Майкл Мэннинг - Возвышение и мятеж

— Чего? — спросила Элэйн, вновь сбитая с толку странным использованием слов иномирянкой.

Нахмурившись, Керэн попыталась ещё раз:

— Как агент, или, может, главный шеф-повар…

— Рецепт принадлежал Мэттью. Он был бы шеф-поваром. Ты какую-то бессмыслицу городишь, — возразила Элэйн.

Керэн сделала глубокий вдох. За весь день они вели этот разговор, с лёгкими вариациями, уже несколько раз:

— Забей. — Подавив раздражение, она сосредоточилась на своих вымотанных друзьях: — Готовы домой? Стряпня Алиссы достигла новых высот, хотя, я думаю, сейчас еда уже остыла. — Она ткнула Коналла носком своего сапога. — Просыпайся.

Коналл приоткрыл глаз, затем снова закрыл:

— Ступайте без меня. Я не смог бы двигаться, даже если бы вы меня подожгли.

— Это можно устроить, — прокомментировала Элэйн, недобро скривив губы.

— У меня идея, — сказала Керэн. Встав на колени, она положила руку на грудь молодого человека, и исчезла, забрав его с собой. Минуту спустя она снова появилась, потирая колени, которыми, судя по всему, ударилась.

— Ты ранена? — спросила Айрин. — Что случилось?

— Я телепортировала его прямо ему в кровать, — печально объяснила Керэн. — Что для него окончилось хорошо, но я забыла учесть собственное положение. — Мэттью начал тихо смеяться.

— Что ты имеешь ввиду? — озадаченно спросила Айрин.

— Он появился на кровати, а я — в нескольких футах над полом, поэтому приземлилась жёстко, — пояснила Керэн.

Айрин вздрогнула:

— А-а. Звучит болезненно. — Они с Линараллой помогли Мэттью встать, и Керэн за один раз перенесла их и Мёйру обратно.

Солнце почти достигло горизонта, заливая поле, на которое садилась Присцилла, текучими лучами золота. Чад проигнорировал прекрасное зрелище, и скатился с её спины почти сразу же, как её ноги коснулись земли. Он был рад в кои-то веки стоять на твёрдой почве:

— Никогда к этому не привыкну, — проворчал он.

— К полёту? — спросила драконица. — Мне он кажется совершенно естественным.

— Нет в нём ничего естественного, — пропыхтел охотник. — Если бы я предназначался для полётов, то родился бы с крыльями.

— Ты не родился с копытами, однако на лошади скачешь, чтобы двигаться быстрее. Я родилась с крыльями — разве есть разница в том, что ты пользуешься моей спиной для быстрого перемещения? — подала мысль Присцилла.

Чад зыркнул на свою спутницу:

— Во-первых, если я упаду с лошади, то не разобьюсь насмерть, а во-вторых…

Она перебила его:

— Люди постоянно умирают от падения с лошади.

Он в досаде провёл ладонью по лицу:

— Но в основном они не умирают. Если я соскользну с твоей спины, то обратно уже не встану. И вообще, я…

— Я не дам тебе упасть, — настояла Присцилла, снова его перебив. — А если ты всё-таки каким-то образом сумеешь настолько накосячить, то я тебя поймаю. Я бы посмотрела на лошадь, способную на такое же!

Стрелок несколько секунд беззвучно ругался себе под нос, пока не нашёл в себе терпение продолжить:

— И вообще, как я и говорил, прежде чем ты перебила, лошади мне тоже не сильно нравятся.

Это окоротило драконицу, но чуть подумав, она ответила:

— О. Ну, на этот счёт у меня нет мнения, поскольку они слишком маленькие, чтобы я могла на них ездить — но выглядят они вкусно.

— Чего?

— Ты слышал, — заявила она. — Не заставляй меня повторяться.

— Ты ела лошадей, пока жила сама по себе? — взволнованно спросил он.

Отвернув голову прочь, она ответила:

— Нет.

— Ты вообще когда-нибудь ела лошадь — может, в какое-то другое время? — добавил охотник.

Притворяясь, что полирует один из когтей, она ответила:

— Пока что нет.

— Присси! — рявкнул он.

— Ты сказал, что они тебе не сильно нравятся. Я думала, ты поймёшь, — заныла она, прежде чем добавить: — Вот так и бывает, когда ведёшь себя искренне.

Расправив плечи, Чад строго заговорил:

— Слушай, ни при каких обстоятельствах, никогдане ешь лошадь, и это пр… — Он остановился, прежде чем сделал это приказом. — Знаешь что, на хрен это. Просто знай, что я не хочу, чтобы ты их ела, а если я тебя поймаюза уплетанием чьей-то лошади, то я выдеру твою толстую чешуйчатую задницу так, что неделю сидеть не сможешь.

В душе она улыбалась в ответ на выбранные им слова. По правде говоря, она не особо-то и хотела отведать конины, хотя и возражений на этот счёт не имела. Она просто хотела вытащить его из того тёмного настроения, куда он скатывался каждый раз, когда слишком долго молчал. Поэтому она ответила:

— Как?

— Что — как? — кисло спросил он.

— Как именно ты собираешься «выдрать мою чешуйчатую задницу»? Я весьма уверена, что у тебя размеров не хватит, — ответила она.

Охотник несколько минут ругался, практикуясь в своём искусстве, прежде чем отвернуться:

— У меня нет времени спорить с твоей сумасшедшей задницей, — объявил он. — Я иду в город. Надо найти какого-нибудь умного собеседника.

Присси широко улыбалась, глядя ему вслед, и окликнула:

— Тогда избегай зеркал!

Войдя в Арундэл, Чад направился прямо к лавке лукореза. На пути он миновал нескольких горожан, с некоторыми из которых был знаком, но когда они увидели суровое выражение его лица, то решили с ним не здороваться. Чада это вполне устраивало. Он уже два дня не пил, и нервы его ощущались так, будто с них содрали кожу. Споры с Присциллой всю дорогу от Албамарла тоже делу не помогли.

Мэттли не открыл дверь:

— Убирайся, — ответил старик. — Я с тобой дел не имею. Лук у Барона, так что тебе больше не нужно сюда приходить.

— Мне надо с тобой расплатиться, — разумно сказал Чад.

— Я не ради тебя работал, — сказал старик через дверь. — Я работал ради Барона. Если хочешь отплатить мне — позаботься о том, чтобы твоя тень больше мой порог никогда не пересекала.

Несмотря на его внешнюю грубость, Чада эти слова всё равно ранили. Он и не осознавал, насколько глубока была неприязнь старика. Вздохнув, он запустил руку в кошелёк:

— Я просто оставлю плату на пороге.

— Оставь золото себе. Если Барон думает, что мне надо заплатить, то и заплатит. Просто уходи, — настаивал Мэттли.

Хмурясь, Чад спросил:

— Где он?

— Не здесь. В особняке, наверное, — сказал лукорез.

Не сказав больше ни слова, Чад ушёл. Бывали дни, когда казалось, что весь мир наполнен мудаками. Но глубоко в душе он знал, что это не так. Мэттли всегда был приличным человеком. Размышляя о том, сколько он за всю жизнь сжёг за собой мостов, он направился к баронскому особняку.

— Убийцу-ублюдка каждый пнуть норовит, — пробормотал он себе под нос.

От лукореза до особняка Джорджа Прэйсиана было двадцать минут пешком. В отличие от земель Мордэкая, Арундэл не был разделён стенами и крепостью. У города не было практически никакой стены, а дом Барона представлял их себя всего лишь частный особняк за пределами города. В прошлые войны между Гододдином и Лосайоном Арундэл несколько раз был разрушен, пока наконец жители просто не оставили попытки выстроить значительные защитные сооружения. Поскольку Баронство ранее было под защитой сначала Ланкастера, а теперь Камерона, их план на случай войны состоял просто в том, чтобы бросить город, отступив в Уошбрук или Ланкастер. Учитывая это, не было смысла строить укрепления, которые могли помочь армии вторжения.