Артём Сергеев - Самый Лучший Ветер

Я остановился у жилухи и осмотрелся. Сборная каркасная конструкция с обшивкой из деревянного сайдинга выглядела основательно и аккуратно, чувствовалось что собирали ее не так давно, но с умом и не спеша, постарались. На мощном длинном и широком помосте примерно полуметровой высоты, который стоял на не менее могучих деревянных столбах, оставалось место даже для веранды.

По центру красовалась деревянная лестница трехметровой ширины с фигурными балясинами перил, переходившими в столь же фигурное ограждение по всему периметру помоста. Притопывая для проверки на каждой ступеньке, я поднялся и попал на просторную площадку, слева от которой находился офис с дополнительными комнатами и верандой, посередине светило широкими окнами что-то вроде кают-компании, а справа расположился полноценный двухэтажный жилой дом с балконом на крыше центрального и левого помещений.

Все деревянные поверхности были тщательно зашлифованы и покрыты светлым лаком, по карнизам и вообще везде где только можно пущены ажурные крашеные в разные цвета наличники, над дверьми и по периметру ограждения балкона висели круглые фонарики.

– Вот это да, – не удержался и присвистнул я, – деревянная сказка какая-то. Не дай бог пожар.

Тут же в окне кают-компании вынырнул Микешка и с укоризной погрозил пальцем, мол, не накаркай, бестолочь.

– Тьфу-тьфу-тьфу, – пришлось мне сразу же исправиться, – чур меня, чур.

Слава богу, что домовой попался на глаза, а то ведь я мог и забыть с устатку про молоко и печеньки, были бы потом ненужные обиды. Поэтому бросил рюкзак на лавку у правой двери и, вытащив из него пакет с угощеньем, направился в кают-компанию. Микеша в таких случаях соображал довольно быстро и я, как только зашел так сразу и увидел, что нижняя дверь буфета у дальней стены предупредительно открылась.

После недолгого осмотра стало понятно, что сильно польстил помещению, когда окрестил его кают-компанией. Скорее это можно было назвать гибридом кухни и столовой комнаты, но как по мне, так даже и лучше. На ходу вытащил из пакета бутылку молока и затормозился, взглядом отыскивая подходящее блюдечко. В ответ на это отворилась вторая дверца буфета, с какой-то досадой ударив по соседнему столу.

– Да понял я, понял, – пришлось успокоить мне домового, – надо же, какие мы нервные. Потерпи чуть-чуть.

Оперевшись рукой о столешницу, с кряхтением присел на корточки и с удовольствием полюбовался на все эти мелкие Микешкины мебеля. Домовой не постеснялся и оборудовал в буфете полноценную бытовку со всем своим барахлом, благо двери были массивными и с внушительным таким врезным замком. Надо же, я всю жизнь думал, что нечисти имущество без надобности, а вот поди ж ты. Понравилось, что вся посуда была уже в двух экземплярах, это правильно.

– Крепкий ты мужик, Микеша, – с уважением протянул я, переливая молоко из бутылки в два водочных мерзавчика, обнаруженных внутри на маленьком столике, – молодец. Мы за тобой, как за каменной стеной.

Закрутил крышки на всех бутылках и с горкой насыпал печенья в небольшое блюдечко. Потом с удивлением уставился на появившуюся из ниоткуда маленькую розетку для варенья. Пришлось встать и подойти к холодильнику, игнорировать такой намек было невозможно.

– Ладно уж, гулять так гулять, – пробормотал я себе под нос, копаясь на полках и выбирая чего повкуснее, – тем более, пополнение у нас сегодня.

Нашел джем из крыжовника и от души в две ложки наполнил розетку, выбирая так, чтобы с ягодками. Опять с кряхтением присев перед буфетом, увидел маленький деревянный пустой бочонок с надписью "Мёд", в том самом месте, где стояла розетка.

– Опасаюсь, Микентий, не было бы худа, – с этими словами я достал из кармана семечку и кинул ее в бочонок. – Как бы у тебя чего не треснуло. Совесть имей.

Интересные все-таки были у людей отношения с домовыми. С одной стороны, нечисть имела полный доступ ко всему хозяйскому добру. Казалось бы, чего еще, бери и пользуйся. И контроля никакого – не будешь же закрывать все съестное на замок. И объемы не те, чтоб обеднеть – кошка больше ест, практически незаметно.

Но не тут-то было. Во-первых, начавший самостоятельно подъедаться домовой тут же впадал в спячку и больше ни о чем не мог думать, только ел и спал, как сурок. Поэтому такое поведение сурово пресекалось самой домашней нечистью, чтоб зажравшийся поганец не бросал тень на все племя.

Во-вторых, мало просто накормить домового, надо было именно поклониться ему этой несчастной печенькой, проявить уважение, мелкие это чувствовали на раз. Арчи как-то раз рассказывал, что при встрече они напропалую хвастаются друг перед другом, как их хозяева уважают и какими невиданными вкусностями потчуют. Кто убедительнее и цветистее соврал, тот и молодец.

С другой стороны, и людям забывать про ежедневную кормежку никак нельзя. Пропустишь раз – обидятся, пропустишь еще – начнут напоминать. Сначала тихонько, а если не внял, то потом хоть домой не заходи. Причем хозяев на хороших и плохих они не делят, нет у них понятия о таком, кого бог послал, с теми и живут, и ведут себя соответственно. То есть если ты нормальный человек, то и домовой у тебя будет такой же. А вот если любишь выпить и покуролесить, то и нечисть твоя домашняя начнет вести себя тебе под стать. Видел я как-то бандитского домового, того самого, что нас обматерил. Рожа у него была самая разбойная, и все ухватки соответствующие. Далин потом утверждал, что даже нож у него был при себе, вот так.

В общем, и перекармливать нельзя, тут же обленятся, и забывать нельзя, можешь сильно пожалеть потом. Но оно того стоит, честное слово. Бывал я в домах у некоторых сильно религиозных, из тех, что праведностью своей всем в глаза тычут – жуткое дело. Им по понятиям церковным иметь в доме нечисть никак невозможно. Не только домовых, но и овинника, банника и всех прочих прогоняют серебром и молитвами. Кучу сил и денег тратят, а что в итоге? Ни уюта настоящего, ни порядка. Когда-то, говорят, люди без домовых жили, но тогда и мир был другим, без магии.

И только я собрался под эти мысли повнимательнее рассмотреть, чего там у Микешки еще интересного есть, как двери буфета захлопнулись перед самым моим носом. Без хлопанья, но с отчетливым оттягом, на грани вежливости. Сочно щелкнул замок, внутри захрустели и забулькали, не обращая на меня более внимания.

– Приятного аппетита, – пожелал я им, поднимаясь, – только знающие люди говорят, что на ночь наедаться вредно для здоровья.

Хруст и чавканье ненадолго прекратились, потом Микешка недовольно пробурчал: – Ты его не слушай, паря, он тебя плохому научит. Ты меня слушай. Кушай печеньки и молочком запивай – вот тебе мое первое приказанье. Как полопаешь, так и потопаешь, а у нас завтра работы много. Джем вот бери, небось не ел такой никогда.