Майкл Мэннинг - Отрезанный мир

— Я ничего не подпишу, — возразил он.

— Жаль, Дэвид, — сказала Элиз Торнбер. — Я надеялась, что ты окажешься умнее. Времени на решение у тебя мало. Довольно скоро дрожь усилится. Когда это произойдёт, ничего подписать ты уже не сможешь. Тебе будет казаться, что твоё тело объято пламенем, каждый нерв будет обнажённым и ноющим. В конце концов у тебя начнутся судороги. Могу представить, что будет очень больно, но никому никогда не удавалось достаточно хорошо общаться после начала судорог, поэтому описать мне ощущения никто не смог.

— Я скорее умру, — гордо сказал Эйрдэйл.

Элиз злобно улыбнулась:

— О, ты не умрёшь. По крайней мере, не сразу. Судороги продлятся не один час. Если повезёт, ты умрешь, но весьма вероятно, что ты выживешь. Конечно, потом ты уже не будешь прежним. Яд наносит нервам необратимый урон. Останешься калекой на всю жизнь.

— Ты лжёшь.

— Ты знаешь, что мозг — это по сути гигантский пучок нервов, Дэвид? — проинформировала его Элиз. — Ты будешь не только слабым калекой, ты ещё и станешь овощем. Остаток дней ты проведёшь, глядя в пространство, и гадая, когда кто-нибудь придёт убирать из-под тебя фекалии, если вообще сохранишь способность мыслить.

Эйрдэйл почувствовал лёгкое жжение в одной из ног.

— Дай мне противоядие!

Элиз подошла к столику у стены, и взяла лежавшее там перо. Макнув его в открытую чернильницу, она показала его Эйрдэйлу:

— Подпиши, Дэвид. Если будешь тянуть, станет слишком поздно.

— Ладно! Хорошо! Подпишу! — закричал он.

Она поднесла ему перо, и вложила в руку:

— Сделай подпись как можно более аккуратной и читаемой. Я знаю, как она у тебя выглядит, Дэвид. Попытаешься меня обмануть — пожалеешь. — Затем она помогла ему правильно расположить руку.

Верхний лист бумаги скрывал нижний почти полностью, кроме нижней его части. Как только Эйрдэйл поставил подпись, Элиз забрала листы, и положила их на столик у стены. Игнорируя его, она посыпала его подпись песком, который потом стряхнула прочь.

— Дай мне антидот! — снова крикнул он.

Элиз осторожно положила нижний лист сверху, чтобы его было хорошо видно. Затем она подошла к Эйрдэйлу, и протянула ему флакон:

— Вот, пожалуйста. Сладкая награда для очень шкодливого мальчика.

Выдернув пробку, он занёс флакон над губами, и принялся ждать, пока густая, вязкая жидкость капала ему в рот. Вкус был на удивление сладким… как мёд.

— Что это? — спросил он.

Элиз ему подмигнула:

— Мёд. Боюсь, что для яда, который я тебе дала, антидота не существует. Та ещё гадость. Вот, почему мне пришлось носить перчатки. Даже одна попавшая на кожу капля могла нанести жуткий урон, или даже смерть, не говоря уже о пятнах. От боли, которую ты вскоре ощутишь, на самом деле можно избавиться лишь одним способом, Лорд Эйрдэйл, если тебе хватит смелости.

Жжение достигло его рук, и дрожь постепенно усиливалась.

— Каким? — спросил он.

Она подошла туда, где он бросил одежду, порылась немного, и вытащила его пояс, протянув Эйрдэйлу. Его нож всё ещё был в ножнах.

— Вскрой вены, — холодно сказала она ему. — Или, если кишка не тонка, воткни себе в сердце.

— Не могу! — в ужасе сказал он. Внезапный спазм в спине и ногах заставил его свалиться на пол. В его мышцах начались болезненные судороги.

— Тебе стоит поспешить, — сочувственно сказала Элиз. — Как только начнутся конвульсии, ничего сделать ты уже не сможешь.

Она принялась ждать. Прошло больше четверти часа, прежде чем Эйрдэйл наконец полоснул лезвием по запястью. Хотя она уже несколько десятилетий не пользовалась этим ядом, Элиз уже знала, чем всё закончится. Они всегда предпочитали прекратить боль. Ложь про конвульсии лишь помогала им принять решение поскорее.

Пока Дэвид Эйрдэйл истекал кровью на полу, уперев в неё ненавидящий взгляд, она забрала флакон с поддельным антидотом, а затем ещё раз осмотрела комнату, чтобы убедиться, что не оставила ничего незавершённым. Она задумчиво посмотрела на лежавшее на столе письмо:

— Самоубийство, — печально сказала она. — Какой ужасный поступок, а ведь казалось, что у тебя было всё, что только можно пожелать. — Она направилась к двери, и оглянулась: — Это просто показывает, что никогда не знаешь, какая печаль кроется в чужих сердцах. Передай от меня привет отцу, когда увидишь его.

После чего она ушла. В обычной ситуации она бы осталась, чтобы убедиться, что цель скончалась, но в случае с Дэвидом Эйрдэйлом смысла в этом не было. Даже если бы кто-то нашёл его и перевязал бы ему рану, Эйрдэйл не смог бы рассказать, что с ним случилось. Он мог надеяться лишь на смерть, да и в любом случае никто во владениях Эйрдэйлов не должен был проснуться и спасти его до самого утра. К тому времени он уже успеет остыть и окоченеть.

Украдкой покинув тем утром дом с большой корзиной грязного белья в руках, Элиз думала о своей жизни. С тех пор, как она вышла за ныне покойного мужа, её жизнь была относительно мирной, в основном лишённой тех вещей, которыми она вынуждена была заниматься в молодости, но эта ночь стала ей тёмным напоминанием. Её единственным утешением было то, что хотя бы в этот раз она самарешала, кому нужно умереть, и за Дэвида Эйрдэйла она совестью почти не мучилась.

англ. «Sassy» — дерзкий, нахальный, развязанный (здесь и далее — прим. перев.)

англ. «highwhore» («хайхор») — дословно «высокая шлюха», звучит гораздо ближе к «хайтау[э]р», чем можно передать в переводе.

англ. «Dame» — «дама», «госпожа». Также в Англии этим словом обозначали носительниц ордена Британской империи. Т. е. здесь для женщин это аналогично слову «сэр».

англ. «shotgun» — дробовик; «wedding» — свадьба. Исторический американский термин, означающий ситуацию, когда отец девушки угрожает обрюхатившему её мужчине дробовиком, вынуждая жениться.

Непереводимая игра слов. Слово «dress» значит как «юбка», так и «одевать», а «redress» означает как повторное надевание, так и «исправление» или «компенсацию».