Майкл Мэннинг - Архмаг освобождённый

Иногда Дориан чертовски меня смущает, даже когда мы наедине. Я попытался сменить тему:

— Вообще-то, Дориан, ты поднял важный вопрос. Этому новому ордену понадобится капитан… помимо того, перед кем они будут отвечать… и ты привёл много хороших доводов. Естественно, я хочу, чтобы этим человеком был ты.

На секунду он моргнул:

— Ну, это я и так знал, главный вопрос — в том, кого ещё ты хочешь взять, тебе же понадобится ещё девятнадцать человек, чтобы получить отряд из двадцати.

Над этим я уже поразмышлял, но вопрос был сложным. Нужно было действовать избирательно. Я хотел людей, которые уже были испытаны в битве — ветеранов, которые также были достойны доверия. Среди моих вассалов сейчас было некоторые количество способных воинов, но у меня не было способа оценить чистоту многих из них. Немалое их число являлись бывшими наёмниками с сомнительным прошлым. Найти убийц было легко; трудно было найти людей вроде Дориана. Пока что мне в голову пришло только два имени.

— Джо МакДэниел и Ха́ролд Си́ммонс, — наконец сказал я.

— Джо не пойдёт, — прокомментировал Дориан. — Он слишком стар, и у него есть дело, которое надо вести. Как бы я ни любил его, я не стану обременять его чем-то подобным, в его-то летах. А вот Харолд может оказаться хорошим выбором, что заставило тебя выбрать его?

— Он молод и полон энтузиазма. Ты уже несколько раз упоминал его, касаясь его навыков владения оружием. Он также урождённый уошбрукец. Он знает здешних людей, и они ему доверяют. И что важнее, он заботится о них больше, чем какой-нибудь из наших столичных переселенцев, — объяснил я.

Дориан кивнул:

— Мне нравится ход твоих мыслей. Я, возможно, знаю среди наших новых стражников ещё одного или двух, которые подходят под эти критерии. Я поработаю с ними, и дам тебе знать, если посчитаю, что они подойдут.

— Отлично — я хочу, чтобы ты всё равно начал их инструктировать, — добавил я.

— Я так и думал, но ты тут опустил один ключевой момент, — сказал он мне.

Я тупо уставился на него:

— Что?

— Как мы назовём этот новый орден?

— О… — красноречиво сказал я. У меня не было ни единой мысли, и мой пустой взгляд довольно быстро сообщил ему этот факт.

— Ха! Не волнуйся! Я мечтал о чём-то подобном с тех пор, как мы были детьми, — успокоил он меня. Долгое знакомство с ним не позволило мне успокоиться. Дориан сделал драматичный вдох. — Мистические Стражи Лосайона! — объявил он, будто стоя на сцене.

Я застонал:

— Мистические?

— Ну, ты снаряжаешь каждого магическим оружием и бронёй, — объяснил Дориан. — Ладно, а как насчёт: Защитники Пламени!

— Какого пламени?

— Пламени жизни, что горит во всех нас — мы же должны защищать людей от нежити, верно?

— Не знаю… я считаю, что название должно быть покороче, — подумал я вслух. — Давай подумаем об этом ещё какое-то время, пока что спешить некуда. К тому же, у меня есть к тебе вопрос.

— О чём? — спросил Дориан.

— Я сделал это броню, думая о тебе. Теперь, когда она у тебя есть, мне всё ещё кажется, что этого недостаточно. Ты уже сражался с ними, врукопашную, одетый в зачарованную броню… что помогло бы тебе больше всего? — сказал я, пытаясь тщательно изложить свои мысли, чтобы он понял мой вопрос.

Мой друг на миг сжал губы, сосредотачиваясь:

— Что помогло мне больше всего, так это твой отец, обливший их маслом и запаливший их, когда они меня повалили.

Я грустно улыбнулся этой мысли:

— Если бы я мог вернуть его, чтобы он ходил за нами следом и вытаскивал наши задницы из неприятностей каждый раз, когда что-то шло не так… я так бы и сделал, и твоего папу тоже бы вернул. Уверен, что с ними двумя у нас был всё легко получилось.

Дориан широко улыбнулся, но я видел, как от этой мысли в его глазах появился намёк на печаль:

— Ну, полагаю, что за неимением твоего отца, лучше всего было бы что-то, не позволившее бы им повалить меня наземь и задавить числом. Я всегда весьма завидовал силе Пенни, когда она была твоей Анас'Меридум. Если бы я был таким же сильным, то они никогда бы меня не одолели.

Я вздрогнул:

— Я ни за что не возобновлю узы — ни с тобой, ни с кем-то ещё.

— Я понимаю, — поспешно ответил Дориан, — но разве нет никакого другого способа?

Я задумался, размышляя:

— Не знаю, может быть. Посмотрим, что мне удастся придумать.

На следующий день я решил передохнуть, и пошёл искать уединения. Я хотел снова поговорить с Мойрой. Найдя тихое место в лесу, я сел, и молча вызвал её. Я, наверное, с тем же успехом мог бы выбрать тихую комнату в замке, но погода была приятной, и мне показалось более подходящим вызвать её в более естественном окружении. Она появилась через несколько мгновений, бесшумно поднявшись из земли.

— Ты снова нуждаешься во мне? — спросила она. В этот день её глаза состояли из какого-то прозрачного синего камня, из-за чего они казались затуманенными. Я задумался, видела ли она ими на самом деле, или они были просто для виду. Казалось, что каждый раз, когда я её вызывал, её тело создавалось на месте из подручных материалов.

— Я просто хотел продолжить наш разговор. У меня есть новые вопросы. Ты ведь не против? — ответил я.

— Против? — скривила она губы в усмешке. — Помни, Мордэкай, я — не живой человек. Я — память о человеке, и существую лишь потому, что твоя воля вдыхает жизнь в эту память.

— Ну, у тебя должны быть какие-то чувства. Ты только что улыбнулась мне… и уже показала мне прежде, что у тебя определённо есть свои собственные мнения, — сказал я в ответ.

— Не путай «казаться» и «быть», сказала она. — Можно написать портрет человека, но это всё равно лишь масло на холсте. Я являюсь немногим больше этого.

— И я должен поверить, что ты немногим лучше часового механизма? Ты правда хочешь сказать мне, что у тебя и эмоций тоже нет? — резко заявил я.

Она пристально уставилась на меня:

— Нет… У меня есть эмоции… Я думаю. Я — такая же жертва этой иллюзии, как и ты. Пока мы говорим, пока ты вкладываешь в меня свою сосредоточенность, я чувствую себя… почти как раньше, давным-давно. Но я всё же помню, что это — иллюзия, и я вернусь в пыль сразу же, как только ты уберёшь свою волю.

— А что если я не буду переставать фокусироваться на тебе? Это мне, похоже, ничего не стоит. Возможно, ты снова смогла бы жить… — предложил я.

— Нет! — громко перебила она. — Я бы этого не вынесла. Чем дольше я здесь, тем больше я вспоминаю, и тем мне больнее.

— Но у тебя же получилось… Я бы подумал, что у тебя было бы хотя бы несколько хороших воспоминаний, — продолжил я.

— Я победила, — согласилась она, — но это не обязательно то же самое, что успех. Я потеряла всё, за что я сражалась, но я победила. Почти все, кого я знала, или кто был мне небезразличен, были мертвы к тому времени, как я сделала свой последний выбор, и единственная остававшаяся у меня хорошая причина бороться, была пр… — говорила она, затем осеклась, и её лицо поведало мне, что она зашла дальше, чем намеревалась.