Майкл Мэннинг - Вознесение гор

— У меня уже есть имя, — сказал он им.

— Чепуха, дичок, — объявил Тиллмэйриас. — Люди получают своё первое имя, когда выживают в испытании. — Тут он обратился к Лираллианте, на их языке.

Чуть погодя она ответила, произнеся лишь одно слово:

— Тирион.

— Что? — спросил Даниэл, не будучи уверенным.

— Она дала тебе твоё имя, — сказал Тиллмэйриас. — С этого момента ты — Тирион.

— Меня зовут Даниэл. Скажи ей, — ответил он. — Если хочешь знать моё имя, то тебе следовало спросить… меня зовут Даниэл!

Лираллианта с любопытством наблюдала за ним. Она не могла понять ничего из того, что он говорил, но она знала, что этот человек был почему-то раздосадован.

Тиллмэйриас бросил взгляд на надзирателя:

— Забери его обратно. Учи его, пока он не сможет запомнить своё имя как надо.

— Да, господин, — сказал тот.

Надзиратель повёл его назад, но как только они достигли края леса, Даниэл проявил инициативу. Он без всякого предупреждения набросился на мужчину, послав в его сторону мощный выброс энергии. Он попытался сымитировать то, что делала убитая им девочка, создав сверхтонкое, высокосфокусированное копьё силы, но, поскольку прежде ни разу не пробовал это делать, результат был гораздо неряшливее. Вместо копья его атака оказалась скорее тараном, и хотя она всё же возымела некоторый эффект, пробить щит надзирателя ей не удалось.

Мужчину подбросило в воздух, и он пролетел спиной вперёд, врезавшись в основание ствола одного из деревьев богов. Однако он по большей части не пострадал, если не считать его гордости. Снова встав, он гневно зыркнул на Даниэла:

— Ты об этом пожа…

Даниэл не дал ему возможности закончить угрозу, снова обрушив на него крушащую силовую волну. Надзиратель исчез до того, как она ударила в него.

«Они что, все могут вот так становиться невидимыми?» — удивился Даниэл, но затем его чувства обнаружили присутствие мужчины позади него.

По его спине прочертило линию жгучей боли, когда по ней хлестнула плеть надзирателя, стерев мысли у него в голове. Закричав от фрустрации, Даниэл прыгнул вперёд, пытаясь выбраться за пределы досягаемости мужчины, но тот снова оказался рядом, и очередная огненная черта ожгла ему ноги. Свалившись на землю, Даниэл силился достаточно сфокусироваться для того, чтобы ответить своему мучителю, но плеть уничтожала его концентрацию. Вскоре от него осталась лишь издающая нечленораздельные звуки масса боли, съёжившаяся на земле, не в силах избежать нескончаемого гнева надзирателя.

Даниэл снова очнулся в своей комнатушке. Он не был ранен — плеть не оставила на нём отметин, как и после первого раза, когда её к нему применили.

— Это становится плохой привычкой, — заметил он себе под нос. «Надо научиться создавать те щиты», — подумал он.

Имея впереди бесконечный день и никого, с кем можно было бы поговорить, Даниэл начал практиковаться. Первые плоды его усилий были аморфными, иногда закрывая его, а иногда пропуская части его тела. Что он быстро заметил, так это тот факт, что вокруг физических объектов щит было создать легче, в отличие от пустого пространства, даже если объект также включал в себя пустое пространство.

Пытаться создать сферический щит в воздухе перед собой было труднее, чем создать прямоугольный щит, совпадавший с краями его кровати. Даниэл не был уверен, почему, но это было именно так.

Ко второму дню он смог создавать довольно надёжные формы посреди своей комнаты, но они не были особо прочными. Он экспериментировал, создавая кубы и пирамиды, собирая из них здания на земляном полу своей комнаты. Чем больше отдельных объектов он пытался поддерживать одновременно, тем труднее это становилось, особенно если они были разных форм и размеров.

«Это — вопрос воображения», — осознал он. «Мне нужно натренировать мой разум, чтобы отчётливо представлять эти штуки у себя в мыслях. Чем лучше у меня будет получаться, тем лучше будет мой контроль».

Он попытался создать небольшой город, поднимая из пола маленькие кубы разной высоты и ширины. К сожалению, особо далеко он не продвинулся, и где-то на пятом или шестом здании его конструкция рассыпалась. Фрустрированный, он пальцем начертил контуры зданий на земляном полу.

— Большое здание будет здесь, маленькое — тут, вот тут будет пирамида, а здесь — купол, — говорил он себе под нос, чертя пальцем, думая о том, что он хотел создать.

Даниэл остановился, заполучив на полу набор из четырнадцати очертаний.

— Но я, похоже, не могу продвинуться дальше шести…

Поддавшись порыву, он попытался создать их всех одновременно, и был удивлён, когда они легко возникли, в точности такие, какими он их воображал. Очертания их имели правильную форму, и ему было видно, что они были плотнее, чем плоды его предыдущих усилий.

«Какого чёрта?»

Он отпустил их, и попытался снова. Второй раз было так же легко. Снедаемый любопытством, он отпустил их, стёр начерченные на земле линии, попытался снова, и на этот раз фигуры замигали и зашатались, прежде чем обрушиться. Он не мог поддерживать их все. Даниэл начертил новый набор линий, сделав на этот раз двадцать контуров. Когда он пустил энергию, они легко появились.

— Линии каким-то образом позволяют легче отчётливо представить их, — сделал наблюдение он. — Что, вероятно, объясняет, почему накладывать щит вокруг кровати тоже проще.

Форма хорошо известного объекта подкрепляла его мысленный образ.

Он упражнялся весь остаток дня, создавая щиты, заключавшие в себя его тело, и иные, создававшие в воздухе более необычные формы. По мере того, как его разум привык к этой задаче, это становилось проще, даже не чертя линии на земле.

К четвёртому дню он создавал объекты и одновременно атаковал их. Он представлял себе парящую сферу, а затем пытался воссоздать сфокусированное копьё силы, которое использовала против него девочка. Когда он привык одновременно выполнять две очень непохожие одна на другую задачи, это стало легко, и у него каждый раз получалось заставить сферу лопнуть.

— Но откуда мне знать, что этот щит достаточно прочен, чтобы меня защитить, — сказал он себе. — Если я могу его пробить, значит сможет и кто-то другой, что делает щит более чем бесполезным, ибо он создаёт ложное чувство безопасности.

Он попытался направить в сферу как можно больше энергии. После этого он уже не мог пробить её энергетическим импульсом, но это не слишком улучшило его настроение. «Всё сводится к силе и сосредоточенности».

Он попытался начертить на земле круг, сделав с его помощью полусферу. После чего ему потребовалось несколько попыток, чтобы её пробить, пока он не был вынужден сконцентрировать на этом значительную часть своей силы. «Круг не просто упрощает представление щита, он ещё и придаёт его конструкции прочность»,