Келли Маквильямс - Агнес на краю света (ЛП)

АГНЕС

Когда Вознесение наконец придет,

не будет никакого безопасного убежища в измученном мире Извне.

— ПРОРОК ДЖЕЙКОБ РОЛЛИНЗ

Инсулин. Свежие овощи. Хлеб, сыр, сменная одежда. Овечка Иезекииля — не забыть бы ее — и цветные карандаши. Фонарик, лопата. Все секреты зарыты в ее саду — запасной глюкометр, шприцы, батарейки. Носки, ключи от машины, мыло для мытья посуды (кто знает, зачем?), и галлон молока, которое испортится, если она его оставит; испортится, как и сам Ред-Крик, потому что никто сюда не вернется.

Тарелки, гниющие в раковине, и игрушечный грузовик Сэма, забытый на полу…

«Не думай об этом, не нужно».

Телефон в кармане платья. Но она что-то забыла. Нечто важное. Что?

— Агнес? — Иезекииль стоял растерянный и испуганный.

— В чем дело?

Он смотрел на неубранные кровати.

— Я не хочу их оставлять. Я не хочу уходить.

— Но, Иезекииль, в бункере нет инсулина. Помнишь?

— Пророк сказал, что Господь будет там.

Ее коса расплелась, разметавшись по спине.

— Это ложь. Просто ложь.

— Мне все равно. Я хочу быть с Бет. Мне нужен Сэм. — Он разваливался на части, рассыпался в прах. — Агнес, я хочу вернуться.

— Мы не можем, — сказала она резче, чем хотела.

Рюкзак на спине. Ключи в руке. У Пророка еще оставалось время, чтобы сосчитать своих прихожан и отправиться на их поиски. Она сомневалась, что он станет утруждать себя, но рисковать не могла.

Телефон. Она напечатала:

«Мы уходим, Дэнни. Ты очень далеко отсюда? Можешь встретить нас где-нибудь?»

Иезекииль потянул ее за рукав.

— Агнес? Я передумал. Я хочу вернуться.

Она резко и раздражённо обернулась к мальчику.

— Иезекииль, ты просто должен доверять мне.

Он бросился к своей койке — самому безопасному месту, которое знал.

Агнес перехватила его прежде, чем он успел до неё добежать, и Иезекииль завыл, как кошка, колотя пятками по ее животу. Она ожесточила свое сердце и направилась к двери — экран захлопнулся за ними, сотрясая алюминиевые стены. В одной руке она держала переносной холодильник, в другой — брата, напрягая изо всех сил мышцы.

— Агнес, отведи меня обратно!

Внезапно она вспомнила то, что забыла. Важную вещь.

— Черт побери, — пробормотала она, направляясь обратно в дом.

Она отпустила Иезекииля и подошла к своей половине кровати. То, что осталось от дневника Бет, она спрятала под матрас. Это было все, что осталось от ее сестры, которую она уже считала умершей. Она крепко прижала книгу к груди.

«Записка. Я должна оставить ей записку, на всякий случай».

Она схватила ручку, вырвала листок из дневника и начала писать, зная, что Бет, скорее всего, никогда ее не найдет.

Агнес видела бункер. Она знала, что это могила.

Она услышала, как хлопнула еще одна дверь — на этот раз в ванную — и послышался скрежет, когда Иезекииль попытался запереться внутри.

— Иезекииль! Стой!

Она заторопилась. Ему не удалось запереть две — она запиралась на засов, а он был слишком мал, чтобы дотянуться до него.

Увидев ее, мальчик всхлипнул.

Она подняла его, не обращая внимания на его мучительные крики. Она уже почти добралась до белого пикапа отца, когда ее охватил страх.

А что, если бензобак пуст или двигатель заглох?

Она открыла дверь и толкнула Иезекииля на пассажирское сиденье, а сама побежала к водительскому месту. Дрожащими руками она повернула ключ в замке зажигания. Мотор завелся. Бак был наполовину полон.

Агнес выдохнула.

Она услышала, как голос Дэнни произнес: «отпускаешь ручник и включаешь передачу».

Посмотреть в зеркало заднего вида, не обращая внимания на кричащего ребенка.

— Агнес? Агнес?

Фары прожигали дыры в темноте, освещая пустые трейлеры и заброшенный город.

Она вдавила педаль газа. Грузовик под ней ожил, рванул вперед, бросая вызов гравитации. Чувство столь же сильное и пугающее, как сама свобода. Она пронеслась мимо церкви, которую надеялась больше никогда не увидеть, и выехала на главную дорогу, ведущую к воротам. Она была почти снаружи, почти сбежала, и она чувствовала сладкий вкус свободы на своем языке.

Теперь она думала, что если хорошенько сосредоточится, то сможет обнаружить пространство молитвы там, где оно пряталось — в лачуге ее страха.

Она не могла закрыть глаза за рулем, но могла открыть свой разум. Она могла медитировать на умиротворение и молитву и позволить чувствам ожить.

«Думай масштабно, как Бог, — подумала она. — Думай шире».

Пространство молитвы взорвалось и проснулось. Оно кружилось вокруг нее, Иезекииля и грузовика, вбирая в себя дорогу и ночное небо; оно пело, звало и кричало от радости, как птица, внезапно выпущенная из проволочной ловушки.

Ведя машину, она слышала, как мир снова оживает, и крепко держалась за знание, что все взаимосвязано, и что Бог — это связь, проходящая через все. Пространство молитвы было внутри нее и за ее пределами, оно говорило, гудело и сладко напевало сквозь каждую, казалось бы, отдельную частицу.

«Где ты пропадало? — Слезы заструились по ее щекам. — Где ты пропадало?»

Она услышала тугой звон огромных, украшенных шпилями ворот Ред-Крика, закованных в замки и цепи. Их деревня, закрытая на Вознесение.

«Ремень безопасности», — эхом отозвался голос Дэнни.

— Иезекииль, ты можешь пристегнуться? — Она застегнула свой собственный ремень.

Мальчик плакал взахлёб. Ей хотелось, чтобы он почувствовал то же, что и она: теплую светящуюся правоту того, что они сделали, чтобы выжить.

Она не хотела вылезать из грузовика, не могла рисковать тем, что один из патриархов отправился наверх, чтобы найти их. Она потянулась через колени Иезекииля — он шлепнул ее по руке — и застегнула ремень безопасности. На скользком гравии она на мгновение потеряла контроль над грузовиком, и ее мышцы напряглись.

«Что я делаю? Я не умею водить машину».

«Все дело в уверенности, — говорил Дэнни. — Проверь зеркала. Держи руль обеими руками. Не бойся скорости. Да, и не пиши сообщения, когда находишься за рулем».

Почему, почему он не ответил ей?

Она нажала на педаль газа, чувствуя, как грузовик дёрнулся и ускорился. Иезекииль вцепился в кожаный ремень безопасности, широко раскрыв глаза, и они помчались к воротам.

— Агнес!

— Грузовик большой, — сказала она. — С нами всё будет в порядке.

Буквы на ржавом металле гласили: «РЕД-КРИК». Она сосредоточилась на пространстве молитвы, на звездах, поющих серебром, и на небе за ними. Они уже должны были быть пойманы в ловушку — медленно умирать в Подземном Храме — но этого не произошло.

Они были свободны.

Грузовик с оглушительным грохотом врезался в железо, но Агнес не смела закрыть глаза. Ворота поддались, и в одно мгновение они оказались Извне.