Владимир Аренев - Охота на героя

— Оставим официальные речи, — произнес он, щурясь от яркого света факелов и кривя пухлые слюнявые губы. — Тем более что вашим делом интересуется Властитель.

— Не понимаю, — прервал его Скарр. — Каким «нашим делом»?

— Не понимаешь, — улыбнулся тролль. — Что же, я объясню. Ты ведь не станешь отрицать того, что тебе известен путь к пещере Ворнхольда Всезнающего? И то, что ты держал в руках, более того — читал некоторые из его свитков. Так вот, Властитель Крапт считает, что сокрытие подобных знаний является преступлением. Разумеется, случай необычный, ранее ничего такого не происходило, поэтому мы готовы простить твою преступную скрытность — в том случае, если ты отведешь нас к пещере мудреца.

Молодой тролль развел руками:

— Все это глупости. Я не знаю, с чего вы решили, что я был в этой пещере. Я в ней не был.

— Запираться нет смысла, — возразил следователь. — Но если ты так желаешь… Посиди, подумай, может быть, сменишь свое решение, «вспомнишь».

— Минуточку, — вмешался Ренкр. — А в чем обвиняют меня?

— Тебя? — переспросил дознатчик, брезгливо покачивая плешивой головой, которая особенно отвратительно смотрелась на фоне шерстистого тела. — А кто ты, собственно, такой? Чужак? Хорошо, предположим, я выпущу тебя. Куда ты пойдешь? Ответь мне, альв, если тебе есть что ответить. А если нечего — жди, пока твой спутник одумается и «вспомнит». Или — помоги ему «вспомнить».

Ренкр промолчал, но, когда за ними пришли вызванные стражники, сплюнул на пол и смерил следователя презрительным взглядом. Тот лишь демонстративно пожал плечами.

Когда ключ утробно провернулся в замке, снова отсекая узников от внешнего мира, альв покачал головой: везде одно и то же, чужаки и тюрьмы — вот два неизменных, обязательных признака разумных существ. Для каждой расы найдется другая, которую именуют чуждой, и всегда, всегда существует место, в котором лишают свободы! Если точнее, в котором одни разумные создания лишают свободы других разумных созданий.

— И что теперь?

Молодой тролль не ответил — он сидел на койке, безразлично уставившись в пол.

«Кажется, его здорово задело все происходящее».

— Скарр, ты слышишь?

— А? — Тот поднял голову и рассеянно посмотрел на Ренкра. — Прости, я отвлекся.

— Я говорю, что теперь будем делать? Есть какие-нибудь идеи?

Тролль сокрушенно покачал головой:

— Абсолютно никаких. Извини, мне нужно было предусмотреть подобную ситуацию.

— Вряд ли ее можно было предусмотреть. Значит, подождем, — подытожил Ренкр.

Легкий тон, которым он это произнес, дался непросто, внутри все кричало: «Нельзя медлить ни минуты! А ты здесь можешь застрять надолго».

«Помолчи, — сказал долинщик самому себе. — Вальрон обещал, что все получится. Значит, все получится. Подождем».

Повернулся к стене, натянул на спину хлипкое одеяльце и попытался уснуть.

Ситуация разрешилась самым неожиданным образом. Властитель Крапт внезапно заболел, потерял всякий интерес к наследству Ворнхольда Всезнающего, и пленников… выпустили. Плешивый следователь так и не появился, просто пришли Стражи спокойствия, безмолвно вернули вещи и выпроводили бывших заключенных из тюремного сектора в город.

Скарр последнее время находился в ступоре и никак на это не отреагировал, Ренкр же только недоверчиво покачал головой, но сетовать на судьбу не стал, а проверил сохранность возвращенного имущества и пошел со Скарром (вернее, повел того) прочь от темниц. Молодой тролль выглядел совершенно сломленным, и Ренкру даже приходила в голову мысль, что теперь он лишился своего единственного провожатого. А ведь это только начало пути…

Когда-то изрисованные цветными картинами и украшенные скульптурами, улицы Ролна претерпели жуткое изменение: к краскам примешивались какие-то хаотичные мазки в основном кровяных оттенков, особенно хрупкие части статуй и каменных растений, обломанные, валялись по углам — видимо, забот хватало и без них, так что никто не удосужился убрать уже никому не нужный мусор. В некоторых местах остались завалы, следы былых баррикад: их немного расчистили, чтобы можно было ходить — но не более.

Рядом с одной из таких изуродованных скульптур — когда-то это был громадный раскрывшийся цветок с хрупким стебельком и тонкими волнисто изогнутыми лепестками — топтался тролль. Подняв с земли кусочек сломанного лепестка, он пытался приставить его обратно, словно надеясь вернуть жизнь искалеченному цветку.

Секунду Ренкр стоял, пытаясь разобраться, что так поразило его в увиденном, потом вспомнил: это же тот самый стражник с выразительными густыми бровями, который задержал их перед арестом.

Но, если честно, других знакомых в Ролне у долинщика не было, а своими силами ему с навалившейся бедой — чего уж скрывать — не справиться.

Парень окликнул тролля.

Тот удивленно обернулся, потом в глазах мелькнуло узнавание.

— Вас все-таки выпустили? — подытожил стражник, вопросительно выгибая правую бровь. — Слава Создателю. Значит, все в порядке.

Однако, присмотревшись, тролль понял, что все далеко не в порядке.

— Что с ним? — Он кивнул в сторону Скарра, безучастно глядевшего перед собой.

— Не знаю.

Ренкр решал, как быть. Открыться этому троллю? Он вроде бы говорил что-то о дружеских отношениях с покойным Хлэммом, пусть даже и помог задержать альва со Скарром до прихода Стражей. И если не этот — то кто? Ведь парень, по сути, все решил уже тогда, когда окликнул его — стоит ли сейчас идти на попятный?

Выслушав обьяснения, тролль нахмурился:

— Значит, это началось у него в тюрьме? Ладно, пойдем-ка ко мне домой, думаю, нам нужно поговорить. А улица — не самое подходящее место для подобных бесед.

— Не знаю, — протянул Ренкр. — Скарр, кажется, не слишком доверял тебе.

— Альв, мне неизвестна и половина твоей истории, но, по-моему, у тебя просто нет выбора.

Долинщик промолчал.

Тролль положил на землю кусок каменного лепестка, который до сих пор держал в руках, и пошел прочь, не оглядываясь, чтобы удостовериться, следует ли за ним альв.

Альв следовал.

Пришлось рассказать все. Ну, почти все, большую часть. Ренкр понимал: шансы на то, что Хвилл (так звали старого тролля) поможет найти выход, — мизерные, но выбора и вправду не было. Уж себе-то он мог в этом признаться.

Хозяин досыта накормил гостей, после тюремного пайка домашняя еда показалась особенно вкусной. На слова благодарности Хвилл смущенно отозвался, сложив брови домиком:

— Это ведь не я. После того как моя старушка погибла, ходит ко мне одна, такая же дряхлая, как я, троллиха и помогает по хозяйству — самому-то мне ни за что не управиться. Я ведь потому и из арбалетчиков ушел: без Хлэмма там уже не то, да и мне сложновато одному. Вот, перевелся в стражники.