Майкл Салливан - Эра войны. Эра легенд [3-я и 4-я книги серии] [сборник litres]

Получилось много.

Сперва Брин написала о своем детстве в Далль-Рэне – в основном, о родителях. Потом описала путешествие Персефоны в Нэйт. Она потратила много сил и вдохновения на то, чтобы изобличить гнома Гронбаха, изобразить его истинным воплощением зла и навеки запечатлеть историю его предательства. Затем приступила к описанию жизни в Алон-Ристе. Фрэи и рхуны уживались вместе как кошка с собакой, то же самое можно было сказать и про гула-рхунов с рхулин-рхунами. Периодически вспыхивали стычки, в результате которых уже погибло несколько человек. Персефона решила, пока не начались бунты, разделить племена. Наступившая зима немного охладила пыл враждующих сторон, но теперь, с приходом весны, страсти постепенно накалялись.

Брин собралась записать еще кое-что, раз уже все равно спать не придется, однако, прежде чем приступить к работе, подумала, что неплохо бы перечитать любимую запись – о том, как Гиларэбривн сожрал рэйо. Ночь выдалась холодной, поэтому девушка взяла с кровати одеяло и потянулась за лампой, как вдруг снаружи до нее донеслись голоса.

Кто это бродит тут посреди ночи?

Брин подошла к окну и прислушалась.

– Нет! Я запрещаю. Тебе вообще не следует здесь находиться, – тихо говорил кто-то по-рхунски.

– Есть хочу! – раздался хриплый шепот, прямо как из ночного кошмара.

Брин вздрогнула и отшатнулась.

– Я все устрою, как и раньше, с Джадой. Доверься мне. Разве я о тебе не заботился? Потерпи немного.

– Я и так долго жду. Я устал и хочу спать.

– Мы же договорились! Весна пришла, близится время. Но пока оно не настало, ты должен прятаться.

– Я их чую… их много. Дует южный ветер. Это с ума меня сводит!

– Осталось недолго, обещаю. Скоро сможешь убивать. А теперь возвращайся и не высовывайся, иначе нас обоих казнят.

Собрав всю свою храбрость, Брин приоткрыла окно и выглянула наружу. В бледном свете луны ей удалось увидеть лишь пару теней, исчезающих за углом. Содрогнувшись, девушка плотнее закуталась в одеяло.

Ранним утром Брин вышла на улицу. Двухэтажный беленый домик, в котором она жила, явно принадлежал не воину. Резная дверь, изразцы, полированные перила и клумбы, в которых уже проклюнулись первоцветы, – все говорило о том, что за домом некогда тщательно ухаживали. Брин было совестно здесь находиться, и за восемь месяцев она даже мебель не стала передвигать.

Персефона утверждала – они не завоеватели Алон-Риста, а союзники. Нифрон употреблял слово «освободители». И все же многие фрэи собрали вещи и ушли. Персефона не стала их удерживать. Холм Хухана, одно из самых красивых мест в городе, обезлюдел первым, и Персефона заполнила пустующие дома беженцами из Далль-Рэна; район получил название Малый Рэн.

Дом, в котором обитали Падера, Роан и Брин, считался одним из лучших на их улице. Другие дома были больше и красивее, но этот оказался уютнее всех. Брин не сомневалась, что они поселились там не случайно. Конечно, Персефона устроила бы их у себя в Кайпе, если бы того требовали дела или если бы она пожелала. Однако никому, включая саму Персефону, не нравилась холодная крепость, полная воинов-инстарья, настроенных недоброжелательно. В городе проживали в основном фрэйские женщины; рхунов они не привечали, но, по крайней мере, не проявляли свою неприязнь открыто.

За зиму Малый Рэн стал напоминать Далль-Рэн – словно тот умер и попал в Элисин. У колодца в центре площади собирались Арлина, пекарша Вив, Осень и другие женщины, а их мужья, как и все трудоспособные мужчины, учились обращаться с оружием и жили в крепости. Гиффорд остался в Малом Рэне, как и Тресса, Хэбет и Матиас Хэггер – слишком старый, чтобы подняться на холм. Падера первая назвала эту часть города Малым Рэном, вслед за ней удачное название подхватили все, включая Брин. Однако сегодня утром тихая улица показалась Брин зловещей.

Те двое стояли прямо здесь.

Девушка огляделась, пытаясь определить точное место, откуда слышались голоса ночных прохожих.

Они говорили не как люди.

Брин представила парочку рэйо под окном, и тут же поспешила избавиться от этой мысли.

А еще они говорили по-рхунски, а не по-фрэйски.

На цветочной клумбе, разбитой как раз под окном, недавно проклюнулись четыре слабых ростка. Теперь они оказались смяты и втоптаны в грязь. Брин наклонилась, чтобы получше разглядеть след, оставленный на почве.

– Что-то потеряла? – раздался у нее за спиной голос.

Девушка вздрогнула от неожиданности и, споткнувшись, едва не упала. Кто-то схватил ее за руку. Она в ужасе отшатнулась, еле удержавшись, чтобы не вскрикнуть. Ей показалось, рэйо пришел за ней.

– Прости, не хотел тебя напугать, – произнес молодой человек, выпуская ее руку.

– Нечего подкрадываться сзади, – огрызнулась Брин, и тут же пожалела о сказанном.

Она впервые заметила этого юношу на тренировочном дворе, мимо которого ходила каждый день с обедом для Роан. Роан вечно забывала поесть, поэтому Падера и Брин носили ей еду. Новобранцы практиковались в верхнем дворе перед кузницей, и парень был там всегда, и в снег, и дождь. В теплые деньки он снимал рубашку, и Брин радовалась, что он слишком увлечен своим занятием и не замечает, как она его разглядывает. Он был гибкий и мускулистый, но больше всего Брин привлекала его улыбка. Когда он бился со своим соперником, то все время улыбался, как будто готовился победить великана или дракона. В его широкой улыбке таилось нечто необузданное и дикое. Таким же был и Рэйт, когда первый раз появился в Далль-Рэне. Эти двое совершенно не походили на пахарей, пастухов или лесорубов.

Когда Брин впервые заметила юношу, он показался ей знакомым. В Тирре с Рэйтом и Малькольмом жил худосочный подросток, очень на него похожий. Один из немногих ее ровесников, потому-то Брин его и приметила. Еще он приходил вместе с Рэйтом на совет вождей. Однако парень, за которым Брин наблюдала на тренировочном дворе и который только что взял ее за руку, имел рост повыше, выглядел сильнее и шире в плечах. У него были буйная шевелюра, красивые темные глаза и молодая поросль на щеках и подбородке. На мальчике, которого она знала в Тирре, болтались грязные обноски. А этот юный воин носил длинную рубаху, туго перетянутую кожаным поясом с двумя мечами.

Постепенно нудная обязанность превратилась для Брин в вожделенное развлечение. Передав Роан ее обед, она задерживалась во дворе рядом с кузницей и наблюдала. Каждый день она надеялась, что юноша обратит на нее внимание, но он ни разу даже не взглянул в ее сторону. Возвращаясь домой, Брин грезила о том, как в один прекрасный день они встретятся. В ее мечтах парень совершал какую-нибудь нелепость, например, падал. Он вел себя глупо и неловко, а она улыбалась и великодушно прощала его промах, говоря, что такое могло случиться с каждым. Потом он приглашал ее прогуляться, и они не спеша шли в какой-нибудь приятный лесок, хотя до ближайшего леса – не меньше двух дней пути. Она рассказывала ему о своей книге, о языке, о письме, о том, как обнаружила таблички Древнего; молодого героя так поражал ее рассказ, что он тут же влюблялся в нее. Они играли свадьбу, у них появлялись дети, потом внуки и в конце концов они умирали в объятиях друг друга, дожив до глубокой старости.