Себастьян Кастелл - Клинок предателя

— Мне интересно, шкурник, что заставляет человека стоять и не двигаться с места, когда Смерть вот — вот заберет его. Ты не боишься Смерти? А может, тебя больше страшит жизнь?

Я промолчал — он перестал ждать ответа и вновь принялся за вино.

— Как тебя зовут? — спросил я охранника, стоявшего ближе всех.

— Молчать! — приказал Шивалль, прежде чем охранник успел ответить.

Но я не обратил на это внимания.

— Меня зовут Фалькио.

— У тебя нет имени, драная шкура, — сказал Шивалль.

Я продолжал смотреть на охранника.

— Меня зовут Фалькио валь Монд, первый кантор плащеносцев. Ты знаешь, что это значит?

Охранник не ответил, лишь дернул губами, но, несмотря на все старания, сдержаться ему не удалось: он покачал головой.

— Это значит, что если что-то случится со мной или с девочкой, то человек, стоящий передо мной, отправится в преисподнюю как душегубец, лишь только померкнет дневной свет. И маленькая игрушка, которую поглаживает твой жирный хозяин, здесь не поможет.

— Кончай свою проповедь, драная шкура! — Шивалль кинул в меня полупустой стакан. Он попал мне в правую руку, упал и разлетелся брызгами по мостовой, а я поздравил себя с тем, что даже не дрогнул.

Зато дрогнули люди Шивалля.

— Меня зовут Фалькио валь Монд, — повторил я.

— Ну-ка, еще разок, что-то никак не могу запомнить, — рыкнул Шивалль. — Давай, шкурник, как тебя зовут?

— Мое имя тебе известно, — тихо сказал я, глядя в глаза парня напротив меня.

— Нет, никак не запоминается. Назови еще раз.

— Мое имя тебе известно.

Охранник, стоявший передо мной, невольно прошептал мое имя. И отшатнулся всего на несколько дюймов, чтобы спрятаться за спиной своего товарища, который тоже занервничал. Хорошо. Они напуганы. Значит, будут осторожничать, когда все начнется, а это далеко не всегда помогает в подобных ситуациях.

— Тот, кто сдвинется хотя бы на волосок, умрет, — рявкнул Шивалль, целясь пистолем во второго.

— Оставь это мне, — сказал я, и Шивалль тут же навел на меня ствол пистоля. Я слегка улыбнулся, чтобы добиться нужного эффекта, и спросил: — Как меня зовут?

— Не знаю. Собачьи клички не запоминаю, — сказал Шивалль.

— Мое имя тебе известно.

— Я сейчас убью тебя, пес, — пообещал он, но это была всего лишь бессмысленная угроза. Никто в Рижу не нарушил бы первого закона Кровавой недели, даже он. Но последние лучи солнца начинали гаснуть один за другим.

— Дитя, — сказал я, обращаясь к девочке, — держись в шести футах за моей спиной, пока все не закончится.

Она встала и тут же начала кашлять, надышавшись дыма на пожаре, который убил ее мать и братьев, но выглядела Алина скорее изумленной, чем испуганной. Девочка исполнила все в точности.

— Как меня зовут? — снова спросил я охранников.

— Фалькио, — пробормотал один, и Шивалль едва не пристрелил его на месте. Жаль: это бы облегчило мне задачу. Я, разумеется, понимал, что вряд ли мне так повезет. Шивалль взглянул на мягкий свет, золотивший крыши домов, и улыбнулся.

— Еще пара секунд, драная шкура. Хочешь сказать что-нибудь напоследок?

Я улыбнулся в ответ.

— Берегись стрелы.

Погас последний луч, раздался колокольный звон, с неба упала стрела, и разверзлись глубины преисподней.

Верный своему слову, Брасти выпустил стрелу в мою честь, когда погас последний луч солнца. Я представил, как он поднялся на вершину холма, возвышавшегося за первыми вратами, в сотне ярдов от того места, где сейчас стоял я, и снял с седла Невоздержанность. Так назывался его любимый лук длиной в рост человека, настолько мощный, что мог пробить кирпич и уж тем более доспехи. Он не предназначался для ближнего боя, но с расстояния разил, как молния с небес.

Как я уже и говорил, Брасти почти никогда не промахивался, но в этот раз попасть было просто невозможно. При стрельбе с такого расстояния необходимо учитывать силу ветра и целиться почти вертикально в небо лишь с небольшим углом, чтобы стрела, пролетев по огромной дуге, угодила прямо на улицу Рижу. Невероятный выстрел, как я сказал, — не стану превращать легенду в миф, убеждая вас, что каким-то образом стрела попала прямо в руку Шивалля, державшую пистоль (хотя это было бы просто здорово). Но она пролетела очень близко, заставив этого жирного ублюдка вздрогнуть и промахнуться. Пуля вонзилась в землю между мной и ближайшим из трех охранников — парень покачнулся и практически свалился на своего товарища. Я бросился вперед и вверх так быстро, как только смог, пытаясь угодить левым локтем в лицо первому охраннику, а правой рукой выхватывая рапиру из ножен. Если вы удивлены, почему сначала я стоял неподвижно, а затем начал двигаться так стремительно, то ответ прост. Всё это время, пока я стоял перед Шиваллем и его людьми, я планировал неожиданный удар. Видите ли, неважно, насколько ты быстр, ловок и умен: четверо вооруженных мужчин всегда одолеют одного противника, если не случится нечто неожиданное. Плащеносцы всегда имели при себе различные средства, чтобы удивить противника, но если ты не можешь сунуть руку за пазуху, чтобы до них добраться, то ничего не выйдет. Так что, если бы не произошло чего-то необычного, я, без всяких сомнений, умер бы прежде, чем успел нанести первый удар. Маленькое чудо, упавшее с небес, дало мне преимущество — оставалось лишь им воспользоваться.

Первому охраннику я заехал локтем прямо по носу. Второй успел вовремя выхватить клинок, чтобы отбить удар моей рапиры, но не в него я целился. Острие нырнуло под клинком его сабли и полоснуло воздух перед лицом третьего. Люди всегда недооценивают рапиру: поверьте мне, она длиннее, чем кажется. Девочка у меня за спиной вскрикнула, и я увидел, что Шивалль снова заряжает пистоль, но не обратил на это внимание. К тому времени как он будет готов, я либо одержу победу, либо погибну. Надо признать, что человек, заряжающий оружие в паре футов от тебя с явным намерением убить, здорово отвлекает, но трое противников помогли мне сосредоточиться.

Второй — тот, что пытался парировать, мастерски вращая саблей, — попытался нанести вертикальный удар в левое плечо. К несчастью для него, я уклонился в сторону и наступил на клинок, пронесшийся вниз мимо моего носа. Затем снова полоснул острием рапиры перед лицом третьего охранника и вытащил другой клинок — как раз вовремя, чтобы отбить удар первого (того, которому я сунул в лицо локтем), пусть и не слишком изящно. Он изо всех сил навалился на клинок, чтобы пронзить меня в бок, но я успел подставить рапиру. Удар был настолько мощным, что моя же рапира хлестнула меня по телу, но спасла, и я лишь отделался несколькими ушибами на ребрах. В свою очередь, я оттолкнул охранника рапирой, чтобы он потерял равновесие.