Майкл Мэннинг - Возвышение и мятеж

— « Как ты до меня дотягиваешься? Мы находимся в пределах уорда приватности ». — Однако он тщательно следил за тем, чтобы не вещать послание широко, полагая, что Мойра сможет поймать сообщение с поверхности его разума.

— « Через статичные уорды видеть легче, чем через самые небрежно поставленные личные щиты », — пришла мысль Мойры в ответ. Затем она передала ментальный образ плана дворца, выделив место, где она будет его ждать.

— « Скоро буду », — молча подумал он про себя.

Когда его внимание вернулось к разговору, Ариадна закруглялась, закончив описанием отчаянного побега Тириона через портал, который вёл из её спальни в дом их семьи. Он заметил, что глаза Айрин были красными и полными слёз, и что она наблюдала за ним со смесью печали и любопытства. Приняв это как признак того, что он упустил нечто важное, Мэттью пересмотрел свои воспоминания, чтобы воспроизвести разговор, прислушавшись к более поздней части рассказа Ариадны, которая достигла его ушей, пока он был отвлечён.

Харолд был мёртв. Осознание этого обрушилось на него подобно удару молота в сердце. Это знание причиняло ему боль, и он вынужден был заставить себя глубоко вздохнуть, когда ему сдавило грудь. Бросив взгляд влево, он увидел, что лицо Грэма было суровым, и неподвижным почти как у статуи. Его друг был в шоке.

Конечно, это было совершенно понятно. Харолд активно фигурировал в их общем детстве, и Грэм был к нему даже ближе. Айрин показывала свои эмоции более явным образом, что тоже можно было понять. Они с сестрой Грэма, Кариссой, были тайно влюблены в красавца-рыцаря, когда были детьми.

«И он мёртв из-за меня», — подумал Мэттью. «Из-за того, что я сказал Мойре сделать». Его сердце болело, но он не чувствовал желания плакать, в нём была лишь глухая боль, каким-то образом совмещённая с виной и онемением. Его преследовал ещё больший вопрос. Были ли это те вести, о которых его предостерегало его предчувствие? Коналл ранен, Харолд мёртв… интуиция говорила ему, что этими двумя вещами самое худшее не ограничивалось.

— У тебя нет никаких вопросов, Мэтт? — спросила Айрин — её голос вернул его к реальности, а её взгляд с подозрением изучал его.

— Нет, — ляпнул он, не в силах найти ответ получше. — Многовато слишком, чтобы усвоить. Прости. Просто… Харолд… не знаю, что и думать. — Чуть погодя он дополнил свои слова ментальным посылом для Айрин: — « Мойра хочет со мной встретиться. Она прячется неподалёку ».

Взгляд Айрин смягчился пониманием. Посмотрев на Ариадну, она сказала:

— Я хотела бы сейчас пойти к Коналлу, если можно.

Королева встала:

— Конечно. Я пойду с тобой. Элиз тоже будет рада всех вас увидеть, особенно тебя, Грэм.

— Мне нужно побыть одному, — сказал Мэттью. — Мне нужно подумать, чтобы принять то, что мы только что услышали.

Грэм странно на него посмотрел, но Айрин вмешалась, чтобы его спасти:

— Я понимаю. — Она кивнула Грэму: — Мы пойдём вперёд. Присоединишься к нам, когда будешь готов.

Грэм переводил взгляд с Айрин на её брата и обратно, чувствуя уверенность в том, что упустил что-то — но возражать не стал. Они ушли вместе с Ариадной, оставив Мэттью обдумывать услышанное.

Встал Мэтт не сразу. Он подождал несколько минут, чтобы убедиться, что они ушли подальше от двери, прежде чем открыть её, и проверить, был ли кто-нибудь в коридоре. Сэра Томаса и Сэра Игана не было — предположительно, они сопровождали Королеву и остальных, — но у дверей стоял другой стражник. Мэттью ушёл, ничего ему не сказав.

Комната, в которой Мэттью нашёл Мойру, была маленькой и скромной, но хорошо прибранной. Она располагалась рядом с помещениями слуг, но было очевидно, что обитал здесь лишь один человек, в то время как слуги жили минимум по нескольку человек на одну комнату.

Мойра ждала его внутри, одетая в неприметное коричневое платье, совпадавшее с одеждой прачек и судомоек — вероятно, это было частью её намеренных усилий, чтобы не привлекать лишнего внимания. На первый взгляд она выглядела хорошо, но её лицо было бледным и мрачным. Первый взгляд Мэттью передал ей, что её внешность его озаботила, но его слова не коснулись этой темы:

— Чья это комната?

— Бенчли, — ответила она, зная, что он узнает это имя. Бенчли был давнишним слугой семьи Ланкастеров, и в данный момент служил королевским камергером. Обладавший сдержанным юмором и непоколебимой верностью, Бенчли был из тех, кого нельзя было убедить сохранить её тайну, в этом Мэттью был уверен. — Никто меня не помнит, — произнесла Мойра, — если я не позволю обратного. К тому же, он слишком занят, чтобы часто бывать здесь, поэтому я ухожу до того, как он возвращается.

Мэтт мгновенно понял. Его сестра сводила свои контакты к минимуму, чтобы ей не приходилось менять воспоминания слишком многим людям. Это объясняло и её выбор одежды, и позаимствованную ею комнату.

— Почему ты не вернулась домой? — спросил он. — Я ожидал, что ты именно так и поступишь, а потом вернёшься, когда объявят о помиловании — но вместо этого ты скрылась.

Вообще-то, это не было его ожиданием — это был наиболее вероятный исход. Бегство Тириона и невозвращение Мойры домой означали, что реализовалась одна из наименее благоприятных вероятностей, хотя он и не знал, какая именно.

Она отвела взгляд, будто стесняясь, или, быть может, стыдясь:

— Так и замышлялось, но после всего случившегося я не могла заставить себя вернуться. Мне нужно было побыть одной.

Мэттью не очень хорошо умел читать людей, но даже он видел — что-то было не так, и он знал свою сестру лучше всех. Она казалось менее уверенной, менее тёмной, и более нерешительной, чем он помнил, почти как если бы она стала более молодой версией себя самой. В его сердце начал просачиваться зловещий холодок — ползущий страх, на который он опасался смотреть прямо.

Его сестра почти мгновенно ощутила перемену внутри него, прочитав его эмоции так же легко, как кто-то мог читать книгу. Когда она подняла взгляд, снова посмотрев на него, в её глазах стояли непролитые слёзы:

— Я не знаю, что делать. Как могу показаться им на глаза?

— Мёйра, — просто сказал он, используя её имя как констатацию факта. Заклинательная двойница, занимавшая тело Мойры, кивнула, подтверждая его вывод, и теперь по её щекам потекли слёзы.

Мэттью почувствовал, что стоит на краю бесконечной чёрной пропасти, которая грозила поглотить его разум и сердце. Не в силах молчать, он услышал, как его губы произнесли слова:

— Мойра мертва. — За этим последовал безмолвный приговор, вынесенный его совестью: «и именно я послал её на смерть».

Мёйра замотала головой:

— Нет! Ты не виноват. Это из-за меня. Нельзя мне было оставлять это ей. Это была моя работа.