Себастьян Кастелл - Клинок предателя

Капитаны кричали на своих людей, заставляя их встать в строй, и как только воины повиновались, Шивалль уговорил герцога отойти в тыл.

— Я тебе показала! — хохотала за нашими спинами Швея. — Я вам всем показала!

Я обернулся — на Швею страшно было смотреть. Лицо ее кривилось от страха, радости и ярости одновременно, она раздирала на себе одежды и кричала в небо:

— Вы отобрали его у меня! Отобрали последнее, что у меня было! Вот… Вот вам мой ответ! Мой ответ!

Швея вдруг начала вращаться и танцевать — полунагая, обезумевшая старуха, — а вокруг нас разгоралась битва.

— Мой мальчик, — безумствовала она. — Мое дитя! Вы отобрали его у меня!

— Святые угодники, что это с ней? — спросил Брасти.

Что-то всплывало у меня в голове: мысль, воспоминание, осколки увиденного, то, о чем я когда-то праздно размышлял. Все вдруг начало обретать ясность. Неужели это в самом деле возможно?

— Думаю, что она его мать, — сказал я, и вся горечь этого мира затопила мою душу. — Наверное, это мать короля!

— Но как? — Брасти уставился на Швею. — Греггор бы никогда… Ты только погляди на нее!

Кест перебил его:

— Да, погляди на нее, на ее лицо. Оно не всегда было таким. Кто-то… возможно, сам Греггор избивал ее, уродовал…

— Он выгнал меня, — прокричала она в ответ. А вокруг нас кружились кони, пыль и смерть. — Ему не понравилось знамение, которое было дано, когда родился наш ребенок, потому он избил меня и запер. Но я приняла это, потому что он позволял мне видеться с моим малышом. Даже когда Пэлис вырос и Греггор назвал сына слабаком, запер его в башне и выгнал меня, я не противилась, потому что все еще могла видеться с моим мальчиком. Приняла и то, что Греггор женился на этой глупой корове и родил второго сына, потому что я женщина, а мир принадлежит мужчинам. Этот мир принадлежал ему.

Она погрозила небу кулаком.

— Но я должна была ответить, поэтому приносила сыну книги и рассказывала истории. Я научила его думать.

— Плащеносцы, — с восхищением сказал Кест. — Это все она задумала. Она научила короля, сформировала его образ мыслей.

— С меня все началось, — рассмеялась она, полунагая и морщинистая, гордая женщина в лучах заходящего солнца. — Я должна была ответить им, поэтому создала вас. Подарила миру великого короля и правосудие.

И вдруг она начала рыдать, словно маленький ребенок, впервые нашедший мертвую птицу.

— Но они отобрали его у меня. Он хотел творить добро, а они забрали моего мальчика. Вот вам мой ответ! — прорычала она. — Когда они отбирают у тебя единственное, что есть в этом мире, им нужно отвечать. Иди! — сказала она, схватив меня за ворот плаща. Безумные глаза, покрасневшие от слез, горели. — Иди и передай им мой ответ!

Кест и Брасти поймали коней, принадлежавших павшим, и оседлали их. Чудище ткнулась мне в руку огромной мордой. Меня не нужно было приглашать дважды: я тут же взлетел на ее спину.

— Эй, герцоги, глупцы из глупцов! — закричала Швея. — Выходите и узнайте, что вам ответит женщина…

В голове не укладывалось то, что она сделала, но Кест привел меня в чувство.

— Поехали, — сказал он. — Я тоже готов им ответить.

Мы поскакали в самое сердце битвы. Я был измучен; так хотелось увидеть лица товарищей, с которыми мы не виделись много лет. Дара, Уинноу, Пэррик и остальные — где они все? Но эти мужчины и женщины верхом на конях теперь тоже были плащеносцами, умелыми и бесстрашными. Я чувствовал радость, рвущуюся из груди; размахивая клинками, мы врезались в войско герцога, сминая его ряды. Дрались как хищные птицы, разя налево и направо, с каждым ударом клинка отнимая жизни.

А потом мы с Кестом и Брасти запели боевую песнь плащеносцев. Пели о справедливости и милости, о крови и жестокости. Пели до тех пор, пока не охрипли, а кровь не смешалась с пылью, навсегда изменив эту землю.

Битва продолжалась лишь час, но нам казалось, что прошло намного больше времени, прежде чем воины герцога сдались и, подняв руки, встали перед нами на колени.

— Неужели такое возможно? — растерянно спросил Брасти у нас с Кестом.

— Что мы победили? Похоже на то, — ответил Кест.

— Нет, — сказал он. — Оглянись. Кругом мертвые, но только воины герцога и рыцари. А у плащеносцев всего лишь несколько ран, но ни одной потери.

Я обернулся, будучи полностью уверен, что он ошибается, но так и не увидел ни одного поверженного плащеносца.

— Боги, — выдавил Брасти. — Да мы могли бы стать настоящим войском.

— Только вы не для этого предназначены, болван, — ответила Швея.

Брасти поглядел на нее.

— Вижу, вы нашли свою одежду. Ну хоть за это спасибо.

Она ухмыльнулась.

— Не нравится, как выглядят настоящие женщины, а? Ладно, не бери в голову. Иногда мы все сходим с ума, правда, Фалькио?

Я задумался и сказал:

— А иногда надо приходить в себя.

— Ага, верно. А теперь оставьте нас на время, идите и разберитесь с герцогиней. Все это будет бессмысленно, если она пустит в дело родословную грамоту и вернется с подкреплением и своей проклятой дочуркой.

— Как нам ее найти? — спросил я, хватая Чудище за повод.

— Патриана отправилась на запад, — сказала Швея. — Едет верхом, но все-таки она уже стара, как и я, поэтому ей придется останавливаться, чтобы отдохнуть. Вы же видели пещеры за теми холмами, когда шли сюда из Орисона? Отправляйтесь туда. Найдите вход в пещеру. Ее святой покровитель мертв, поэтому вы справитесь с ней быстро.

Кто-то потянул меня за рукав.

— Возьмите меня с собой, — предложила Алина. — И тогда герцогиня сама захочет найти нас.

— Зачем? — спросил я.

Швея отвесила мне подзатыльник.

— Хоть раз в своей никчемной жизни прекрати задавать глупые вопросы. — Затем она взглянула на девочку, погладила ее по щеке и сказала: — Умница! Отправляйся, Фалькио, и сделай то, что нужно.

— Вы с самого начала всё это задумали? — спросил я ее, усаживая Алину на Чудище. — Это вы подставили Тремонди?

— Я сделала то, что мне пришлось, Фалькио. Герцоги все равно никогда бы не позволили лордам-предводителям собрать плащеносцев, а убийство отвлекло их внимание, пока я создавала новый орден.

— Планы внутри планов, заговоры внутри заговоров. И чем же вы отличаетесь от Патрианы? — спросил я.

Швея фыркнула и утерла нос грязным рукавом плаща.

— Я никогда не убивала ее сына, — сказала она и ушла.

До пещеры мы добрались довольно быстро. Внутрь горы вело несколько входов, но не во все мог бы пролезть взрослый человек, чтобы спрятаться там. Патриана даже не пыталась замести следы.

— Ты привез девчонку, — раздался эхом голос герцогини.

— И кое-что еще, — сказал я, вынимая рапиру из ножен.

— У меня тоже кое-что найдется, — ответила она, появляясь из-за валуна.