Марина Александрова - Осколок его души

Дорэй Игнэ, скажем так, старшая рода Игнэ с тех самых пор, как мой слегка ненормальный папаша спалил к демонам добрую половину родового замка, ну и меня заодно. Как я выжила? Кто бы знал. От пламени огненного эвейя не защищают ни заклинания, ни стены. К слову сказать, стен от восточного крыла и не осталось. Сейчас эта часть родовой крепости напоминает огарок свечи, что по непонятным причинам притулилась рядом с родовым замком одного из величайших родов Империи. Ну, ладно, величайшими мы были ровно до того момента, как у моего отца поехала крыша. Хотя бы в мыслях, я могу называть вещи своими именами. Дорэй считает, что его околдовали или же он слишком долго не использовал силу, и она просто свела его сума. Так она говорит. Что думает на самом деле? Думаю, это известно лишь Парящим.

Хотя, даже я понимаю, насколько бредово звучит подобная версия.

Как бы там ни было, пятилетняя дочь Нирома Игнэ, рождённая в браке или без оного, ни пойми с кем, поскольку имя моей матери под запретом, выжила. Как? Ну, чудеса «типа» случаются. Изуродованная, не помнящая ни себя, ни своего отца, ни того, что произошло, она заново училась ходить, дышать, жить. Как у неё, то есть у меня это вышло? Так, себе, если честно.

Ах, да, отец мой спалил и Императора заодно. Вот, ведь, неугомонный был.

Вопрос о том, почему наш род всё ещё продолжает влачить своё жалкое существование, как и о том, почему нас всех земля ещё носит, стоит задать моей тётке. Она может придумать, что-то более-менее внятное. Я правдоподобных причин не нахожу.

На миг замерев у входа в покои Дорэй, я всё же набрала в грудь побольше воздуха и постучала.

— Войди, — грубое и холодное, как и вся Дорэй, когда ей приходилось иметь дело с кем-то неприятным типа меня.

Решительно потянув ручку двери на себя, я переступила порог, ведущий в лучшие покои этого дома. Обоняния тут же коснулся насыщенный аромат розовой воды и разогретой на солнце травы. Несмотря на царивший за стенами холод, я ощутила сильный жар, как если бы в комнате было сразу несколько открытых очагов пламени, но здесь была лишь Дорэй. Идеальная с головы до пят, она сидела у окна на своём любимом кресле и, казалось, с интересом изучала раскинувшийся за окном пейзаж. Темное покрывало лесов, извивающуюся змеёй реку, что спускалась в долину с гор, которые плотной стеной закрывали наши земли от врагов с севера. Их белоснежные шапки, словно держали на себе небеса. Как бы мне хотелось увидеть их чуть ближе. Кто знает, может быть, однажды это и произойдёт?

— Ты опоздала, — хмыкнула Дорэй, оправив несуществующие складки на верхнем шелковом платье ярко-алого цвета. На нём были вышиты ветви рябины и странные маленькие птички с розовыми грудками, которые словно на самом деле вот-вот взлетят, стоит этой вечно молодой и прекрасной женщине пошевелиться. — Впрочем, — изогнув идеальную бровь, скривилась она, — чему стоит удивляться, когда речь идёт о ком-то вроде тебя, — пренебрежительно изогнув губы, покачала она головой. — Не могу поверить, — зло прошипела она, решительно поднимаясь со своего «трона» и направляясь ко мне.

Как бы я не относилась к этой женщине, я не могла не признать её совершенства. Высокая, стройная, всегда с идеально убранными волосами и ухоженным лицом. Её медовые локоны, казалось, водопадом спускаются по плечам к пояснице. Гребни, которыми она их закалывала, всегда превосходно подходили к её платью, заставляя его выглядеть ещё дороже и совершеннее. Черты лица мягкие и нежные, будто созданные для того, чтобы услаждать мужской взгляд. В этом была вся Дорэй Игнэ: обманчиво нежная, лживо добродетельная и поверхностно прекрасная.

— На, — сунула она мне в руки, свернутый трубочкой лист бумаги, — собирайся. Завтра выезжаешь.

— Что? Куда? Зачем? — путаясь в мыслях, попыталась подобрать я правильный вопрос.

В тот же миг щёку обожгло острой жалящей болью. Одно дело, когда тебя бьёт Рэби. Он человек. Его удары это боль и только. Когда тебя бьёт огненный эвей, это всё одно, что живое пламя нападает на тебя и лишь в его воле: укусит оно тебя, слижет плоть с костей или не причинит вреда, лишь дав почувствовать свою силу.

— Позор, Парящие, вот это позор! Великий Род Игнэ и ты! — почти прошипела она, в то время как я не могла найти в себе сил, даже пошевелиться, после прикосновения к её пламени. — Мой сын и ты! — нервно потерла она переносицу. — Бога ради, да отомри ты уже! Или даже читать разучилась?

Я не могла разжать пальцы. Не могла пошевелиться.

Стоять. Дышать. Стоять. Дышать.

Это всё о чем я могла думать в этот момент.

Огонь. Он пожирает меня. Кожа вздыбливается пузырями, лопается на моём теле. Боль везде. Нет места, где нет боли. Она повсюду. Она это я. Я слышу запах жареного мяса и палёной шерсти. Так пахнет от меня.

— Завтра, поняла? И помни, ты Ивлин Игнэ, если опозоришь свой род… тебе лучше не знать, что будет тогда! — выплюнула она мне в лицо, указав рукой на дверь. — Пошла вон с глаз моих, — напоследок сказала она, когда я на негнущихся ногах вышла за дверь.

Кое-как добрела за угол коридора, опустилась на колени, зажала голову руками, и начала потихоньку вдыхать и выдыхать. Лёгкие в этот раз просто отказывались работать.

И вот, пожалуй, самое смешное во мне: потомок рода огненных эвейев боится огня. Хотя, слово «боится» не совсем подходящее, как мне кажется. Огонь забирает способность дышать, двигаться, осознавать. Когда рядом со мной открытое пламя, я просто исчезаю из этой реальности, проваливаясь в неясные и пугающие воспоминания, в которых есть место лишь боли и страху. Когда Дорэй прикасается ко мне — это всегда очень болезненно. Раньше я каждый раз теряла сознание, став старше я всего лишь с полчаса блюю в коридоре, пытаясь заставить свои лёгкие работать вновь. Не возьмусь судить, что лучше. Самое забавное, что Дорэй прекрасно осведомлена, как действует на меня, а отсюда следует самый очевидный и простой вывод: она делает это преднамеренно.

Наконец-то немного придя в себя, я поднялась на дрожащих ногах, и нашла в себе силы взглянуть на изрядно помятый сверток бумаги, что я с силой сжимала всё то время, что пыталась сделать вдох.

— Не здесь, — прошептала я себе под нос, и поковыляла в сторону собственной спальни.

Да, моё положение при доме Игнэ было неоднозначным. Честно сказать, когда я была ребёнком, то особенно не задумывалась, почему всё именно так? Дети Дорэй приходились мне двоюродными братом и сестрой, но если брать иерархию древа, то технически я дочь старшего эвейя семьи, а стало быть, наследница рода… Ну, как вы понимаете, «технически» мой отец убил Императора. Ну, «практически» он его тоже убил, конечно, но как бы там ни было, он якобы не отдавал себе отчета в том, что творит. Бред, какой-то! Так или иначе, меня почему-то не четвертовали и стоило бы этому порадоваться. И, я вроде бы как глава рода…