Майкл Мэннинг - Война Бог-Камня

Я вскочил со своего кресла. «Я что, спал?». Пока мои глаза шарили по комнате, моё сердцебиение начало замедляться до нормального ритма. «Нет, я не спал. Как я мог забыть? Лираллианта была одной из Ши'Хар». Эта мысль казалась мне нормальной, но я знал, что это было не так. Дверь в моём разуме раскрылась, и через неё переливались воспоминания о временах и местах настолько далёких, что они уже не могли иметь никакого отношения к настоящему.

Я попытался снова сосредоточить свои мысли на Марке, но первая мысль, что пришла мне в голову, была о дне, когда он передал мне некую деревянную шкатулку, в которой хранился договор между человечеством и Ши'Хар. «Они его нарушили, он больше не имеет смысла. Я не виноват».

— Я теряю свой долбаный разум, — сказал я вслух, надеясь на то, что звук моего собственного голоса поможет мне снова вернуться на грешную землю. — Первым делом мне нужно успокоить людей. Они захотят увидеть, что я жив, и всё ещё их защищаю. Пока я этого не сделаю, ничем другим я заняться не смогу.

Сжав челюсти, я закрылся от непрошеных мыслей, и настрочил Марку короткое письмо. Я сжато поздравил его с находкой, и пообещал, что вскоре попытаюсь найти время для визита. Я намеренно опустил наиболее недавние события. Их описание заняло бы слишком много времени. Они подождут для другого раза.

Закончив, я встал, и вышел. Мне уже давно было пора вернуться в Замок Камерон. Люди вернулись, и мне нужно было подкрепить их уверенность. Сделав глубокий вдох, я твёрдо зашагал по коридору. Уверенность в себе — вот, что самое главное.

Два дня прошли почти без происшествий. Я держал Пенни и детей укрытыми в нашем уединённом доме, пока сам продолжал руководить началом реконструкции. Я всё ещё не считал, что ситуация стала достаточно безопасной, чтобы вернуть семью, но никаких признаков возвращения кого-либо из богов не было.

Карэнт всё ещё стонал и причитал о своей судьбе глубоко внизу, в Камере Железного сердца. Сила была из него вытянута, и теперь хранилась в окружавшем его тяжёлом железе, создавая неприступную тюремную камеру. Позже мне нужно будет решить, как использовать эту силу. Хотя структура и форма его тюрьмы сильно отличались от Бог-Камня, функциональное назначение было тем же. Она содержала в себе его силу, и если я не найду способа её постоянно использовать, то он рано или поздно перегрузит ёмкость железа, создав немыслимых масштабов взрыв.

Однако по моим лучшим прикидкам у меня было ещё несколько лет, прежде чем это станет сколько-нибудь вероятным.

Я встретился с Уолтэром, Элэйн и Джорджем, приставив Джорджа помогать с реконструкцией повреждённых частей Замка. Уолтэра и Элэйн я посадил посменно сторожить замок и Уошбрук. Я хотел, чтобы кто-то был там в любое время, готовый повторно активировать барьер, если случится худшее, и Дорон или Миллисэнт решат нанести визит.

Когда они уходили, Элэйн остановилась, и оглянулась:

— Могу я поговорить с тобой наедине?

— Конечно, — согласился я, надеясь, что разговор будет не слишком неудобным.

Когда её отец и брат ушли, я закрыл дверь, и жестом указал ей на стул. Мы сидели в одной из более мелких совещательных комнат Замка Камерон. Когда мы снова сели, я принялся ждать того, что же она скажет.

Пока она набиралась смелости, в комнате висела неуютная тишина.

— Я хотела поблагодарить тебя, — наконец сказала она, — и попросить прощения.

Я махнул руками, будто отвергая её слова:

— Нет. Тебе не нужно просить прощения, особенно после того, что ты сделала ради моей семьи. Пенни видела твои действия в коридоре. Ты защищала моих детей так, будто они были твоими собственными.

— Это не отменяет того факта, что я перешагнула черту, которую перешагивать было нельзя. Я позволила своему собственному эгоизму закрыть мне глаза на то, что мои действия грозили повредить твоей семье, — объяснила она. — После того, что ты сделал, когда исцелил меня, я поняла, насколько я ошибалась.

Мы на самом деле ещё не говорили о событиях того дня, поэтому у меня всё ещё было много вопросов относительно того, что случилось после потери мною сознания.

— Кстати, об этом, — начал я, — не могла бы ты описать, что со мной произошло?

— Ты дал мне то, чего я всегда желала, — с мечтательной улыбкой сказала она.

«Себя?»

Она увидела выражение моего лица, и заговорила прежде, чем я смог вставить слово:

— Не будь таким эгоистом. Я имела ввиду твой дар — я ненадолго смогла слышать голоса мира.

— Если я зашёл настолько далеко… то почему я всё ещё здесь? У тебя было всё, — указал я.

Элэйн нахмурилась:

— Я что, кажусь настолько мелочной, настолько эгоистичной? Я видела твоим взглядом, и я теперь лучше понимаю, что тобой движет. Я знаю, что мои… чувства, возможно, были ошибочны, но я не зла. Пенни и твоя семья раньше были мне небезразличны… но когда я увидела их твоими глазами… как я могла отнять у них отца? Пока ты был со мной, я не просто обладала твоим даром. Я также видела их, твою жену и семью, в свете твоей любви. У меня не было иного выбора кроме как вернуть тебя, восстановить тебя, как ты восстановил меня.

— Мне следовало подумать, прежде чем говорить такое, — сказал я, пойдя на попятную. — Я достаточно хорошо знал тебя, иначе бы не зашёл настолько далеко.

Она опустила взгляд:

— Не надо. Твоя доброта не помогает, и я не это собиралась тебе сказать.

Я был озадачен:

— Так в чём дело?

— Прежде, чем всё закончилось, до того, как я всё сделала до конца, я ощутила что-то в твоём сердце, бывшее частью тебя, но в то же время отдельно. Но когда я попыталась на него посмотреть, чтобы увидеть получше, я почувствовала, как оно смотрит на меня в ответ, будто оценивая меня, — сказала она. — Оно меня напугало.

Единственным, о чём она могла говорить, была моя скрытая часть, хранящая тайны, которые я не осмеливался рассматривать. Я никогда не видел эту часть такой, какой её описывала Элэйн, но я сразу же понял. «Ты несёшь Рок Иллэниэла». Эти слова эхом отразились у меня в сознании, хотя я не был уверен, где я их услышал.

— Уже спрашивала у тебя об этом в прошлом, и ты мне не отвечал, но сейчас я понимаю. Именно оттуда происходят твои тайны, так ведь? — сказала она, не став ходить вокруг да около.

— Некоторые, — согласился я. — Не все, я думаю, но порой мне трудно определить. Я не думаю, что оно настолько отдельное, как ты полагаешь. Я думаю, что это — лишь тёмный уголок моего собственного разума. Я просто не знаю, откуда он знает всё, что ему известно.

— Он знает, — мрачно ответила она. — Он знает, как он к тебе попал.

Я подавил дрожь:

— Ты что-то узнала от него?

— Нет! — резко сказала она. — Это было просто ощущение, но я уверена, что он знает.