Себастьян Кастелл - Клинок предателя

— Так точно, ваше высочество, — ответил Фелток. — Нет смысла оставаться здесь и ждать, пока эти люди перестреляют друг друга.

— О, вряд ли они станут стрелять, — дружелюбно улыбаясь, сказал Шивалль.

— Почему? — спросил Кест.

— Видите ли, семью Тиаррен сейчас никто не охраняет.

— Семью Тиаррен? — Я переглянулся с Кестом. — Когда-то лорд Тиаррен считался ближайшим союзником короля среди представителей менее знатных родов.

— В самом деле? — спросил Шивалль. — Как интересно. Полагаю, герцог приказал лорду Тиаррену и его людям разобраться в пограничном конфликте с варварами. Но в отсутствие мужа леди Тиаррен начала уж слишком громко выказывать свое недовольство рижуйской политикой. — Толстяк улыбнулся и поглядел в темнеющее небо. — Похоже, кому-то придется выучить трудный урок. Часа примерно через два.

— Значит, никто не может начать драку, пока не наступит полночь? — спросил Фелток.

— Верно, пока не начнется Ганат Калила. — Он вновь хитро улыбнулся.

Фелток указал на тех, что складывали каменные плиты перед домом.

— А что же тогда они здесь делают?

— Болван! Почему бы им заранее не подготовиться, пока никто не стреляет и не машет клинками?

Я поглядел наверх. Из открытого окна выглядывала женщина чуть старше тридцати; слабой рукой она держала арбалет. Должно быть, сама леди Тиаррен. За ее спиной копошились дети, пытаясь за полы халата оттащить ее от окна.

— То есть вы хотите сказать, что она, ее дети и слуги должны стоять и смотреть, как кто-то закладывает выходы камнями и разводит огонь, чтобы сжечь их живьем?

Тиаррены были союзниками короля. А вдруг им известно, где находятся королевские чароиты? Что, если один из драгоценных камней спрятан в их доме? Я шагнул к людям в черном, закладывающим окна камнем.

— Помни свое место, шкурник, — предупредил меня Шивалль. — Именно так, будут стоять и смотреть. Не беспокойся, у лорда Тиаррена большая семья. Уверен, герцог позволит ему жениться еще раз, когда придет время. Вне всяких сомнений, в следующий раз он выберет женщину более мудрую и верную, чем нынешняя леди Тиаррен.

Я повернулся к Кесту.

— Возвращайся к каравану. Возьми с собой всех, кто согласится пойти, но обязательно Блондинчика и Крюга. Посмотрим, кого еще они смогут уговорить. — Я махнул Фелтоку. — Отвези леди Валиану в замок герцога. Мы с Кестом и остальными прибудем сразу же, как только сможем.

Фелток потянул поводья лошадей, запряженных в карету, собираясь в дорогу, но леди Валиана остановила его.

— Сейчас же прекрати, — скомандовала она.

— Миледи, тут опасно, — начал я.

— Совершенно безопасно, — возразила она. — Потому что ты и твои люди сопроводят нас во дворец прямо сейчас. Ты работаешь на меня, а не на эту Тиаррен. Понял?

Я почувствовал, как в груди разгорается огонь.

— Вы обезумели? Они сгорят живьем! Все окна и двери заложат камнем и примутся ждать, пока они не сгорят или не разобьются о булыжники, выпрыгнув на улицу!

— Сбавь тон, шкурник, — предупредила она.

— Хотите быть принцессой? — закричал я. — Хотите владычествовать над своими подданными? Вот они. — Я ткнул пальцем в женщину, стоящую у окна, и ее плачущих детей. Старшие держали в руках клинки — достаточно взрослые, чтобы защищаться, но слишком маленькие, чтобы понять, что пользы от них никакой. — Хотите власти? Тогда прекратите мечтать, как вы ее получите, и начните думать о том, как, с помощью святых, ей распорядиться!

Я перешел все возможные границы, но в какой-то момент мне вдруг показалось, что я ее убедил. А потом я услышал покашливание и повернулся.

Шивалль держал в руке пистоль, нацеленный мне в грудь.

— Не нужно драматизма, мой драный друг, — сказал он. — Если эта Тиаррен не глупа, она вывесит свой фамильный герб из окна и сдастся. А если глупа, то в доме наверняка найдется несколько слуг с боевой выправкой — они заставят ее сдаться ради ее же собственного блага.

— А что потом? — спросил Кест, смерив Шивалля взглядом.

— Затем имя Тиаррен вычеркнут из списков знатных родов, и ее щенки станут прислуживать своим победителям — по крайней мере, будут сыты.

— И кто эти победители? — осторожно спросил Фелток.

— Откуда мне знать. Как видите, на доспехах нет герба.

Кест шепнул мне на ухо:

— Весь мир станет таким, Фалькио, если герцоги осуществят свой замысел.

У меня кружилась голова, я едва держал себя в руках.

Однако Шивалль с легкостью справился с ситуацией.

— А теперь, мои драные пташки, предлагаю поступить так, как сказала принцесса Валиана. За работу! — Он поманил Кеста пальцем. — И не трать время зря на бесплодные фантазии, мой друг. Вон у того дома позади нас стоят мои арбалетчики. Я никогда не выезжаю без охраны во время Кровавой недели.

Я знал, что мы должны повиноваться, но не мог заставить себя сдвинуться с места. Словно ноги вросли в землю, а правая рука помимо моей воли тянулась к рапире.

Ко мне подошла Валиана.

— Остановись, Фалькио.

Впервые она назвала меня по имени. Обычно звала шкурником.

— Я… мне тоже не безразлична судьба этих людей. Но Шивалль прав: женщина сдастся прежде, чем прольется хоть капля крови.

Я попытался ответить, но удалось лишь прошептать:

— А что их ждет потом, ваше высочество? Неволя? Рабство?

Валиана заглянула мне в глаза. Она была прекрасна, но красота давно не имела надо мной власти.

— Я поговорю о ней со своим отцом, с его светлостью. Обещаю, что если ты отправишься сейчас со мной, то я гарантирую: Тиаррен не станет ничьей служанкой. Обещаю.

В ее глазах я увидел то, чего раньше не замечал, — не раздражение, а страх. Она не доверяла Шиваллю и боялась за свою жизнь, сомневаясь, что Фелток в одиночку сможет защитить ее. Я собирался оставить ее в руках этого прохинедея, и что потом? У меня не было людей, чтобы сражаться с целым городом, а если бы я и вступился за семью Тиаррен, то, может, только все испортил бы. Сейчас их ждет лишь нищета, но будет гораздо хуже, если их сочтут союзниками плащеносцев.

Я рухнул на колени, потому что ноги больше меня не держали.

— Благодарю вас, ваше высочество. Я поступлю так, как вы приказываете.

Шивалль спрятал пистоль в складках камзола и захлопал в ладоши.

— Замечательно! — сказал он. — Как же хорошо, когда в наши непростые времена человек знает свое место.

Те дни, самые первые, были лучшими. Мы с Пэлисом играли в старинные военные игры, беседовали о стратегии и тактике, философии и идеологии, правосудии и законе. Мы много ели в те месяцы, чтобы нарастить на костях мясо, поэтому любое кушанье казалось невероятным пиром. Раны мои еще болели, а Пэлис порой заходился в кашле, особенно когда похолодало, но в целом мы были крепки и бодры. Я научил его драться на клинках, он показал мне несколько приемов, вычитанных в книгах, о которых я даже не слышал.