Владимир Аренев - Тринадцать ящиков Пандоры [сборник]

Он вздохнул, когда в ответ получил два кивка; потом отложил на столик колдовскую книгу, открытую на странице с ритуалом вызова. Вооруженный слуга, стоящий за спиной епископа, лениво поднял одно веко, окинул комнату взглядом, а после, решив, похоже, что опасности нет, вернулся к дреме стоя. Жордан не слишком ему удивлялся: время было поздним, путешествие из Алестры — утомительным, а бьющий в стекло дождь действовал убаюкивающе.

Он взглянул в окно. По другую сторону площади, точно напротив, была комната, где не закрывали штор. Доменик заметил Андре с перебинтованным плечом, говорившего что-то Жоану, и Лозанетту, сидевшую недалеко от постели с книгой на коленях — вероятно, в готовности почитать страждущему брату, когда бы тот этого захотел. Жордана задело то, как обычно они выглядят — типичная семейная сцена, которую можно увидеть во многих домах. Молодые де Лимейраки казались привычными, замкнутыми в своей безопасной жизни, как мухи в банке. Нет, даже не казались — сейчас, когда угроза миновала, — были. Дети, выглядевшие слишком молодо, но мало отличавшиеся от ровесников, ссорящиеся друг с другом, но и друг друга любящие. Жордан был готов поспорить, что они не говорят о чем-то важном, что с губ их сейчас срываются столь же банальные слова и фразы, каких можно ожидать в подобной ситуации от любой семьи. Объединявшая их мрачная тайна была сокрыта так глубоко, что они и сами едва о ней помнили. Пока ничто не угрожало их секрету, в своей повседневности дети виконта де Лимейрака были совершенно неинтересными.

Он отвернулся от окна, когда Его Преосвященство задал следующий вопрос.

— Ответственным за преступления в замке Лимейрак является младший сын виконта, верно? И ни у одного из вас нет насчет этого доказательств?

— Признаюсь, мы просто догадались, — сказал Доменик, садясь в кресло рядом с двойником, — но мы можем доказать, что Григор — не убийца. Бес-анайре не вызывают, чтобы кого-нибудь убить. Это одна из немногих потусторонних тварей, которая не в силах навредить человеку. Об этом знают все, кто имеет хоть какое-либо понятие о демонах.

— Вот только сколько таких? Я это знаю, ты это знаешь… вы это знаете, — поправился епископ. — Но для виконта демон — это демон, и так станет думать любой судья, которому мы представим это дело.

— Значит, отец не собирается ничего предпринимать?

Его Преосвященство вздохнул.

— Тебе, Доменик, нужно еще многому научиться. Если виконт признал вину своего второго сына и не допускает другой возможности, то, боюсь, руки у меня связаны. В этих местах слово дворянина, особенно главы рода, — закон.

— Что будет с нами? — заинтересовался демон.

— Вышлю вас в Ромаду, там есть одна девушка, на нее недавно снизошла милость святого Доната, и теперь она умеет распознавать демонов. Надеюсь, вы оба согласитесь?

Жордан кивнул. Путь в Ромаду означал почти двухнедельную поездку — долго, но у него будет время, чтобы хорошенько подумать над ошибками, которые он совершил. Было их несколько, но более всего в этом деле подвела его собственная память. Он все еще не мог вспомнить, что случилось во время грозы, и все еще казалось ему, что это важно — а может, даже важно предельно.

— Ты согласен? — епископ взглянул на двойника, который нервно барабанил по поручню кресла.

— В этом не будет необходимости, — сказал демон, внезапно вставая. Он подскочил к слуге, маячившему за спиной у епископа, и, прежде чем мужчина успел отреагировать, выхватил у него из-за пояса оружие.

Доменик Жордан в третий раз за несколько часов взглянул в ствол пистолета. Какая-то сплошная неудача.

— Я давал тебе шанс на бегство, — сказал двойник. — Жаль, ты им не воспользовался.

Ливень все еще барабанил в стекла, призывая воспоминания.

Сперва не было ничего, только разодранная молниями темнота, грязь и терпеливое ожидание. А потом, как раз когда упали первые капли, подъехал экипаж, уставшие кони фыркали, от бурых их боков поднимались клубы пара. Возница натянул вожжи, и кони встали. Двери экипажа отворились, осветив одинокую фигуру на дороге. Осветив его.

Отчего ты здесь стоишь, парень?

— Теперь ты понимаешь?

Он хотел кивнуть, но Доменик Жордан не стал ждать ответа.

Перевод Сергея Легезы.

Первая жертва упыря в Дукоре погибла двадцать четвертого июля 1851 года.

Утром обнаружили, что племенной жеребец мертв. Перепуганные пастухи, водившие табун в ночное, ничего не могли объяснить, даже под кнутом. Леон Ошторп, пожилой шляхтич за шестьдесят, приказал запороть их насмерть. Старик-конюх еле-еле упросил пана помиловать бедняг.

— Жилка на глотке порвана, — лепетал старик, показывая на погибшего жеребца. — Всю кровь из него высмоктали. Вупырь это, ничего они не могли сделать. Супротив вупыря охотник потребен. Без охотника никак.

Ошторп немедленно отправил старосту в Минск. К обеду в Дукору приехал лучший в губернии охотник на упырей.

— Шляхтич? — спросил Леон у неказистого мужичка в черном сюртуке.

— Не, пане, — извинился мужичок.

Ошторп брезгливо махнул рукой и потерял к специалисту всякий интерес. Охотник тщательно осмотрел жертву, потом смущенно поскреб в затылке. Переступил с ноги на ногу — и поплелся на доклад.

— Прости, пане, — кланялся охотник. — Коняке твоему копытом по башке дали… Не простой это вупырь… Лошадиный это вупырь…

— Лошадиный? — чуть приподнял бровь Ошторп.

— Так, пане, так, — закивал охотник. — Я могу поспробовать его убить, но не обучен я, не умелый я таких вупырей…

— Умельцев знаешь?

— Так, пане. В самом Вильно живе, дюже хороший охотник, я вам расскажу, как его отыскать, все, как есть, расскажу…

— Холопы перепугают, — отрезал Леон. — Сам поедешь. Лошадей не жалей.

— Но… Пане…

— Плетей захотел?

Следующая жертва погибла двадцать восьмого июля. Охотник на лошадиных упырей опоздал всего на пару часов.

Охотнику было лет сорок, был он высоким и жилистым, носил сюртук стального цвета. С собой охотник привез саквояж, к которому не подпустил слугу, попытавшегося принять багаж гостя.

— Пан — шляхтич?

— По закону тридцать первого года «О разборе шляхты в Западных губерниях» Домашевичи не смогли подтвердить шляхетство и записаны гражданами, — отчеканил охотник.

— Пана делает шляхтичем не бумага! — сурово сказал Леон. — Прошу пана не оскорблять меня и почтить мой скромный дом своим присутствием. Пан устал с дороги и хочет завтракать!

В столовой играл оркестр. Холопы внесли блюда: длинную щуку, затушенную в голове, сваренную в середине и поджаренную в хвосте, каплуна, сваренного в бутылке с молоком и желтками, свинину, фаршированную индюшатиной, и икру. Налили в бокалы вино. Охотник отказался от спиртного.