Юрий Ижевчанин - Книга 3. Южный мир [СИ]

суровый агашский царь даже немного прослезился.

— Да, как разумно у вас! Три-четыре сына — как раз достаточно для поддержания династии. И конец песни настолько замечательный, что мне самому захотелось уйти из жизни именно так: рядом с любимой женой и тремя достойными наследниками, глядя на процветающую страну.

Атар вспомнил, что самые жестокие и сильные духом люди обычно сентиментальны. Такой может хладнокровно взирать на смерти или пытки людей, но расплакаться над умирающим котёнком. И чаще всего он способен расчувствоваться над произведением искусства. Ашинатогл любил музыку и пение, и неудивительно, что песня вызвала у него приступ "слабости".

Теперь наступило время первых танцев. Вначале старки станцевали спокойный и изящный танец типа кадрили, после чего царица, жена графа Таррисаня и лангиштские жёны принцев крови возлегли рядом с мужьями. Их примеру последовали жёны князей и хана. Горцы сплясали огненный танец типа лезгинки, где мужчины стремительно вились вокруг изящно плывущих в своих длинных платьях женщин. У агашцев такого общего танца для знатных мужчин и женщин не было. Их юноши станцевали военный танец с батальными кличами. Степняки прошлись в пляске типа хоровода.

В промежутках между танцами мужчины подходили в женскую комнату к гетерам, девушкам и дамам не самого высшего ранга. Атар сказал Ашинатоглу, что даже сам Император в такой момент не чурается зайти в зал женщин, и сам вместе с ним прошёл туда. Ашинатогл хозяйским взглядом оглядел Высокородных гетер, подарил каждой из них янтарное ожерелье на золотой цепочке, чему певица Астарсса Иллинор, бывшая его любовницей в прошлый приезд, отнюдь не была рада, поскольку поняла, что сейчас ей не светит продолжение романа. Высокородные немного посмеялись (то ли от радости, то ли иронично), после чего Ириньисса произнесла на Древнем языке:

Царь расхохотался, почувствовав, что от него ждут достойного ответа, и что Атар готов подстраховать его, выдав свой экспромт и переключив огонь на себя. Но убегать от вызова воину не пристало, и Ашинатогл пропел двустишие:

Женщины облегчённо рассмеялись. Иолисса продолжила полушутливую перепалку:

Не может столь низко и мощно

свистать нежный птах соловей,

Напоены розы в саду

живительным соком корней.

Шипы так длинны и остры!

Корону носящий удод,

Всем телом к бутону прильнув,

копьём своё сердце проткнёт.

Цари развеселились окончательно, да и вся компания вокруг них тоже. И агашец ответил:

Гетеры вместе с клиентками в восхищении встали из-за стола и закружились вокруг царей и князей, пока у тех глаза окончательно не разбежались. Наконец, Атар взмолился:

Жёны князей и хана сокрушённо смотрели на мужей, совершенно подпавших под очарование этих прелестниц и возвращавшихся на свои места гораздо более пьяными, чем уходили. Ашинатогл ещё раз поровну одарил всех Высокородных и раздал подарки также их клиенткам. Что творилось в душе агашца, никто не мог сказать: шёл он ровным шагом, но со слишком непроницаемым лицом. Так что и ему нелегко пришлось. Лишь привычные к такому Атар и старкская знать возвращались, удовлетворённо улыбаясь.

Кутиосса Алангита и её сестра Эриосса Алангита, княжны Лангишта и жёны принцев Лиговайи, с завистью смотрели на гетер. Свобода, предоставляемая стракским женщинам, уже вскружила им головы. Их переполняло желание новых приключений. А преподать им жёсткий курс духовной и телесной тренировки, который проходили женщины у старков, никто не потрудился.

На некоторое время цари вновь уселись за стол, и, временами улыбаясь подходившим женщинам, продолжили разговор.

— У вас эти женщины имеют колоссальные права, — задумчиво заметил Ашинатогл. — То, как на равных, без всякого подобострастия и неуважения, держатся с властителями, показывает: они действительно привыкли считать себя независимыми ото всех. Но, насколько я понял вас, северян, права неразрывны с жесточайшей ответственностью и обязанностями.

— Они связаны и с серьёзнейшими ограничениями. Например, нельзя ни одного слова говорить о политике и других государственных делах в присутствии гетер и художников, — сказал Атар, и тут заметил, что рядом с ними проходит Кисса и с улыбкой слушает эти слова, — Так что сейчас я не знаю, не опозорился ли я смертельно, сказав слово "политика" в присутствии гетеры, — полушутливо завершил Атар.

Ашинатогл рассмеялся:

— И, насколько я представляю вас, мужчина, нарушивший это правило, опозорен настолько, что ему лучше побыстрее умереть?

— Именно так, брат. А на гетере вины в этом случае нет. Даже между воюющими армиями они ходят свободно, никто не обвиняет их в шпионаже. У них есть суд своего цеха, его приговоры часто абсолютно безжалостны за, казалось бы, малейшие нарушения их обязанностей и обычаев. Подсудны гетеры также обычному суду, но, учитывая их исключительное положение, судят их не столько по закону, сколько по справедливости, и они имеют право апелляции к Императору или королю. И, наконец, духовный Имперский Суд властен над ними, если они вдруг впадут в гибельный грех ведовства.