — сказал Бенкей. — Вот только ноги меня не слушают. Если бы не слабость, полагаю, я был бы уже где-то поблизости от Ярмаканда.

— Камера полна ледяных растений, — сказал с порога Ульф. — Войти не удастся. Кристаллизовались так быстро, что мне пришлось бежать, чтобы они меня не порезали и не пленили там. Поздравляю, Фьольсфинн. Еще одно дело решено.

Несколько следующих дней Бенкей приходил в себя. Сперва он был ужасно слаб и быстро уставал, и, когда я водил его по городу, часто приходилось присаживаться в тавернах и подкрепляться пивом. Но это быстро проходило — быстрее, чем можно было ожидать, учитывая, как долго он лежал без движения. Несмотря на все это, уже через несколько дней он вытянул из меня несколько марок и отправился искать куртизанку, которую я ему приводил, когда он лежал без души, а еще через несколько дней я застал его на одной из тренировочных площадок, где он, потея, лупил деревянным тренировочным мечом крутящийся манекен, уклоняясь от прикрепленного к одному из его рычагов шара на цепи.

Вскоре после этого я был вызван к Ульфу и пошел, не ожидая ничего внезапного. Он ждал меня в пустом зале, где стоял огромный каменный стол, весь заваленный большими бумажными свитками; были тут и несколько высоких стульев со спинками, которые использовались здесь, чтобы сидеть в странно выпрямленной позе.

Когда я подошел ближе, то увидел, что развернутые рулоны изображают различные части света, старательно нарисованные и начерченные цветными красками и странной коричневатой тушью копиистами Фьольсфинна. Нитй’сефни снял несколько предметов, лежавших на углах одного из рулонов, позволяя тому свернуться, а потом развернул еще один и снова прижал его углы своим странным ножом, золотой чашей, камнем и рогом для питья. В замке наверняка были специальные фиксаторы свитков, но выглядело так, что у него не было времени даже подумать об этом: он поспешно хватал все, что подворачивалось под руку.

Похоже, у него не было времени и нормально поесть, поскольку он ухватил, не глядя, какой-то красный плод из серебряной миски и вгрызся в него, одновременно потянувшись за стрелой на столе, чтобы кое-что мне показать.

Вдруг скривился, выплюнул полупрожеванный кусок плода в очаг, запил пивом из кувшина, которое тоже выплюнул, и только потом вернулся к столу.

— Ужасно, — заявил он. — Я бы убил за яблоко или абрикос. Взгляни на карту. Я сделал ее на основании своих полетов призраком, когда могу смотреть на мир сверху. Благодаря этому у меня одного есть не только точные, но и актуальные карты.