Вика Осадченко - Карэле Карэле и другие волшебные существа

— С тобой всё хорошо? — с тревогой спросил он, хватая её за руки и проверяя, на месте ли железные кольца.

— Нет, — сказала Юта и заплакала.

Следующий день был понедельником. Кондитерская не работала, и Карэле заглянул домой к Юте, чтобы узнать, как она себя чувствует. Затем явилась Бринни, которой всё-таки понадобилась помощь в покупке перчаток, и их выбор действительно затянулся до вечера.

Во вторник приехала новая горничная, девчушка лет четырнадцати, до отъезда Бринни временно занявшая одну из пустых комнат на третьем этаже.

Среда ушла на суматошную подготовку к празднику, к которой умудрились привлечь даже Юту, хотя посетителей в этот день было не меньше, чем обычно.

В четверг кондитерская была закрыта до обеда — все отправились на свадьбу Бринни. Невеста в красном платье была чудо как хороша. Смущённый Тимс, наряженный в новую рубашку, но так и не сумевший до конца отмыть копоть с рук, растерянно улыбался. Стоя под огромным дубом, где проводил обряд старый друид, сам словно бы покрытый жёсткой корой вместо кожи, они оба выглядели такими счастливыми, что даже Юты коснулась их радость.

А в пятницу жизнь вернулась в прежнее русло, только уже без Бринни, и завертелась бесконечная череда дел. Лишь спустя неделю Юта спросила у Карэле, как ей вернуться в тот мир, где луна висит под облаками, а свет течёт по мостовым.

— Я ничего не обещаю, — предупредил Карэле. — Это может получиться десятилетия спустя, а может и вообще не получиться.

— Ладно, — кивнула Юта. — Пусть так.

В эти дни она была на удивление немногословна.

— Ты помнишь свои ощущения на той стороне? Как выглядело всё вокруг, какой была ты сама?

Девушка кивнула, не желая говорить очевидного: это невозможно было забыть.

— Хорошо. Это и есть ключ. Сначала тебе нужно почувствовать себя так же, как тогда. Потом увидеть мир таким, каким ты его запомнила.

— Но… как это сделать? — Юта с недоумением взглянула на Карэле. — И как это поможет мне туда попасть?

Кондитер присел на край стола и задумчиво потёр подбородок.

— Видишь ли, мы только кажемся неизменными. На самом деле люди способны меняться намного сильнее, чем они думают. И когда мы становимся другими, мир вокруг тоже меняется. Это не обязательно понимать, просто запомни. Представь, что миры — это… ну, стопка салфеток. А ты находишься внутри этой стопки и можешь проходить сквозь салфетки насквозь. Так вот, когда ты тяжёлая, ты находишься где-то внизу, куда тебя привела твоя собственная тяжесть. Если ты становишься легче, то можешь подняться в верхние слои. Представила?

— Наверное, — неуверенно ответила Юта.

— Хорошо, теперь смотри. Тяжесть — это чувства, которые тянут вниз. Любые чувства, от которых ты становишься несчастной и теряешь способность подниматься. Их так много, что я даже перечислять не стану. Тем более, что для тебя важнее лёгкость. Это радость, вдохновение, любовь — но не всякая, только та, от которой летаешь. Для того, чтобы попасть в миры, лежащие наверху этой стопки салфеток, тебе нужно привыкнуть быть счастливой.

— И как это сделать? — спросила девушка, недоверчиво взглянув на Карэле. Тот хмыкнул.

— Просто сделать. Следить за всем, что ты делаешь и чувствуешь, учиться лёгкости. Настраивать себя на счастье. Если постоянно тренироваться, со временем всё получится.

— То есть я стану счастливой и сразу же попаду туда? — в голосе девушки слышалось явное сомнение.

— Не совсем. После того, как ты превратишься в существо, способное всё время сохранять лёгкость, начнётся второй этап: почувствовать и увидеть тот самый мир. Но об этом тебе рано задумываться.

Юта поблагодарила, отводя глаза в сторону. По её лицу было видно, что она не поверила ни единому слову. Карэле мог точно сказать, о чём она думает: «Понятно же, что хозяин придумал эту чушь с салфетками прямо сейчас, чтобы уговорить меня не расстраиваться и быть счастливой, как раньше».

В тот раз он только пожал плечами и отвернулся, потому что поделать с этим ничего было нельзя.

Через неделю Юта пришла снова и задала тот же вопрос. Выслушала объяснения очень внимательно и уже никогда больше не заговаривала об этом. Со временем Карэле решил, что она забыла о прекрасном лунном мире и своём таинственном женихе, став прежней Ютой — весёлой, бойкой и деятельной. И выкинул эту историю из головы, поскольку девушка выглядела счастливой и довольной своей жизнью.

Только спустя несколько лет Юта случайно проговорилась о том, что у неё начинает получаться: в дождливые вечера, изредка. И Карэле в очередной раз поразился, как мало он знает даже о самых близких людях.

На деревянном столе в пекарне догорала последняя свеча. Неяркий свет ложился на руки и колени Алли, сидевшей на низкой скамеечке у остывающей печи. Пряди пышных тёмных волос упрямо выбивались из-под стягивающей их ленты, рассыпаясь по клетчатому зимнему платью. Блики танцевали на лезвии ножа, которым она очищала яблоки для глинтвейна. Тонкая, полупрозрачная лента кожуры плавно стекала в глиняную миску. Рядом уже стоял наготове большой котёл.

В пекарне пахло еловыми ветками, развешанными по стенам. На печи красовался большой венок, перевитый лентами, цвет которых было не различить в полутьме. В подсвечниках ждали своего часа длинные белые свечи.

Остальные обитатели дома тоже были здесь. Мадален неспешно протирала пыльные бутылки с вином. Тётушка Нанне, кухарка, дремала, сложив полные руки на коленях.

Юта и Лина, вооружённые полотенцами, сидели за длинным столом, где обычно раскатывалось тесто. Сейчас он был чисто вытерт и наполовину уставлен только что вымытыми кружками. Мокрая посуда по воздуху подлетала к девушкам, сухая тем же путём отправлялась на другой конец стола — невидимка Ивер тоже не сидел без дела.

Экономка Мона, пользуясь последними лучами света, просматривала записи в маленькой карманной тетради. Карандаш недовольно постукивал по столу.

За дверью послышались тяжёлые шаги, и в проёме показался широкоплечий, приземистый силуэт Ронима. Старик, прихрамывая, дошёл до свободного табурета, сел и вытянул правую ногу, массируя колено.

— Готово, огонь во всех печах я погасил, — сообщил он. — Самое время для страшных историй, а, барышни?

— Ещё бы! — воскликнула Юта. — Мы уже всё закончили!

Мадален согласно кивнула, ставя на место последнюю бутылку.

— А эти истории очень страшные? — робко донеслось из самого тёмного угла. Молоденькая горничная Сейли, которая сидела так тихо, что про неё все забыли, испуганно поглядывала на Ронима.

— Конечно! — заверила её Лина. — Жуть просто!

Мадален бросила на подругу укоризненный взгляд и опустилась на лавку рядом с Сейли, успокаивающе улыбнувшись ей. Та плотнее закуталась в тёмный шерстяной платок и обречённо шмыгнула носом.