Артемий Чайко - Королевство Адальир. Возрождение [СИ]

Волербус поднялся на ноги, кое-как отряхнулся от зелёной крови монстра, залившей его доспехи, и улыбнулся: на загривке Т'эрауса восседала Ариллия, облачённая в доспехи-адальиры и держащая в руке меч Сторна, чьё лезвие было измазано кровью Т'эрауса.

— Я же говорил, что у нас всё получится, — сказал Волербус. — А ты сомневалась.

— Мне просто было трудно сидеть сложа руки, хотелось атаковать его вместе с тобой, — тяжело отдуваясь, пробормотала Ариллия. — Твои крылья, они сильно уменьшились.

— Ерунда, — Волербус поочерёдно скосился за левое и правое плечо, оценивая количество потерянной в бою энергии. — Главное, Т'эраус повержен!

— Вот это карьера, от ткачихи захолустного Зирвельдона до победительницы Т'эрауса! — улыбнулась Ариллия.

— Откуда знаешь слово "карьера"? — удивился Волербус.

— От тебя же и нахваталась! — девушка влюблено поглядела на крылатого рокера.

Появление Кэльвиара

Увидев, что Т'эраус повержен, экстриодроны обратились в бегство, и вавилонцам не составило труда перебить деморализованных монстров. Покидая Гаур-Хэс, они просто прыгали с балконов-лепестков дворца магии, разваливаясь на лету, или разбиваясь о камни. На улице происходило то же самое. Армии Свиртенгралля, словно почувствовав поражение, начали отступать.

Вавилонцы обступили поверженного Т'эрауса, с удивлением рассматривая это огромное чудовище.

— Неужели, всё так просто завершилось? — недоверчиво произнёс Авельир.

Силий наклонился к самой морде великана и почувствовал лёгкое дыхание.

— Божество невозможно так легко уничтожить, — сказал Арбитр. — Оно ещё живо.

— Надо добить! — воскликнул Волербус, замахиваясь мечом.

— Нет, — Силий остановил его руку своей. — Пусть судьбу божества решает тоже божество.

— Как некогда верно сказал мой гитарист, нельзя никого оставлять за собой, — возразил Волербус. — У нас не будет другого шанса достать супостата, сейчас не добьём — потом пожалеем.

— Ты можешь уничтожить его нынешний облик, но энергию божества не изведёшь, — пояснил Силий. — Нужно доставить его к Кэльвиару.

Вдруг со стороны выхода на главный балкон послышались птичьи трели, вдохновенно запели флейты, и помещение Гаур-Хэс заполнилось благоуханием тропических цветов.

Все обернулись на звук: в арке входа в луче солнечного света стоял пилигрим в лёгкой походной броне и шлеме с завитком на макушке. Его доспехи смотрелись деревянными, и повсюду их покрывала юная листва. В руке пилигрима журчал и переливался всеми цветами радуги меч-адальир Апплоусерт. Пришелец огляделся и уверенно зашагал к Т'эраусу, и солнечный свет, словно луч софита, двинулся следом, сопровождая его поступь. Собравшиеся стали расступаться, пропуская пилигрима. Никто ещё не знал, кто именно вошёл в Гаур-Хэс, но от пришельца распространялась такая благодатная энергетика, что было ясно одно: во дворец магии явился носитель величайшей силы просветления. Он дошёл до Т'эрауса и остановился рядом с Волербусом.

— Кэльвиар! — воскликнул Силий, признав пришельца, и глаза его заблестели от радости.

— Я вернулся в Адальир, — сказал Кэльвиар, окинув собравшихся взором изумрудных глаз. — Наконец-то, стараниями воинов Вавилона я смог обрести плоть в королевстве и отныне верну мир и благодать в эти земли.

По залу начали раскатываться волны неописуемого блаженства, какое бывает, наверное, только в раю. Раны воинов-защитников мгновенно затянулись, остатки страхов улетучились, и в душах установился мир и покой.

— Посмотри на меня, — обратился Кэльвиар к Т'эраусу.

Чудовище медленно раскрыло глаза и уставилось на Кэльвиара.

— Ты встал на сторону зла и понёс сокрушительное поражение, — сказал Кэльвиар. В голосе его меж тем не было ни упрёка, ни злорадства, словно он лишь сообщал истину, безусловную и очевидную, даже жалея Т'эрауса за его неведение.

— Ты поверил тому, кто не знает любви, уничтожил себя и отдал демонам вверенный тебе прекрасный мир…

Т'эраус ничего не отвечал, лишь смотрел на Кэльвиара.

— Но пришёл рассвет возрождения и я освобожу тебя от зла! — Кэльвиар взмахнул Апплоусертом и опустил его на голову Т'эрауса.

За мгновение до соприкосновения со струящимся клинком, глаза Т'эрауса сверкнули недобрым огнём и он успел сказать:

— Вы всё равно проиграли!

Затем тело монстра принялось дымиться и разваливаться на части. Собравшиеся заворожено глядели на рассыпающееся чудовище, пока оно не превратилось в обугленную статую. Тогда откуда-то из самого центра великана засиял ярко-зелёный свет, и через трещину в броне на волю выпорхнула крохотная зелёная бабочка с расписными крыльями, телом напоминающая дракона.

— Как мало добра осталось в этом монстре, — покачал головой Авельир. — Всего одна маленькая бабочка!

— Что ты! — поспешил возразить Силий, умильно улыбаясь. — Как много добра оставалось в этом чудовище, целая бабочка!

Бабочка Т'эрауса тем временем, встряхнувшись, замахала крыльями и стала взлетать под своды залы.

— Теперь, всё? — уточнила Ариллия, поглядев на Волербуса.

— Наверное, — пожал плечами тот.

Хотя был ясный день, но вокруг ещё больше посветлело, воздух наполнился ароматами луговых цветов, и откуда-то издалека вдохновенно запели флейты. Ощущение благодати волнами раскатывалось по Гаур-Хэс, заполняя затхлые кельи свежестью просветления. Рыцари Вавилона и Ормунда, расплываясь в блаженных улыбках, стали садиться на пол в позы "лотоса", стремясь запечатлеть момент истинного счастья при помощи медитации.

Бабочка Т'эрауса к тому времени уже скрылась в тумане под самым потолком, или, быть может, вылетела наружу. Груда дымящейся стали и угля, оставшаяся от Т'эрауса, утратила дым и посерела, превратившись в пепел. Теперь то, что осталось от материальной оболочки падшего божества, напоминало сброшенную с постамента статую, но не более.

Т'эраус был уничтожен, вернее уничтожению подверглось лишь зло, царившее в нём, а истинная составляющая унеслась прочь в облике бабочки. И, казалось, что весь великий мир Адальира вздохнул с облегчением, освободившись от этого древнего зла.

Конструктор с блаженной улыбкой рассматривал колонны и своды дворца магии, наслаждаясь изобретательностью и вкусом древних зодчих, что возвели столь величественное и с тем простое сооружение.

Авельир, улёгшись прямо на пол, влюблённым взглядом смотрел в потолок, думая, разумеется, об Алёне и их счастливом будущем. Он поигрывал в пальцах горным хрусталём на шнурке, чётко осознавая, что вековая война завершилась, и вавилонские дефендеры теперь просто украшения, а не защитные приспособления.

Силий с радостью наблюдал воцарившийся мир и покой. Он не спеша расправил бородёнку, привычным движением протащив её сквозь плотно сжатые пальцы, и посмотрел на Кэльвиара. Божество стояло в центре залы, держа в руках Апплоусерт, который сверкал ярче обычного, так же как и люди освободившись от гнёта дурных энергий Т'эрауса. Затем взгляд Арбитра скользнул в сторону и упёрся в дефендер в руке Авельира. Силий нахмурился и начал озираться по сторонам. Медальоны из горного хрусталя были и у других вавилонцев, что сильно озадачило Арбитра. Он спешно вынул собственный дефендер и поднёс к глазам: хрусталь поблёскивал в лучах солнца, льющегося в Гаур-Хэс через окулус в сводах, и это сильно тревожило.