Рейтар Ликамуррр - Торлор 1 (СИ)

Со встречи в кинотеатре с монстром. Что увидел, как он трансформируется и убежал. А когда на следующий день вышел из дома, за мной бросилась целая свора таких. Вот я к скульптурам и побежал с перепугу.

Сам понимал, что звучит все это не очень правдоподобно и начни монах копаться в деталях, всплывут сплошные вопросы без ответов.

Иван Андреевич молчал, принимая мой рассказ, и под конец я облегченно вздохнул, заканчивая повествование.

- Одного не пойму – через некоторое время спросил он – как ты их видишь? Чтоб такое узреть, надо очень долго практиковаться в духовном постижении сути бытия.

- Да я в передаче какой-то видел – начал я, придумывая на ходу – расфокусируешь взгляд, чтоб одновременно все видеть и готово.

Пытаясь показать, как это у меня получается, я действительно вышел из фокусировки зрения, чувствуя грань.

- Что касатик, опять что увидел – спросил меня белый старец с стоящими вертикально волосами, словно из засасывала вверх гигантская труба. Глаза старца светились темно-голубым огнем, от которого мороз пробирал по коже.

На миг остановившись, я продолжил движение, возвращая обычное зрение.

- Нет – быстро ответил я - вспомнил этих тварей. Жутко, что они среди нас ходят.

- Нечисть к православному не подходит – ответил монах, поглаживая крест – а ты, если чего снова увидишь, то говори отрок, говори. Вместе мы всех бесов изгоним.

Мы прошли мимо церкви, я хотел спросить почему, но монах опередил, видя мое удивленное лицо.

- Сюда потом сходишь – тихо проговорил он, показывая мне рукой дорогу в гору – нам туда.

- Звал я уже тебя в Богородицкий, послушал бы совет, так может и не пришлось от мракобесов бегать.

- Иван Андреевич – начал я, решив задать мучавший меня вопрос.

- Что касатик?

- Много ли таких. Горги, мракобесы, какие еще бывают?

- Много бывает разных, только от молитвы они разбегаются как черт от ладана. Поэтому счет не ведем, ибо все равно нам, нечисть она и есть нечисть, какую бы форму не приняла.

Зайдя в ворота, он показал мне направление движением руки.

- Поднимись пока наверх, я скоро приду.

Храм встретил меня прохладой и легким жжением на языке. Поднявшись по лестнице, я оказался в помещении, где продают всякие церковные принадлежности, крестики, книги по богословию и даже кагор в темных бутылках. Свернув налево за экскурсантами, что привез длинный и высокий автобус, который затормозил у ворот как раз, когда мы расходились в стороны с Иваном Андреевичем, я оказался в главной зале.

Золоченый иконостас не произвел должного впечатления, и я сел на одну из двух скамеек, что стояли по бокам от входа.

Ожидая монаха, я наблюдал за прибывшими на автобусе. Главной достопримечательностью оказалась икона напротив входа справа. Выстроившаяся в три ряда очередь, была к ней. Остальные иконы, не пользовались такой популярностью, как изображение, женщины с ребенком, за толстым стеклом, которое периодически протирала местная работница. Конечно, каждый хотел приложиться губами к святыне, от чего оставались заметные следы, накладывающиеся один на другой.

Я закрыл глаза, физически ощущая грань перехода.

Темный провал был слева от меня, овальный и непостоянный, меняющий контур замысловатыми зигзагами. Больше с ним ничего не происходило, и я отвлекся на перламутровое облако, висевшее как раз над популярной иконой. Оно постоянно было в движении, сжималось и расширялось в разных плоскостях почти одновременно, но сохраняя основное ядро, величиной с баскетбольный мяч, неизменным. Ровное свечение вокруг иконы, явно удерживало облако, незыблемым якорем приковав его к этому месту. Людской поток, останавливался на миг напротив, и просто проходил мимо. Лишь изредка облако начинало светиться, реагируя на посетителей.

- Что касатик, призадумался – Иван Андреевич сел рядом, держа в руке пару маленьких свечек.

- Да ничего, смотрю просто. Хорошо тут.

- Давай голубь мой сизокрылый, ответь старику, не таи, ты с лева, что видишь?

- Провал там темный – не стал скрывать я, если честно, то мне и самому хотелось поделиться увиденным.

- Что видишь касатик справа?

- Иван Андреевич можно меня касатиком не называть?

- Язык то родной забывать стали – покачал головой монах – ладно голубок, что справа видишь?

- Ээээ… - я на секунду завис - пусть тогда лучше касатик.

- Не в обращении дело, а в том от какого сердца оно идет. Чистого или злого и завистливого. Так что видишь? - уже настойчивее спросил он.

- Облако белое, двигается оно, как люди подходят.

- Хорошо касатик, пойдем к нему подойдем вместе. Взяв меня под руку, он как стальными клещами вцепился мне в локоть.

Странно как то он себя ведет. Подумалось мне, когда монах почти конвоировал меня к иконе.

С каждым шагом мне становилось все тревожнее. Язык во рту уже не жгло, он просто горел. Открыв рот, я хватал им воздух. Молнией прошило от сердца до руки, в которой была трость. Пошатнувшись от боли, я постарался отшагнуть назад, но стальная хватка старичка не пускала, ни на сантиметр. Трость проявилась в моей руке на всеобщее обозрение. Что-то внутри стало подниматься, сопротивляясь возрастающему давлению со стороны иконы.

То, чем я стал, не хотело подчиняться.

Я, с трудом, поднял руку с тростью, закрываясь от яркого света, ставшего обжигающе жарким.

С громким звуком что-то треснуло.

Старичок резко дернул меня назад, оттаскивая от иконы.

Он странно смотрел на меня, когда я выпрямился, и оперся о трость.

- Не приняла тебя божья благодать – сухо произнес он – прикрыть от нечисти, получается то тебя и нечем.

Я потрясенно молчал. Надежда, что тут решиться проблема с моими преследователями раз и навсегда, рухнула.

- Совсем?

- Совсем – сухо подтвердил монах.

- Может крестик какой дадите – на автомате выпалил я.

- Хоть весь крестами увешайся, не поможет. Извини. В церковь заходи, тут бесов нет. Но за порогом.. осторожней будь.

- Как же так, вы же обещали – я все еще хватался за соломинку, надеясь на хороший исход.

- Так ты другой отрок, не наш.

- Как не ваш. Крещеный я.

- На икону глянь касатик. Крещеный бы был, такого б не случилось.

Ожидая чего угодно, я посмотрел туда, куда кивнул старичок.

- Подумаешь трещина – облегченно выдохнул я – остальное целое.

Ветвистый разлом в стекле шел с лева на право, пересекая все изображение от нижнего угла к верхнему. Часть стекла, что была под разломом, пошла мелкими трещинами, скрывая нарисованное. Лик матери и младенца был чист, и светился тусклым перламутровым светом.

- Да нет, не подумаешь. Всякое было, но такого еще нет. Сказал бы, что бес в тебе сидит, но кривить душой не стану, нет в тебе беса. Да и у беса силы столько нет, их здесь сразу сжигает, без остатка. Не наш ты.