Роман Суржиков - Янмэйская охота

Барон не стал угрожать Могеру, лишь подержал его на взгляде, как на вертеле. Слов и не требовалось, Бакли видал случаи, как люди отвечали перед бароном: одного разорвали на куски четверкой лошадей, другого секли, пока ребра не показались из-под мяса.

— Да, милорд, ваша светлость. Негодяй будет пойман, клянусь честью!

— Какой еще честью! — фыркнул Хьюго Деррил. — Пошел вон.

* * *

Что сделал Бакли, выбравшись из дворца? Он очень хотел сделать что-нибудь, дабы перестать чувствовать себя настолько жалким. А чувство было очень сильно. Тут не поможет просто стравить парней меж собою и поглазеть на драку. Он велел своим помощникам убраться подальше — искать широкополых, что бы это не значило. Сам же пошел в бордель.

Его не устроили заведения, гнездящиеся вокруг Золотой гавани, как и те, что возле Изобильного спуска. В окрестностях Залива Альбатросов Бакли нашел дрянной дешевый притон — лишь там имелось то, что требовалось. Он уплатил двойную цену за комнату и тройную — за шлюху. Хозяин борделя спросил, задобренный щедростью:

— Какую красавицу прислать к вам, славный господин? Если соблаговолите подождать всего-то полчаса, освободится лучшая из моих фиалок!

— Нужна не фиалка, а свинья. Покажи самых жирных.

Из трех толстушек Бакли выбрал самую прыщавую — и наиболее похожую на леди Магду. Дал хозяину еще глорию:

— Нас не должны беспокоить.

Отвел шлюху в комнату и запер дверь на засов.

— Чем вас порадовать, господин? — глупо и жалко улыбнулась шлюха.

Бакли сунул кляп ей в рот. Свалил на пол, задрал подол, оголив жирные ягодицы. Шлюха дернулась, он рявкнул, чтоб лежала смирно. Вынул из штанов кожаный ремень и принялся стегать, оставляя на заду шлюхи красные полосы. Она пыталась вырваться, тогда он бил ее по голове и спине, сильнее. Потом она смирилась, замерла без движения, тихо всхлипывая с каждым ударом.

— Как вам такое, прекрасная леди? — приговаривал Бакли. — Я доставил вам удовольствие? Вы насладились, прекрасная леди?

В конце концов он обессилел, приятная истома и покой наполнили его. Отбросил ремень, сел, удовлетворенно разглядывая шлюху. Как же она была ничтожна! Сопливая тряпка, а не человек.

— Проваливай, — приказал Бакли.

Она едва смогла подняться, так что он сам выкинул ее за дверь. Хотел уйти, но был так расслаблен, что не мог сделать ни одного лишнего шагу. Он заперся и безмятежно уснул прямо в комнате борделя.

Когда Бакли раскрыл глаза, рядом с ним сидел человек.

Кровь ударила в виски, остатки сна как ветром сдуло. Бакли метнулся взглядом к двери — все еще заперта на засов, к окну — ставни по-прежнему закрыты. Однако человек неоспоримо сидел в шаге от Бакли. Бордельный вышибала? Помощник шерифа? Он не походил ни на то, ни на другое: хорошо одетый, но не в мундире, жилистый, но не здоровяк.

— Кто ты такой, тьма сожри?!

Бакли рванулся, чтобы сесть, но человек придержал его за плечо:

— Шшш, осторожно, не порежьтесь.

Лишь теперь Могер заметил на своей груди нож. Тонкий блестящий стилет лежал у него на ребрах острием в сторону шеи.

— Видишь опасность? — спросил человек. — Дыши ровно, не делай резких движений, и я помогу тебе.

Он протянул руку и молниеносно схватил стилет, как хватают ядовитую змею. Взмах — и нож исчез под одеждой человека.

— Теперь ты в безопасности, славный. Можешь подняться.

— Кто ты? Что за чертовы шутки с ножом?!

— Лучше начать с того, кто ты. Ты — тот, у кого есть трудности, и они проистекают от людей. А я — тот, кто может уладить трудности с людьми.

Он приподнял шляпу и с достоинством поклонился:

— Родриго, широкополый.

— Ты — асассин?

— Я избавляю людей от проблем с другими людьми. Если у тебя есть такие проблемы — скажи «да», и продолжим беседу. Если нет — скажи «нет», и я уйду.

Бакли, наконец, вдохнул полной грудью:

— Ах, так ты хочешь наняться ко мне! Какого черта пугал меня ножом?!

— И в мыслях не имел такого. Напротив, хотел вызвать у тебя доверие. Ведь посуди: если бы я собирался причинить тебе вред, то наша беседа даже не началась бы.

— Ладно, умник. Идем.

Когда покидали бордель, хозяин проводил Могера тяжелым взглядом, но ничего не сказал. Двое вышли на улицу ранним утром — в лучшее время для секретных разговоров. Кто гулял всю ночь, сейчас уже спит; кто не праздновал — лишь только встает из постели. Улицы пусты, никаких лишних ушей.

— Чтобы ты знал, Родриго, я не люблю внезапных гостей. Рассказывай, откуда ты взялся.

— Моя гильдия имела большое желание предложить услуги твоей госпоже, леди Магде. В Лаэме все предлагают ей услуги, даже слонозаводчики. А мы чем хуже? Но незадача: при нашем-то ремесле на прием к герцогине просто так не придешь. Мы сообразили: леди Магда наверняка держит на службе кого-нибудь для разных негерцогских дел. Присмотрелись к ее людям, послушали, что говорят стены, узнали о некоем господине Мо. А когда я увидел, в каком настрое ты покинул дворец, то подумал: ха-ха, этому парню мои услуги тоже пригодятся. Я был прав, а?

Повадки Родриго понравились Могеру. То есть, конечно, никому не по вкусу просыпаться с ножом возле шеи, но логику Бакли понял и оценил. Также оценил и то, что Родриго легко и много болтал. Не скрытничал, не напускал высокомерия, не давил грозным молчанием. Если можно хоть каплю доверять парню с подобным ремеслом, то Родриго эту каплю заслужил.

Бакли задал еще несколько вопросов. Родриго ответил хорошо: не слишком правдиво, но и не врал сверх меры. Бакли спросил: что Родриго может сделать за деньги? Он и тут по уму: не стал рвать рубаху, мол, что угодно. Сказал: ты опиши сначала с кем и какую проблему имеешь, а я отвечу, справлюсь ли и за какую цену.

Бакли решился и выложил две задачи.

Родриго промолчал целый квартал, лишь потом дал ответ:

— Второе будет стоить тысячу пятьсот эфесов.

У Бакли отвисла челюсть.

— Ты думай, что говоришь! Дрянной скряга Меркос просил тысячу! У него был готовый корабль и экипаж, но я ответил, что тысяча — чистый грабеж. А ты просишь полторы, и ничего еще не имеешь!

— Парень, если ты видел глаза Меркоса, то знаешь: главная беда с ним — отнюдь не цена. Ты хочешь довериться этому шакалу с его командой? Они не знают другого закона, кроме своего кошелька.

— Прости, Родриго, но чем ты лучше?

— Во-первых, Мо, ты видишь мои глаза. Если при своем ремесле ты до сих пор жив, значит, немного понимаешь в людях. Во-вторых, я найду не цельную команду, а россыпью: там двух, там трех, там четверых. Они не смогут поднять бунт, поскольку не знают друг друга. А мы всегда сможем стравить их меж собою.

— Но они будут подчиняться тебе.

— Мне это не нужно. Хочешь — пошли со мной своего парня, я каждому матросу представлю его капитаном. Власть тебе, мне — только деньги.