Максим Виноградов - Дивный Мир Будущего

— Вы подтверждаете отказ от перерождения? — скорбным тоном вопрошает Сансара, — Хотите продлить консервацию личности?

— Да!

Некоторое время во тьме ничего не происходит. Чувствую, что мне дают последний шанс одуматься, но мое убеждение крепк о— либо я восстану самолично, либо никак!

— Начинаю процедуру консервации… — печально сообщает ИскИн, но вдруг замолкает.

Раздается противный писк, шипение, а я даже не могу заткнуть несуществующие уши несуществующими руками.

— Сбой! — нелепым радостным тоном заявляет Сансара, — Консервация заблокирована! Начинается принудительное возрождение!

— Стой! — я захлебываюсь в крике, — Подожди! Я не согласен!

— Индивид успешно подготовлен… — голос не обращает внимания на вопли, — Отсчет… Синхронизация… Включаем!

И тьма взрывается неприлично ярким светом.

Яркий свет ударяет в лицо, глаза открываются, подслеповато щурясь. Вокруг — приятное тепло и влага, кожа едва заметно пощипывает, рот полон слюны, воздух пахнет свежестью и озоном, как после грозы.

Лежу в полупрозрачном коконе, заполненном жидким гелем. Дышу через маску, ощущаю пальцами твердый пластик стен. Пытаюсь разглядеть что-то вовне — тщетно. Только свет: белый, яркий, незамутненный.

«Если есть свет, то есть и тени», — приходит крайне своевременная мысль.

А тень не заставляет себя ждать. Над коконом наклоняется расплывчатый силуэт, в котором без труда узнаю человеческую фигуру. Она двигает руками, взаимодействуя с моим убежищем.

Первый звук, слышимый наяву: хлопок, а за ним — хлюпанье жидкости, вытекающей через слив. Спустя несколько секунд влага уходит целиком, дыхательная маска отпадает сама собой. Я, наконец, могу рассмотреть собственное тело.

Обычный мужской организм, если не считать некоторой тщедушности и непропорциональности. Что-то непривычное режет взгляд, но я не успеваю осознать — что именно.

Кокон раскрывается, ложемент подталкивает в спину, заставляя принять сидячее положение. Глаза, кое-как привыкшие к свету, жадно вглядываются в окружающую обстановку.

Просторный кабинет, вызывающий ощущение стерильности. Вдоль одной стены — стенды непонятного оборудования, вдоль другой — полки, полные аккуратно сложенных пакетов. Мое ложе находится посередине, обвитое грудой шлангов, кабелей и поддерживаемое двумя внушительными манипуляторами.

Прямо передо мной в изящно изогнутом кресле восседает молодой парень. Темноволосый, широколицый, в невзрачной серой спецовке. Его руки колдуют над сенсорной панелью, перед ладонями работяги проекционный планшет, куда он время от времени посматривает.

Открываю рот, но не успеваю ничего произнести. Парень переключает все внимание на планшет и начинает вещать скучным голосом, то ли обращаясь ко мне, то ли просто дублируя голосом вводимые данные.

— Индивид номер тринадцать десять, — не тратя времени на приветствия заявляет он, — Пол — мужской, возраст — десять лет…

Видимо я издал какой-то звук, парень на секунду прерывается. Кинув на меня сочувственный взгляд, поясняет.

— Аналитически высчитано, что данный возраст наиболее рентабелен в производстве и обеспечивает индивиду легкую ассимиляцию в обществе. Вы ведь не выбирали опций возрождения… Повезло, что хоть пол совпал. Демографический рандомайзер…

Он говорит еще, но я услышал достаточно. Вот оказывается, почему организм показался хилым. Я в теле десятилетнего!

— Так, что там дальше… — работник возвращается к планшету, — Модификаций нет. Натурал …

Последнее слово звучит, как пощечина. Где-то внутри чувствую, что жить натуралом не то что бы плохо… Скорее — немного стыдно. Будто не способен на большее.

— Имя присвоено системой — Тей Козловский…

— Серьезно? — первое произнесенное слово звучит, как плевок.

Голосок тонкий и резкий, противный. Таким только истерики закатывать.

— Вербальные функции в норме, — парень отмечает очередной пункт в анкете, — Двигательные…

Небрежный жест ладонью — ложемент выталкивает меня наружу, принуждая проделать несколько неуверенных шагов по теплому полу, чтобы не упасть.

— Двигательные в норме, — констатирует работяга, — Внутренние органы в норме… Индивид функционирует!

Сделав такой оптимистичный вывод, он взмахом пальца отправляет планшет восвояси.

— Одевайся! — повелительно кивает на полку со свертками, — Тед, помоги!

В поле зрения внезапно появляется Тед. Невысокая, сверкающая сталью фигура, принятая мной за предмет интерьера ввиду полной неподвижности. Резко сместившись, железный человек подхватывает пакет, взмах ладони — сорванная упаковка отправляется точно в урну. Довольно бесцеремонно ухватив за плечи, механоид набрасывает на мое худое тельце свободную робу.

— Робот? — пискляво вопрошаю я.

Удивления нет, видимо такие штуковины тут в порядке вещей.

— Андроид, — снисходительно поясняет паренек, — У роботов по определению не может быть человекоподобной внешности.

— А…

— Слышит, все понимает. Даже говорить может, — усмехнулся работяга, — Просто не любит.

Расправившись с незамысловатой одеждой, Тед застыл неподвижным истуканом. Теперь его и вправду можно перепутать с вешалкой или торшером.

— Т-а-а-а-к-с… — парень направляет в мою сторону г-образный сканер, — Стой спокойно…

Громкий писк возвещает окончание процедуры, человек удовлетворенно кивает.

— Нейросеть подключена. Активирована. Ну… — он с принужденной улыбкой указывает на дверь, — Всего доброго! Тед, проводи…

Андроид дергается, хватая меня за худое предплечье. Настойчиво и непреклонно подталкивает к выходу.

Использованный кокон уезжает в сторону, манипуляторы уже достают из проема следующий. Парень, имени которого я так и не узнал, вновь утыкается в планшет.

— Гм… Индивид тринадцать одиннадцать… — он тихо бормочет под нос, — Посмотрим…

Тед тащит за собой, не особо беспокоясь, успеваю ли я переставлять слабые детские ноги. Короткий коридор заканчивается массивной стальной дверью, что услужливо отъезжает в сторону. Андроид выталкивает меня прочь, так и не проронив ни слова. Створка встает на место, напрочь отрезая от родильного дома.

Беспомощно оглядываюсь.

Передо мной город. Широкий перекресток двух улиц, стремящихся к горизонту. Под ногами — серая прорезиненная поверхность. Вокруг — темные дома, уходящие вверх на недосягаемую высоту. Где-то далеко, практически за пределами видимости, верхушки зданий все же оставляют напоказ кусочек неба, забитый мерзкими тучами.

Все дома похожи друг на друга, как близнецы. Бесчисленные огни сверкающих вывесок силятся внести в эту монотонность хоть толику разнообразия, но получается плохо. Огромные экраны пестрят голыми красотками, завлекающими и манящими; надписи переливаются всеми цветами радуги; мигающие стрелки указывают нужное направление.