Майкл Мэннинг - Вознесение гор

Несколько дней спустя отец дал ему отдохнуть от выпаса овец, и послал с поручением забрать сушёных бобов в доме у Сэта. Судя по всему, им повезло заключить отличную сделку, торгуя последнюю неделю или две, и отец Сэта, Оуэн, выторговал гораздо больше, чем им могло понадобиться. Он согласился обменять Алану Тэннику значительную часть бобов на лишние руки во время следующей стрижки овец.

Даниэл был не против. Всё лучше, чем ещё один монотонный день в холмах. Он запряг в принадлежавшую семье повозку их единственного быка, и через несколько часов добрался до дома Сэта. Пешком было бы в два раза быстрее, но повозка пригодится, когда понадобится перевозить несколько пятидесятифунтовых мешков с бобами.

После прибытия Даниэл и Сэт не стали терять попусту время, и загрузили повозку… чтобы в оставшееся время они могли поболтать.

— Ты слышал о всаднике? — спросил Сэт, как только они закончили.

— Всадник?

— Ну, знаешь, один из лесных богов, — пояснил Сэт.

— Нет.

— Мой папа слышал об этом от Мистера Брауна, когда ходил в город на прошлой неделе, — объяснил Сэт, указывая на только что погруженные ими бобы.

Даниэл нахмурился:

— Это был на самом деле один из лесных богов, или просто один из их надзирателей?

— А есть разница? И то и другое — дело плохое, — сказал Сэт.

Даниэл быстро огляделся:

— Твоя мама устроит тебе головомойку, если услышит от тебя такие слова!

— А мне плевать. Люди — ленивы, если считают, что богам есть какое-то дело до того, что мы о них думаем, — непокорно ответил друг Даниэла.

— Тебе станет не наплевать, если один из них тебя заберёт, — беспокойно сказал Даниэл. Хотя при его жизни этого не случалось, старики рассказывали, что раз или два за каждое поколение лесные боги приходили, чтобы забрать несчастного молодого человека или девушку, обычно — из-за их грешных мыслей.

— Если за мной придут, то отнюдь не из-за того, что я думаю, поверь мне. Я каждое утро думаю целую кучу плохих мыслей перед завтраком, а за мной так и не пришли, — уверил его Сэт.

— Каких мыслей?

— Большинство из них касается купающейся Кат, — лукаво сказал его друг.

Даниэл подавил поток различных эмоций — гнев, ревность, и толику вины, поскольку этой осенью на танцы с Кэйт пойдёт он. Даниэл отбросил эти мысли в сторону:

— Вернёмся к всаднику…

— Да, — сказал Сэт, кивая. — Мистер Браун сказал, что видел одного из них пересекающим реку в конце долины, где начинаются глубокие леса.

Жители Колна говорили «глубокие леса», когда имели ввиду истинный лес. Невысокие холмы, в которых они жили, были населены в основном потому, что более крупные деревья «глубоких лесов» здесь не росли. Поговаривали, что рядом когда-то были широкие равнины, но со временем глубокие леса разрослись, покрыв большинство более мягких частей мира с умеренным климатом. Само собой разумеется, никто в глубокие леса не ходил — а если и ходили, то не возвращались, как и было с отцом Кэйт.

— А он смог сказать, был ли это один из богов? — снова спросил Даниэл.

— Издалека он убедиться не мог, но волосы серебряными ему не показались, — сказал Сэт, явно не желая снижать важность своей информации признанием того, что это был лишь один из надзирателей.

Лесные боги обладали серебряными волосами, и больше о них в общем-то никто ничего не знал. Поговаривали, что у них голубые глаза и тонкие, остроконечные уши, но Даниэл никогда не слышал, чтобы кто-то подобрался достаточно близко, чтобы потом честно заявлять о том, что это так и есть. Также ходили легенды о других лесных богах, имевших другие цвета, вроде чёрной кожи или красных глаз, но никто из живших в холмах рядом с Колном или Дэ́рхамом никогда их не видел.

Надзиратели считались людьми, поскольку обладали различной обыкновенной расцветкой волос и чертами лиц. Они также могли говорить на обычном языке, чего с лесными богами никогда не бывало. Однако они всё же были опасны. Когда один из них появлялся в городе, это обычно предшествовало исчезновению молодого человека или девушки из числа жителей.

Никто точно не знал, какое отношение надзиратели имели к лесным богам, хотя большинство полагало их какого-то рода слугами. Кое-кто считал, что они происходили от детей, которых надзиратели забирали в течение всех этих лет, но то были лишь догадки.

— Думаешь, они собираются кого-то забрать? — задумался Даниэл.

— Кто знает? — ответил Сэт. — Может и нет, на нашем веку такого не случалось.

Даниэл надеялся, что его друг был прав.

Неделю спустя мать Даниэла послала его с поручением в дом Сэйеров. Она хотела, чтобы он узнал, есть ли у матери Кэйт сколько-нибудь жёлтой пряжи на продажу — по крайней мере, такую причину она назвала.

— Я с радостью сбегаю, Мам, — сказал ей Даниэл.

— Не беги, милый мой. Не спеши, твой отец сегодня сможет сам последить за стадом, — сказала она ему.

Алан насторожился в ответ на это объявление:

— Их дом менее чем в часе ходьбы отсюда. Если он не будет зря терять времени, то сможет вернуться достаточно быстро, чтобы взять овец на себя, — произнёс он слегка раздосадованным голосом.

Хэлэн выразительно посмотрела на него, будто пытаясь без слов передать ему какую-то важную информацию.

— Позволь ему не спешить, Дорогой. Нам нужно поддерживать хорошие отношения с соседями.

Тут до него наконец дошло, и он кивнул, но не смог удержаться от шутки:

— О! Конечно, ты права, хотя я не могу не вспомнить, что в прошлый раз, когда ты подняла этот вопрос, ты сказала, что мне не поздоровится, если ты меня поймаешь во время прогулки для утешения Вдовы Сэйер.

Хэлэн зыркнула на него, а Даниэл засмеялся.

Когда он пошёл к двери, отец остановил его:

— Возьми с собой цистру, Даниэл.

— Для покупки пряжи?

— Музыка всем нравится, Даниэл, и ты хорошо играешь, — подмигнул сыну Алан. — Однажды ты меня поблагодаришь.

Брэнда Сэйер открыла дверь своего дома, и пригласила его внутрь. Зелёные глаза и густые тёмно-рыжие волосы мгновенно напомнили Даниэлу о Кэйт, и, следуя за ней, он не мог не подумать об одном из старых советов своего отца: «Если хочешь узнать, как будет выглядеть женщина, посмотри на её мать».

Судя по Брэнде Сэйер, впереди Кэйт ждало чудесное будущее. Бёдра её матери были полными, но здоровыми, как и её грудь, намекая на то, что однажды у её дочери будет великолепная фигура. Она оглянулась на него через плечо:

— Кэйт должна очень скоро вернуться. Хочешь чаю?

Даниэл быстро поднял взгляд с того места, на которое он смотрел, и смущённо встретился с её собственным взглядом:

— Вообще-то Мама послала меня узнать, есть ли у вас сколько-нибудь жёлтой пряжи.