Александр Курзанцев - Ученик поневоле [litres]

– И всё-таки, – продолжал я упорствовать, чуя здесь какой-то подвох, – зачем это вам? Про меня, знаете, разные слухи ходят. Эльфы вон ополчились, да и пол-академии косо смотрит: основателя убил, демона вызывал, демонологов к тому же двух убил, инквизицию вообще обманул…

После этих слов студентки огненной кафедры за спиной Райлы, что и так чувствовали себя не в своей тарелке, и вовсе смертельно побледнели и начали дёргать женщину за полы мантии.

– А ну брысь, дурёхи! – зло рявнула на них магичка, оборачиваясь.

Тех тут же сдуло словно ветром, а Райла, чуть восстановив душевное равновесие, теперь уже холодно взглянула на меня и сквозь зубы прошипела:

– Ну смотри у меня, уникальный ты наш. Не хочешь по-хорошему – можем и по-плохому.

После чего, гордо задрав голову, удалилась.

– И что это было? – задумчиво пробормотал я, потирая подбородок, на котором пробивалась двухдневная щетина.

– Эта дрянь хотела тебя! – безапелляционно заявила незаметно оказавшаяся рядом Эльза. – Про неё слухи ходят, что она любит… баловаться с мальчиками. Видимо, хотела заманить к себе, а там и воспользоваться тобой.

– Ну не такой уж я и мальчик, – попробовал я хмыкнуть.

– Смотря для кого, – покачала головой девушка. – Про Райлу Мэдрэ могу сказать с уверенностью, что ещё моя бабушка в бытность студенткой академии о её похождениях невероятные истории слышала.

– Погоди, она же вроде Канари?

– Это по последнему мужу, – махнула рукой Эльза. – Их у неё уже столько было…

– Это ж сколько же ей? – удивлённо пробормотал я.

– Ну, лет сто – сто двадцать, не меньше.

– Хорошо сохранилась, я бы больше тридцати не дал.

– Чем сильнее маг, тем медленней он стареет, – философски пожала плечами Эльза.

А затем ко мне началось буквально паломничество. Весь стихийный факультет, тёмный окромя демонологов, да даже светлый – все вдруг воспылали желанием заманить меня в свои ряды. Кто посулами, кто угрозами, один раз – откровенным подкупом.

Но я отказал всем. Просто потому, что было абсолютно непонятно, с чего я вдруг их так заинтересовал, а неизвестность, знаете ли, пугает.

Сколько врагов нажил – не знаю, наверное, немало. Впрочем, друзья-то у меня тоже имелись. По крайней мере, один точно – Глушаков. Вот к нему я и решил пойти за разъяснениями, наплевав на последующие пары – там и так ничего интересного не намечалось – и сказав девчонкам, что ухожу по важным делам.

Правда, в классе общей магии его не оказалось, что было странно для середины дня. Помнится, Сергей не любил покидать свою вотчину до самого конца занятий. Но и домой он тоже не уходил, на кафедре общей магии меня заверили, что он где-то в академии. И тогда я снова направился в класс. Вернее, в преподавательскую кандейку за ним, куда заглянуть сразу не удосужился.

И Глушаков нашёлся. Но в каком виде! Мрачный, небритый, буравящий стену застывшим взглядом и просто в хлам пьяный. Стало даже немного не по себе от идущей от него почти физически ощутимой волны безысходности.

Он сидел в кресле, возложив руки на широкие подлокотники, и периодически прикладывался к пузатой армейской фляжке, не обращая на меня ровно никакого внимания.

Подойдя, я передвинул поближе стул, присел рядом. Попытался было перехватить фляжку, но наткнулся на такой взгляд, что буквально всё внутри меня завопило об опасности. Сочтя за благо убрать руку подальше, я, чуть помявшись, спросил:

– И давно?

– Со вчера, – лаконично бросил Сергей.

– А повод?

– А нужен? – вопросом на вопрос ответил он.

– Ну, – пожал я плечами, – кому как. Однако пить без повода – это как-то совсем уж пошло.

Хмыкнув, Глушаков помолчал, а затем, вновь приложившись к ёмкости с алкоголем, произнёс:

– Повод есть, как не быть. Вот, отмечаю в который раз собственную трусость.

Я промолчал. Спорить с ним, когда он в таком состоянии, было глупо, а спрашивать… Чувствовал я, что Сергей и безо всяких вопросов всё расскажет. И не ошибся.

Помолчав какое-то время, он, отпив в очередной раз, не стал дальше держать флягу в руках и протянул уже мне.

Кивнув, я сделал глоток, с удивлением узнав разведённый медицинский спирт. Крякнул с первоначала – всё-таки градусов пятьдесят, да без закуски. Глушаков же заговорил:

– А кем ещё, как не трусом, меня считать, коли спрятался тут, словно крот, и придумал себе оправдание, что надо взрастить из этих борзых щенков новое поколение магов, не из-под палки, не под бдящим инквизиторским оком служащее государству и простым людям, а?

– По-моему, правильная цель, – осторожно заметил я, глотнув ещё.

Зло ухмыльнувшись, Сергей бросил:

– Зная, что творится на моей Родине?

Я покачал головой.

– А что ты один мог сделать?

– Я?! – челюсти Глушакова буквально свело от ярости. – Я – мог! Мог, ты понимаешь?! Вот только, – взгляд его потух, снова став безжизненным, – очень немногое. К сожалению, наш мир… Он не имеет своей магической подпитки. Иквус рассказывал, что они этот запрет обходили за счёт генерации магической энергии самостоятельно, и то колдовать в основном могли лишь с помощью различных приспособлений и ухищрений. Но он-то, как и ты, природный маг. А я… я – мутант с искусственно созданным магическим контуром. Я не произвожу магической энергии сам, могу только преобразовывать магическое поле вокруг. Без подпитки на Земле я – обычный человек. Пусть более тренированный, да и физика тела из-за мутаций раза в два превышает предел человеческого организма, но этого мало. А так хочется добраться да глотку кое-кому перегрызть…

– Это да, – ответил я, чувствуя, как спирт приятной теплотой растекается по жилам.

Не то чтобы я четко представлял, кого так сильно ненавидит мой товарищ, но чувствовал что ненависть эта настоящая, идущая из глубины души. Такое не подделать.

Так мы, попивая из всё не пустеющей фляжки, посидели с полчаса, как вдруг, неожиданно даже для самого себя, я спросил:

– А кому именно?

На что Сергей, покрутив стакан в ладони, ответил вопросом на вопрос:

– А ты никогда не задумывался, почему развалился Советский Союз?

– Да как-то… – я пожал плечами. Было мне тогда всего ничего, в девяносто первом-то году, а потом было уже не до этого. Демократия захлестнула с головой, заставив людей барахтаться из последних сил, лишь бы не утонуть. Врагу не пожелаю того, что перенесли родители в девяностые. С его полугодовыми задержками зарплаты, с девальвацией, с мною – школьником на иждивении, которого тоже и одеть и накормить и в школу отправить надо. Потом, когда вырос, задумывался конечно, да кухонных разговоров, на тему что делать и кто виноват, наслушался изрядно, но вот так чтобы прям точно назвать причину…