Майкл Мэннинг - Архмаг освобождённый

Сэлиор посмотрел на Сайхана:

— Приведи их сюда, смертный.

Я силился сдвинуться, сделать хоть что-нибудь, но всё, что я мог — держаться на ногах. Все мои силы уходили на то, чтобы не впускать бога в свой разум, и даже это мне едва удавалось. Как бы я ни старался, единственная оставшаяся мне свобода была даром речи.

— Ты пожалеешь об этом, Сэлиор, — медленно сказал я.

Бог засмеялся:

— Ты думаешь, что меня постигнет та же участь, что и Балинтора? К тому времени, как его призвали на эту грань, он был усталым и больным, благодаря твоему предку. Уничтожение Ши'Хар погубило его задолго до Мойры Сэнтир.

Заметив Леди Роуз, бог указал на неё:

— Иди сюда, дитя.

Подобно извращённому подобию марионетки, Роуз встала, и пошла, запинаясь, чтобы встать перед тем золотым идеалом, что был Сэлиор.

— Ты согрешила против меня, дитя, — сказал бог, и по щекам Роуз заструились слёзы. Склонившись, Сэлиор медленно её поцеловал. Тело Роуз дёрнулось, будто она была шокирована на миг, а затем она начала извиваться в его хватке.

Бог отстранился, заставив Роуз вскрикнуть от мучений, вызванных внезапной потерей.

— Это — блаженство, которое ты могла бы иметь, — сказал он ей, а затем, намотав её локоны себе на руку, он поднял её над полом за волосы. — Но вместо него ты получишь вот это, — жестоко произнёс он нараспев, когда она вскрикнула от боли.

— Прекрати! — заорал я.

— Или что? — спросил бог, презрительно усмехаясь в моём направлении.

— Опусти её, — послышался скрипучий голос, который я тем не менее узнал. В одном из угловых дверных проёмов за троном стоял Дориан Торнбер. Сайхан и Пенни были у него за спиной. Что казалось невозможным, Дориан был одет в сделанную мной для него броню, хотя я не мог представить, что Эдвард был достаточно глуп, чтобы оставить её с ним.

Дориан снова повторил:

— Опусти её, иначе я снесу твою ёбанную голову с плеч, — сказал он. В руках он держал один из зачарованных мечей, которые я ему дал.

Сэлиор изумлённо посмотрел на него:

— Стоик? Как необычно. Ты думаешь, что можешь спасти эту женщину? Держи, я всё равно её не хотел, — произнёс он, и, медленно махнув рукой, бог швырнул Роуз на Эдварда, в результате чего они вдвоём опрокинулись на пол кучей спутанных конечностей. С пальцев Сэлиора остались свисать несколько выдранных у неё пучков волос. Бросив взгляд на её волосы, божество засмеялось.

Вопя от ярости, Дориан понёсся в атаку на глумившегося бога. Он двигался быстро, и его размер, а также одетая на нём сияющая броня, заставляли Сэлиора казаться маленьким по сравнению с ним.

Бог не стал себя утруждать уклонением или избеганием. Он одной рукой поймал Дориана, схватив его броню за воротник, защищавший горло Дориана. Несмотря на невероятную инерцию Дориана, Сэлиор не шелохнулся, и даже его волосы висели спокойно. Приложив усилие, он поднял Дориана вверх, пока его ноги не оторвались от пола.

— Ты весьма забавляешь меня, но пока тебе рано умирать, маленький воин.

Обнаружив, что поднимается над полом, Дориан ударил своим мечом вверх и поперёк, пытаясь отрубить Сэлиору руку в плече. Его сердце билось с силой земли, и когда его клинок ударил по руке бога, то издал звук, подобный звуку удара в массивный гонг. Меч раскололся, будто сделанный из стекла, и во все стороны полетели стальные осколки.

Движением, казавшимся почти вялым, сияющий бог швырнул Дориана через помещение. Закованное в броню тело моего друга впечаталось в стену так сильно, что стена прогнулась наружу, и камни пошли трещинами, а затем он без движения упал на пол.

Пока внимание Сэлиора было обращено на Дориана, давление нас, остальных, ослабло. Услышав возглас боли, я увидел, как Роуз встала с возвышения, сжимая окровавленный кинжал. Истекающий кровью Эдвард лежал у неё под ногами.

Когда Сэлиор снова обратил на нас своё внимание, давление снова усилилось, и у Роуз подогнулись ноги. Упав на колени в кровь Короля, она всё же засмеялась:

— Всё тебе не заполучить, — сказала она голосом столь тихим, что его было почти не слышно.

Все в помещении снова попадали на колени, включая теперь Пенни и Сайхана. Мой взгляд нашёл Пенни, и на миг мы снова были вместе, несмотря на разделявшее нас расстояние. В осунувшемся лице Пенелопы я увидел страх и истощение, а также беспокойство — за меня, наверное. Тем не мене, я ощутил, как при виде её у меня в груди расцвели маленькие бутоны надежды.

Внимание бога полностью обратилось на Роуз — он поднял руку, и над ней зажёгся маленький огненный шар.

— Ты вызвала моё неудовольствие, дитя. Я думаю, что ты, пожалуй, сгоришь первой, — произнёс он, и, изогнув кисть, небрежно бросил в неё пламя.

Черпая из резервов, о существовании которых я и не догадывался, я каким-то образом возвёл перед ней щит, заставив пламя скользнуть вбок, где оно мигнуло, и умерло. Бог засмеялся, и посмотрел на меня:

— Ты поражаешь меня, волшебник. Я думаю, что ты достиг своего предела.

Непрекращающееся усилие по защите своего разума от его силы вымотало меня, и я обнаружил, что мне трудно найти острый ответ. Лучшим, что я смог, было:

— Это лишь показывает твоё невежество.

Сэлиор нахмурился, и, протянув руку в мою сторону, сказал:

— Научись смирению, — повёл он ладонью к полу, будто давя вниз.

Давление на мой щит и разум увеличилось в несколько раз, и я рухнул на пол. Боль пронзила меня, когда мой щит исчез. Втянувшись внутрь себя, я попытался защитить свой разум, но воля Сэлиора пронзила меня, и ощущение было таким, будто мне в череп вгоняли кинжалы. Кровь закапала у меня из глаз, и я услышал свой собственный крик.

Весь мой мир растворился в агонии, и я почувствовал, как моё ощущение собственного «я» ускользает прочь. В отчаянии спастись от боли, моё тело свернулось клубком, а мои пальцы вцепились в твёрдый пол. «Камень!» — это единственная мысль заполнила меня, и дала мне сосредоточение, пока я пытался сохранить остатки моего разума. Вспомнив о камне, который мне когда-то дала Мойра, чтобы я придал ему форму, я попытался сымитировать его. Отказавшись от своей человечности, я попытался стать камнем… ибо камни не чувствуют боли.

Те мне менее, острые шипы мыслей Сэлиора обхватили мой истерзанный разум, и даже через свои страдания я услышал его голос, отражавшийся эхом у меня в голове:

— Ты думал, что у тебя была сила защититься, смертный? Я позволил тебе поверить в это лишь затем, чтобы увеличить твои позор и страдание.

Я был полностью ослеплён агонией, однако я каким-то образом всё же мог слышать. Прозвучал резкий вскрик, и я узнал голос Роуз. За ним последовал мучительный вопль, и Сэлиор снова заговорил:

— Ты желаешь помешать мне, убив своего Короля? Смотри, и познай отчаяние, — выдал он. Помедлив какое-то время, он снова заговорил: — Вставай, Эдвард, Король Лосайона, твои раны не были смертельны.