Евгений Гаглоев - Галерея кукол и костей [litres]

Мезенцев поморщился.

– Германа до сих пор не нашли, – сказал он. – Двое его подельников уничтожены. Возможно, это снова Подольский.

– Думаете, он вернулся из темной академии? Если это так, то он явно пришел не один…

– Но почему никто в академии ничего не слышал? Как это возможно?

– Оборотня освежевали не здесь, – сдержанно пояснила директриса. – Там, где его обнаружили, нет никаких следов проведения ритуала. Тело явно привезли сюда откуда-то из другого места и бросили на самом виду. Я расцениваю это как некое послание. Они дают нам понять, что уже совсем близко.

– Что будет с телом? – тихо спросил шериф. – Вы отдадите его полиции или снова скроете, как скрывали многое до сих пор?

– Забирайте. Но мы не должны допустить огласки. Люди и так находятся на грани нервного срыва.

– Как же вы собираетесь защищаться? – негодующе воскликнул Мезенцев. – На вашем месте я тут же заявил бы обо всем в Департамент безопасности, чтобы они пригнали в Клыково целую армию. Ввели войска и тяжелую технику!

– Но мы не можем так поступить, – сказала Елена Федоровна. – Вы представляете, во что превратится наша жизнь после подобного заявления? Когда все узнают правду о жителях этого города, многим придется навсегда бежать из Клыково.

– Но многие люди уже и так что-то знают либо догадываются о происходящем. Сколько народу уже видело всех этих чудовищ, выползающих из леса и с ближайших болот!

– Но далеко не все готовы поверить собственным глазам, – возразила директриса. – Обыватели списывают увиденное на ночные кошмары, галлюцинации, вызванные утечкой газа или еще чем-либо… А многие предпочитают и вовсе не говорить об этом. Вы ведь не хуже меня представляете, как это бывает. Человек видит нечто, не поддающееся объяснению с точки зрения законов нормального мира. Но он убеждает себя, что ему показалось, что было темно, и он сам не знает, что видел в действительности. Он боится, что его признают сумасшедшим, если он начнет болтать о случившемся. Проходит время, и он убеждает себя, что ему все привиделось. Именно так обычно и случается в нашем мире. А что до армии, на поддержку которой вы надеетесь… На нашей планете живут тысячи Первородных. А Королевский Зодиак правит лишь в нашей стране. В других государствах есть свои правящие тайные сообщества, но все они поддерживают между собой прочную связь. В случае необходимости мы обратимся за помощью к ним. К Первородным! Но никак не к простым людям, которые ни при каких обстоятельствах не должны знать правду. Таковы законы нашего мира, и мы обязаны им следовать.

– Тысячи Первородных? Я не думал, что вас столько… – сдержанно признался шериф.

– У каждого народа, живущего на Земле, есть свои мифы и легенды. Сказки о чудесных существах, передающиеся из поколения в поколение. Но мифами они стали лишь сейчас, а когда-то все это происходило на самом деле. В каждой нации, тщательно скрываясь, живут свои Первородные, темные и светлые. Так было и так будет всегда. И огласка недопустима.

– Но если в Клыково случится массовое побоище… Такое будет трудно скрыть от властей.

– И все же мы постараемся, – твердо сказала директриса академии «Пандемониум». – И вы, уважаемый Владимир, нам в этом поможете.

Закончив очередную тренировку с сенсэем Канто, Тимофей вышел из здания спортзала и сразу увидел Клима Поликутина и Серафиму Долмацкую. Парочка, нежно держась за руки, брела в сторону столовой.

Зверев невольно улыбнулся. Эти двое столько пережили вместе. Влюбились друг в друга едва ли не с первого взгляда, встречались вопреки воле родителей, даже успели расстаться под давлением обстоятельств и Платона Долмацкого, но теперь снова обрели друг друга. Зря он сомневался, что эти двое смогут долго поддерживать отношения. Тимофей не знал более непохожих людей. Клим всегда был спокоен и рассудителен, не отличался особыми физическими возможностями, но при этом хорошо умел работать руками, буквально из ничего создавая различные виды оружия. А Серафима – немного взбалмошная, очень решительная и отчаянная, провернувшая не одно дерзкое ограбление. Настоящая оторва с татуировкой в виде паука на шее, которая однажды вырубила самого Тимофея мощным ударом ноги в голову. Он тут же вспомнил ту сцену в порту в ночь ограбления исторического музея Санкт-Эринбурга. Тимофей преследовал Серафиму, а она вдруг резко остановилась и грациозно обернулась… Он даже не успел разглядеть, как ее нога мелькнула в воздухе…

Внезапно Тимофей замер и нахмурился, не сводя глаз с Долмацкой. А ведь он видел подобный прием, причем совсем недавно. В собственной квартире. Неужели…

Первым желанием Зверева было окликнуть Серафиму, но он тут же передумал. Климу это может не понравиться. Такие вопросы лучше обсуждать с ней наедине, без посторонних ушей. Черт! Тимофей обругал себя последними словами. И как он раньше не догадался?!

Вскоре Клим и Серафима исчезли за дверьми столовой, а Тимофей вернулся в свою комнату в мужском корпусе. С девушкой он пообщается позже, Долмацкая никуда от него не денется. В академии она не живет, значит, скоро вернется в свой дом на окраине Клыково. Там-то он ее и застанет без лишних свидетелей. И заставит говорить.

А сейчас, пока не пришли Димка и Стас, можно спокойно принять душ.

Тимофей быстро ополоснулся и, стоя перед зеркалом в ванной комнате, стал расчесывать мокрые волосы. Из-за сильной влажности стекло сильно запотело, и ему пришлось протереть его сухим полотенцем. Затем Тимофей снова потянулся за расческой, а когда взглянул на свое отражение в зеркале, похолодел.

Он увидел себя, но в глазах его ярко полыхал зеленоватый огонь, а губы растянулись в неприятной хищной усмешке. Ошеломленный Тимофей попятился назад, и, словно в ответ, блестящее стекло странно завибрировало, а затем из зеркала вдруг раздался голос. Он звучал искаженно, в нем будто слышался звон хрустальных кристаллов, едва соприкасающихся друг с другом.

– Удивлен, Тимофей? Видел бы ты сейчас себя со стороны. – Отражение холодно усмехнулось, довольное собственной шуткой. – А ведь я предупреждал, что не оставлю тебя в покое, найду всегда и везде, сын мой. Больше ты никогда от меня не скроешься.

– Ты… – удивленно выдохнул Тимофей, приходя в себя. – Зачем ты здесь?!

– Может, соскучился? Может, хотел обнять тебя и прижать к отцовской груди.

Огненный Змей вдруг рывком бросился вперед, но врезался в дрожащее серебристое стекло. Зеркало на стене завибрировало сильнее, а Тимофей шумно выдохнул.