Максим Виноградов - Дивный Мир Будущего

— Что делать? — эхом повторяет Нэш, — Да ничего особенного! Живи, тренируйся, развивайся, расти! Разбирайся с окружающей действительностью. И чем скорее вернешь себе память — тем лучше! Для всех…

С тех пор потекла степенная размеренная жизнь. Казалось, ажиотаж первых дней схлынул, превратности судьбы отступили, и на меня, наконец, навалилась обыденная привычная рутина. Я изо всех сил старался следовать совету, полученному от Августа — жить и тренироваться.

Заняв отдельную комнату в убежище Сопротивления, я вплотную занялся ее обустройством. На кровать разоряться не стал — хватает и обычного матраса, а вот кое-какой мебелью обзавелся. Небольшой стол и удобное кресло примостились в углу; в соседнем — собрал вытащенный со склада стеллаж, где хранилось теперь все мое немногочисленное барахло.

Обзавелся со временем и необходимым гардеробом. Кое-что удалось подцепить в общественном арсенале, остальное шили умельцы, на заказ. Цену Август не озвучивал, да и зачем — находясь на ранге эпсилон, я не мог пользоваться деньгами, как, кстати, и вообще владеть собственными вещами. Но, в обход закона, на полках постепенно скопились и джинсы, и строгие брюки с рубашкой, и футболки всевозможных расцветок. Мне хватает, даже с некоторым избытком.

Из убежища я почти не выходил, за исключением редких вылазок в город по личным делам. Почти все мое время разделилось между тремя смежными помещениями: собственной комнатой, гостиной и, ставшим почти родным спортзалом.

Следуя завету Нэша, я вплотную занялся физическими тренировками под бессменным руководством Франко. Долговязый тренер гонял меня почем зря, каждый день — трижды! С небольшими перерывами на поесть и поспать. О выходных он ничего не слышал, а потому пришлось потеть семь дней в неделю, не сбавляя темпа.

Начиналось все рано утром, с легкой разминки, плавно переходящей в настоящую изматывающую серию монотонных повторяющихся упражнений. Обычно после такой зарядки с меня уже лил пот в три ручья, но Моро не считал этот отрезок достойной нагрузкой. Так — слегка разогнать кровь по телу.

После перерыва наступал черед силовой тренировки. Мое юное тельце воспринимало нагрузки не слишком хорошо, однако Франко и не думал делать скидку на возраст. Я приседал, тянул, жал, поднимал гири и гантели наравне со всеми, с поправкой на веса, конечно. К сожалению, десятилетний остается таковым, сколь накачанным его не сделай. Однако же, постепенно результаты росли, хоть и не так быстро, как хотелось бы. Мышцы потихоньку округлились, увеличивались; я обрастал мясом, превращаясь из субтильного мальца в нечто, отдаленно напоминающее спортсмена.

В итоге, уже к обеду я обычно валился без сил. Кое-как приняв душ и изрядно набив желудок, отправлялся подпирать матрас. Иногда спал, порой просто лежал, с ужасом представляя, что совсем скоро меня ожидают еще две зверские тренировки.

Часам к трем Франко вызывал на помост, и начиналось «кардио», как называл это зверское действо тренер. Тут фантазия Моро показывала себя в полный рост: упражнения повторялись крайне редко и отличались изысканным садизмом и изобретательностью. Если бег, то обязательно — челночный или змейкой; или же с отягощением; или на корточках, на четвереньках, с прыжками и выпадами. Если отжимания — то в связке с подтягиванием или приседанием. Жуткие комплексы с, казалось бы, случайными наборами движений, доводили меня до крайней стадии изнеможения. Головокружение, сбитое дыхание, круги перед глазами, рвота — обычное дело по окончании очередного «круга» упражнений. Сколько раз я оставлял недопереваренный обед в помойном ведре — не сосчитать!

Так заканчивалось второе занятие, откуда я зачастую уползал на карачках. Непродолжительный отдых, достаточный, чтобы вновь встать на ноги; легкий ужин, не дающий сытости, но отгоняющий голод; и новая порция тренинга, на этот раз — обучение мордобою.

Франко показывал удар, требующий отработки, и начиналась бесконечная череда повторений.

— Чтобы прием работал — необходимо, чтобы он закрепился в мышечной памяти, вошел в моторику, — твердил Моро, гоняя меня по рингу, — А для этого требуется несколько тысяч повторений! Причем, сделанных в отличном качестве! И не только стоя на месте, а — в движении, в падении, в любых условиях и ситуациях.

Этим мы и занимались. По сути, Франко натаскивал меня лишь в двух движениях: прямой удар рукой и прямой удар ногой. Поскольку атаки проводятся как передней, так и задней конечностью, в сумме получалось четыре разновидности, которые я и практиковал с неимоверным усердием в различных сочетаниях и комбинациях. Затрудняюсь сказать, сколько повторений получалось за одну тренировку, но махать руками и ногами приходилось не меньше двух часов кряду. По завершении этого времени тело становилось свинцовым, наливалось тяжестью; даже шаги давались с трудом, не говоря уже об ударах. Сил хватало — едва.

— Мы занимаемся лишь основой, формируем фундамент техники, — объяснял Моро в ответ на мои стенания, — Кажется, что два удара — маловато, но на самом деле, чтобы победить хватит и одного. Учти, прямой удар можно наносить в голову, в шею, в сердце, в солнечное сплетение. Да хоть бы и по ногам! Множество уровней дает десяток разновидностей, а это уже — целый веер приемов! Освой в совершенстве один удар — и ты уже не беззащитен в драке!

Половину занятия я бил воздух, сражался с тенью. Остальное время работал на боксерском мешке, стараясь вложить в удар максимум имеющихся сил.

— Бьешь, как девчонка! — ворчал Франко, пытаясь расшевелить мое самолюбие.

Хотя в чем тут подначка, не знаю — девчонки ведь тоже разные бывают!

Под конец тренировки, закончив отработку ударной техники, Моро зачастую показывал разные хитрые приемчики.

— Это чтобы голова работала, а не только тело, — поговаривал он, — В бою чаще всего приходится действовать автоматически; однако, порой и подумать не помешает!

Франко демонстрировал захваты и освобождения, броски и подножки, удушения и ущемления. Причем, каждый раз подробно объяснял, почему именно так, а не иначе; за счет чего работает то или иное действие.

— Попробуй освободиться, — с ухмылкой предлагал он, хватая за отворот куртки.

Я крутился, брыкался, сжимал руку противника — все без толку. Потом мы менялись местами, наставал его черед. Легкий подсед, поворот, небольшое скручивание — моя рука внезапно изгибалась под углом, непредусмотренным природой; пальцы разжимались сами собой! А Моро пускался в пространные рассуждения: какие в данном движении использованы рычаги, под каким углом нужно давить, как направлять вектор силы.