Майкл Мэннинг - Бесшумная буря

— А где мы возьмём столько древесины? — спросил Раян, покосившись на маленький штабель древесины, которую Тирион разместил рядом со своим почти законченным домом.

— Дополнительное дерево будет от дубов, оттуда, — сказал Тирион, указывая на холмы, лежавшие за Рощей Иллэниэл, — но здание будет в основном из камня, поэтому дерева вам понадобится не так много, как ты думаешь. Оно в основном пойдёт на каркас и подпорки.

— Камень? — внезапно спросила Сара. — И как же мы будем строить из камня?

Тирион постучал себе по виску:

— С помощью вот этого. Ваш эйсар будет вашими инструментами, вашими тачками, будет рубить камень и таскать строительные материалы. Всё всё будете делать с его помощью.

— Но я ничего не знаю про строительство, — возразила она.

— Научишься, — ответил он. — Эта задача поможет вам отточить вашу концентрацию, и укрепит вашу волю.

Раян снова заговорил:

— Если будете стоить это из камня, то ничего не получится. Тут слишком большое пространство, вес верхних этажей заставит здание обрушиться, если не добавить внутренних подпорок.

Тирион сосредоточился на нём:

— Ты знаешь что-то о строительстве, парень?

Теперь, когда Тирион сосредоточил всё своё внимание на нём, Раян выглядел неуютно, однако стоял на своём:

— Немного — я учился у плотника, но также видел работу каменщиков.

— Думаешь, сможешь придумать план получше? — бросил ему вызов Тирион.

— Н…ну, может, выдвину какие-то предложения…

— Значит, будешь главным по строительству и планировке, — приказал он парню, а затем указал на Гэйбриэла: — Ты будешь командовать всеми в целом, но я ожидаю, что ты позаботишься о том, чтобы все помогали осуществлять план Раяна.

Гэйбриэл спокойно кивнул, но лицо Раяна было воплощением шока:

— Подождите, я ведь не так уж и много знаю. А если здание обрушится? Я же просто подмастерье, я не зн…

— О строительстве ты знаешь больше меня, — признался Тирион. — Если обрушится, то тебе просто придётся отстраивать заново. Чем быстрее добьёшься успеха, тем раньше вы все сможете спать в собственных комнатах.

— А что насчёт камня? — спросила Бриджид, впервые за несколько часов подав голос.

Тирион улыбнулся:

— Он — в яме, примерно в четверти мили в том направлении, — указал он на предгорья.

Она нахмурилась:

— Нам ни за что не притащить его сюда столько, чтобы построить этот гигантский дом.

— Видишь вон тот дом? — сказал Тирион, подождав, пока их взгляды сфокусируются на том, что он только что назвал «Албамарлом». — Я его построил исключительно с помощью вот этого, — постучал он себе по лбу. — Я ничего не знал о работе с камнем, и почти ничего не знал о плотницком ремесле. У меня не было ни инструментов, ни помощи. Каждый из вас силён, и когда вы созреете, и натренируете свои способности, то, наверное, будете такими же сильными, как и я, или близко к тому. Некоторые из вас могут стать даже сильнее. Так что построите.

Трапеза была… интересной. Различные задания позволили подросткам чем-то себя занять, и они потихоньку начали соперничать. Одна из девушек, Эмма Филлипс, была твёрдо уверена в своих поварских навыках, и поэтому взяла на себя главенство в кухонной команде.

Результат их усилий был съедобным, но оставлял желать много лучшего. Там были бобы, но их сварили до состояния безвкусной пасты. Печёная репа разнообразила трапезу, но была в некоторых местах сожжена до черноты, а внутри оставалась сырой. Овсяные лепёшки были сносны, но их каким-то образом пересолили настолько, что они были скорее приправой, чем сладостью.

Жалобы остальных подростков были громкими и продолжительными, особенно у тех, чьи решения Эмма отвергла, пока заправляла кухонной командой. Все указывали в её сторону, и она, похоже, была на грани слёз, или истерики. Трудно было сказать.

Они сидели на открытом дворе перед домом, где двое подростков соорудили большой костёр, а ещё пара притащила тяжёлые брёвна в качестве скамеек. Снаружи было прохладнее, но огонь делал вечер удобоваримым даже для тех, у кого не было магии.

Там они и ели свою пищу, или, Как выразился Дэвид, «…с трудом глотали остатки того, что когда-то звалось пищей». Смех был единственной приправой, которая улучшала вкус еды, хотя и вынудил Эмму уйти есть внутри дома, чтобы не слышать их подколки.

Тирион уселся на одном из больших брёвен перед большинством остальных, и когда все уселись есть, было заметно, что рядом с ним не сел никто. Бревно-скамейка имело почти восемь футов в длину, но оставалось пустым, в то время как подростки, Кэйт и Лэйла плотно уселись на трёх остальных брёвнах.

Тириона это вполне устраивало.

Доев свою бобовую пасту, он встал, и пошёл к дому. Ему хотелось спать.

Лэйла быстро встала, и догнала его прежде, чем он успел дойти до двери:

— Забыл о своём обещании?

Он ненадолго уставился на неё без всякого выражения, прежде чем его память щёлкнула, и выдала ответ:

— Музыка?

Она кивнула.

— Я уже больше месяца не играл, — сказал он ей, думая о времени, проведённым со старейшинами, и о проведённой до этого в пути неделе. — Сейчас я, возможно, не в лучшей форме.

— Мои уши не слышали музыку ещё дольше, — напомнила она ему. — Никто не будет критиковать твою игру.

— Ладно. — Он пошёл в дом, и нашёл свою цистру. Снова выйдя несколько минут спустя, он вернулся на своё место у костра.

Все взгляды были прикованы к нему. Разговоры утихли, когда он начал подтягивать струны. В отличие от рабов Ши'Хар, дети Колна были привычны к музыке, но хотя музыкальные инструменты не были для них редкостью, музыка всё же являлась желанной переменой после их блёклого дня.

Сперва Тирион сыграл «Весёлую Вдову», надеясь улучшить настроение, но её ноты действовали ему на нервы, и сердце у него к ней не лежало. Лёгкое веселье этой песни не подходило под его настроение. Он думал было сыграть «Причитание Даны», но один взгляд на сидевшую рядом с Лэйлой по ту сторону костра Кэйт изгнал эту мысль у него из головы. То была печальная, грустная мелодия, но её романтический подтекст Тирион бы не вынес. Он всё ещё помнил тот первый раз, когда играл для Кэйт эту песню, более пятнадцати лет тому назад.

Вместо этого он начал безымянную мелодию, которую сочинил сам за многие долгие вечера игры со струнами. У неё не было слов, а поскольку он сочинил её сам, то она имела обыкновение меняться порой под его настроение. Он начал играть тихо, позволяя пальцам найти свой ритм, прежде чем нарастить громкость звуков.

Глядевшие на него вокруг костра лица его донимали, поэтому Тирион закрыл глаза, и направил свой разум внутрь. Люди были источником его страданий. Молодые люди, которых он украл из Колна, были результатом его прежних грехов, и теперь они страдали от его рук. Из-за них ему было больно, а им было больно из-за него — это был бесконечный круг боли. Чем бы он ни выглядел в их глазах, Тирион видел свой собственный провал, и чувствовал порицание, которое сполна заслужил.