Майкл Мэннинг - Окончанельное искупление

Гарэс Гэйлин шёл рядом с ней в своей драконьей получеловеческой форме.

Пенни нахмурилась. «Может, он дал Питэру какое-то задание?». Ей не нравилось, что её в это не посвятили.

— Мне нужно с ним поговорить, — сказала она, и продолжила спускаться вниз по лестнице, наперекор постоянному потоку людей.

— Позволь мне помочь, — предложил Гарэс, обнажив полный острых зубов рот. Его неестественный внешний вид пугал большинство видевших его, и они инстинктивно отодвигались, чтобы дать ему как можно больше места. Следовать за ним вниз по лестнице было почти так же легко, как если бы они были одни. Люди толкались, чтобы не быть рядом с покрытым чешуёй магом.

Двор быстро освобождался от людей. Дорон и Миллисэнт как раз прибыли с последними гражданскими из лагеря. Питэр Такер стоял в стороне от больших двойных дверей, заводя людей в донжон:

— Направляйтесь по левому коридору, — кричал он. — Следуйте за остальными к лестнице, а потом сходите на третьем пролёте.

Когда Пенни взяла его за плечо, он одарил Графиню виноватым взглядом.

— Что он тебе сказал? — без предисловий спросила она.

Тонкая личина Питэра распалась от слёз:

— Простите меня, Ваше Превосходительство.

— Что?!

— Он знал. Я недостоин служить вам. Пожалуйста, простите Лилли — она никогда не хотела никому причинить вреда. Только я хотел, — выпалил их главный камергер. За все годы с тех пор, как он поступил к ним на службу, Пенни никогда не видела, чтобы Питэр Такер терял в её присутствии самообладание. Она мгновенно поняла, о чём, должно быть, шла речь.

— Пожалуйста, замолчи, глупый ты человек, — сказала ему, используя резкие слова, но произнося их мягким, прощающим голосом. — Мы всегда знали. Это мы тебе обязаны, и наш долг за прошедшие годы лишь вырос. Ты теперь — часть семьи, — добавила она, и обняла Питэра, крепко сжав его. — Иди наверх, Лилли ждёт тебя.

Шагнув назад, камергер вытащил средних размеров кухонный нож. Неприкрыто плача, он протянул его ей. Пенни никогда прежде не видела его, но она давным-давно слышала рассказ о нём от своего мужа.

— Убери это, пока ты не поранился, — упрекнула она его. Отмахнувшись, она проигнорировала его жест. — Оставь его себе, Питэр. Мордэкай хотел, чтобы ты не забыл, а просто простил.

Он онемело глазел на неё с секунду, прежде чем кивнуть, и засунуть нож дрожащими руками обратно в свой пиджак. Он трясся как лист, и Графиня волновалась, что он порежется о зачарованное лезвие прежде, чем надёжно уберёт его.

— Иди, — повторила она. — Позаботься о том, чтобы все были внутри, прежде чем закроешь дверь в наши покои.

Гарэс Гэйлин стоял рядом с ней, молча, но с задумчивым взглядом.

— Этот нож… — сказал он, позволив словам повиснуть в воздухе.

— Морт рассказал мне, что этот нож был первым, который он зачаровал, — объяснила она. — Это долгая история. Сейчас не время об этом беспокоиться.

Драконий архимаг нахмурил брови, но кивнул. Он уже не первый раз видел непонятную магию, особенно в том, что было связано с Мордэкаем. «Но камень, он не был похож на человеческие чары».

Разум Пенни уже работал над другими вещами. Поток слёз Питэра укрепил то, что сказало ей её чутьё. «Сказать ему такое — это не то, что сделал бы незнакомец. Только Морт сказал бы это Питэру». Чем больше она об этом думала, тем крепче верила. Человек в броне был чем-то большим, чем мёртвое тело — большим, чем магическая копия. Он был её мужем во всех имеющих значение отношениях.

Холодное поведение и постоянное настаивание на иной личности были тщательно рассчитаны, чтобы облегчить её положение. «Чтобы я могла расстаться с ним. Мне было бы гораздо труднее, если бы я знала, что он всё ещё там, всё ещё страдает, если любимый мной человек снова умрёт, сегодня». В её сознании невольно всплыл образ рук Дориана Торнбера с алмазными клинками, которыми он пытался оттолкнуть от себя Роуз.

Тут её сердце и разум пришли к согласию, а её эмоции сошлись на одном твёрдом решении:

— К чёрту всё это! — прорычала она, ошарашив погружённого в свои собственные мысли Гарэса.

— Что? — спросил он, фокусируя на ней свой взгляд. В одной из рук он держал белую статуэтку.

Она нахмурилась:

— Я сказала «к чёрту всё это», — повторила она. — Если он думает, что может всё сделать по-своему, и сбежать на верную гибель, пока я прячусь в какой-то дыре, то он ошибается как никогда!

Гарэс с любопытством уставился на неё, не зная, что сказать. Несмотря на его постоянные и нежелаемые контакты с людьми, он всё ещё находил их чужеродными в некоторых тонких моментах. Пенни положила ладонь ему на плечо, послав невольную дрожь по его спине. Гарэсу не нравилось, когда его трогали.

— Отнесёшь меня к нему? — спросила она, и её взгляд прожигал её пламенной решительностью.

Дракономаг моргнул:

— Если нас заметят, то твои дети станут сиротами, — предостерёг он. — Мал'горос не позволит нам сбежать.

— Нас не заметят, — заверила она его. Повысив голос, она позвала Миллисэнт: — Леди, мне требуется твоя помощь.

Богиня подошла ближе, её тело будто скользило по разделявшему их пространству.

— Я обязана слушаться твоих слов, — ответила она.

«Отлично», — подумала Пенни.

— Собирай своих братьев, Карэнта и Дорона. Мы уходим. Ждите меня здесь, — приказала она.

— Это немудро, Графиня, — посоветовала богиня.

Пенни проигнорировала её, и побежала в управляющую комнату, надеясь, что Уолтэр всё ещё там. «Я устала от того, что мне говорят, что мудро, а что — нет», — подумала она.

Она чуть не врезалась в Джорджа Прэйсиана, выходившего из управляющей комнаты. Его отец шёл следом.

— Графиня, — сказал Уолтэр, приветствуя её. — Разве вы не должны быть наверху?

— Ты туда направляешься? — спросила она его.

— Конечно, — ответил он. — Я оставил щит поднятым, как меня и просили.

— У нас случилась перемена планов, — быстро сказала она.

Глаза Уолтэра сузились. Пенелопа Иллэниэл была женщиной с сильной волей, но плохо умела лгать.

— У «нас»? — спросил он.

Она сжала губы:

— У меня.

Он кивнул, предпочитая честность:

— Что вы от меня хотите?

— Отключи щит, и иди со мной, чтобы найти моего мужа, — ответила она с совершенно серьёзным лицом.

Уолтэр был осторожным человеком, и некоторые считали его трусом, но время и опыт преподали ему кое-какие трудные уроки.

— Зачем? — осведомился он. — Мы разве что-то можем сделать?

— Я была дурой, и теперь он собирается сделать из себя мученика. Спрячь нас, позволь мне добраться до него. Как минимум, ты сможешь помочь ему сбежать. Ты — единственный, кто может это сделать. Лишь Прэйсиан может надеяться избежать силы бога, — произнесла она твёрдые слова без оправданий.