Такаббир Кебади - Трон знания. Книга 3

— Если можно, творог, Ваше Высочество, — ответила Малика, разглядывая рисунок на скатерти.

— Творог? — переспросил Толан. Завертел головой. — У нас есть творог?

Пока слуги бегали на кухню, принц беседовал с Лалидой. Малика не прислушивалась к разговору. Боялась поднять глаза и увидеть осуждение во взгляде Адэра. Надо было попросить булку или печенье. Или апельсин. Нет, апельсин не надо. Вдруг она разрежет его неправильно, забрызгает платье, запачкает руки.

Наконец слуга поставил перед Маликой миниатюрную пиалу.

— Ваши вкусы, дорогая, выдают ваши плебейские корни, — сказал Толан, наблюдая, как она поддевает вилочкой творог.

— Я их не скрываю, Ваше Высочество. Скажу больше: я горжусь своим происхождением. Благодаря моим плебейским корням вы обратили на меня внимание. И я сижу за столом, когда высокородные дамы стоят.

Толан хмыкнул, окинул придворных взглядом:

— Вы сидите по одной причине: у вас редчайшая красота, дорогая.

— Благодарю вас, Ваше Высочество.

— И не прячьте глаза. Я хочу их видеть.

Малика улыбнулась:

— Ваш этикет не позволяет смотреть на вас в упор.

— Сейчас я этикет. Посмотрите на меня.

Малика подняла голову. Толан покусал нижнюю губу и принялся ножом снимать кожуру с апельсина:

— Я не хотел подписывать ваше приглашение. Но увидел, как вы гуляете с Адэром Карро по дворцовой площади. Нет, сначала я увидел зверя. Он меня поразил! Где вы его взяли? Я не видел ничего подобного! А потом увидел вас, дорогая. Адэр знал, чем меня взять. — Принц разрезал апельсин на дольки. — Я подписал приглашение, хотя думал, что вы испугаетесь и не придёте. Надо иметь смелость, чтобы пожаловать ко мне во дворец, не имея титула или просто дворянского звания.

Малика вновь принялась рассматривать скатерть:

— Поверьте, чтобы пожаловать в гости к плебею, наследному принцу потребуется намного больше смелости.

Толан хмыкнул, бросил дольку апельсина в рот:

— А если бы я не подписал приглашение, вы бы расстроились?

— Конечно. Я очень хотела посмотреть на ваш мир.

— Понравилось?

— Непривычно. И, на мой взгляд, слишком много условностей, которые мешают узнать людей чуть ближе.

— Например.

— Например, темы для бесед. Они строго регламентированы. Беседуя на балу с виконтом Фандези, мне хотелось столько у него спросить, а я была вынуждена болтать о перелётных птицах, в которых ничего не смыслю и которые меня абсолютно не интересуют.

Толан с улыбкой взглянул на покрасневшего Фандези.

— Думаю, виконту эти условности тоже мешали, — добавила Малика.

— Мешали? — спросил принц у дальнего родственника.

Фандези окончательно растерялся, пробурчал что-то нечленораздельное и отступил за спины дворян.

— Как вам Тарадари? — поинтересовался Толан у Малики.

— Тарадари? Я с ним не знакома.

Дамы захихикали. Кавалеры скривили губы. Адэр нахмурился.

Принц постучал ножом по блюдцу:

— Ведите себя уважительно к человеческому несовершенству.

Взмахнул рукой, скрипачи опустили скрипки.

— Тарадари умер триста лет назад, дорогая. Вы никак не могли быть с ним знакомы.

— Я сказала вам правду, Ваше Высочество.

Принц потянулся пальцем к уху, но передумал. Малика точно рассчитала громкость голоса в наступившей тишине.

— А музыканты так старались усладить ваш слух.

— Вы говорите о музыке Тарадари? — переспросила Малика.

— Ну о чём же ещё, дорогая?

— Простите, Ваше Высочество. Меня учили называть вещи своими именами. Вас интересует, нравится ли мне музыка Тарадари? Я впервые её слышу. Я впервые покинула Грасс-Дэмор, впервые была на балу, впервые вижу наследного принца.

— А вот здесь вы лжёте, дорогая, — возразил Толан.

Глядя на скатерть, Малика свела брови:

— Простите?

— Вы каждый день видите наследного принца. Хотя в Тезаре слово «принц» упразднили. Теперь это просто наследник престола.

Малика посмотрела на Адэра — он чуть заметно покачал головой, будто пытался удержать её от необдуманных слов, — и перевела взгляд на Толана:

— Адэр Карро — для меня не наследный принц. Он мой король до моего последнего дня. И если вам, Ваше Высочество, не трудно, обращайтесь ко мне по имени. Меня зовут Малика. Или зовите меня «аспожа». В Грасс-Дэморе именно так обращаются к женщинам из низшего сословия.

Толан отложил апельсин:

— Моя ошибка. Признаю. Я забыл, что передо мной тайный советник Его Величества Адэра Карро.

— Неудивительно. Когда вокруг столько людей, сложно запомнить, кто есть кто.

Принц премило улыбнулся:

— Наверное, вам тяжело, не имея опыта и должного образования, доказывать свою правоту графам и маркизам.

— Не тяжелее, чем Бенвуто Тарадари, — ответила Малика, вновь опустив глаза. — Он ведь тоже плебей. Его господин присвоил себе творения домашнего музыканта. Бенвуто обратился в суд, а ему за «клевету» на господина сломали пальцы. Выдающийся человек умер в одиночестве и нищете. Спустя сто пятьдесят лет в судебном архиве были обнаружены черновики фуг и сонетов, написанные его рукой, а на них в то давнее время попросту закрыли глаза. Бенвуто Тарадари получил титул посмертно, и его имя носит самый красивый город Росьяра. Но триста лет назад его называли жалким плебеем и гнали с крыльца храма, когда он тянул искалеченные руки за подаянием. Его похоронили в общей могиле вместе с бродягами и преступниками. И никто до сих пор не знает, где покоятся его останки. Я никогда не слушала его музыку, Ваше Высочество, но судя по настроению, которое навеяла на меня эта мелодия, — звучал «Плач дождя».

Принц долго рассматривал Малику. Затем взял бокал с вином. Откинувшись на спинку кресла, сделал глоток:

— Замечательное вино. Попробуйте.

— Я не пью, Ваше Высочество, — ответила Малика.

— Совсем-совсем?

— Совсем.

— И даже не пробовали?

— Пробовала. Три глотка, — проговорила Малика и положила вилочку на салфетку. Перед ней тотчас провели смену тарелок и столовых приборов.

— Занятно, — сказал Толан. — Почему три глотка?

— Иштар Гарпи боялся, что вино отравлено, и попросил меня проверить.

Принц придвинулся к столу:

— Иштар Гарпи… Вот как… И вы не побоялись?

— Нет. Вино принесла я.

— Вы с ним подружились?

— Если беседы тайного советника и заключенного ракшадского воина можно назвать дружбой, то — да, мы подружились.

— На вашем месте я бы так не рисковал. Ракшада — дикая страна. Не понимаю, как мой отец терпит её посланников. Они не знают, что такое придворный этикет и не знакомы с благородными манерами. — Толан пригубил бокал. — Я читал в газетах о героизме Иштара. Занятные сказки. Странно, что газетчики на них клюнули. Эти статьи подмочили репутацию подающих надежду издательств. Жаль, а ведь некоторые мне пришлись по душе. Теперь по моему приказу их перевели в разряд бульварной прессы, и в Росьяре их почти никто не покупает. Разве что простолюдины, чтобы разжечь огонь в очаге или повеселить детей сказкой на ночь.