Владимир Аренев - Тринадцать ящиков Пандоры [сборник]

— Конечно, что ему еще говорить-то? Я пришла, чтобы тебя убедить — любыми средствами. Голосу разума внимать ты не хотел. Я подумала, что ты можешь прислушаться… к более древним голосам.

Он совершил ошибку — рассмеялся. Даже от смеха было больно.

И восприняла она его не лучшим образом.

— Если ты так уверен, — прошипела женщина, вставая, — я бы могла тебя сейчас убить, верно?

Она указала на Вальенте, который задремал рядом с палаткой.

— Он меня бы не остановил, а ты бы, может, и не смог, — прорычала Ши. — Ты нас здесь держишь, а время у тебя на исходе. Пока что у тебя оружие, но сколько еще ты сможешь нормально целиться? Тогда тебе придется кому-то довериться — и тогда я могу и не захотеть тебя слушать.

А в следующий миг Вальенте вскочил и бросился бежать, влетел в палатку, а потом выскочил с другой стороны, он быстро мчался, сжимая в руках один из поясов, вылетел через открытые ворота в доходившее ему до пояса разнотравье.

Линсей с трудом поднялся, прислонившись к столу, неловким движением вскинул винтовку, прицелился и тут же выстрелил. Бегущий человек дернулся и упал.

Линсей почти рухнул обратно на стул, лицо его посерело от боли.

— А я-то думал, это ты, — проговорил он. — Он казался слишком… простоватым. Я и вправду поверил, что это была ты. Надел бы этот дурень пояс, мог бы прыгнуть, а не убегать. Интересно, почему он этого не сделал?

— Ты людей пугаешь, — ответила Ши. — Поэтому. Жизнь здесь отнимает у людей что-то. Ты уже слишком далеко ушел от всех остальных. Но все равно сделал правильный выбор: понял, кому доверять. Давай мне винтовку.

Его хватка не дрогнула. Женщина подошла ближе.

— Я должна пойти проверить, — проговорила Ши, и в ее голове прозвучала новая нотка. — Мне плевать, если он мертв, но если ты его только ранил, он может вернуться. Дай мне винтовку.

Когда она увидела, что он по-прежнему крепко направляет на нее оружие, по лицу женщины пробежало понимание.

— Вот дерьмо, — сказала она и пнула его по лодыжке.

Он успел сделать одно движение, когда винтовка вылетела у него из рук. Включил пояс.

Линсей пришел в себя примерно через несколько минут, лежа в траве. Выгнувшись, он увидел дисплей на пряжке пояса: +3, три мира вверх.

Он вытащил батареи из других поясов и частично их разобрал. У нее уйдет еще несколько минут на то, чтобы это понять, собрать пояс и погнаться за ним.

А она за ним погонится. Ей придется его выследить, потому что она умна и заподозрит, что он устроил тайник с оружием в каком-нибудь удобном соседнем мире.

Нужно было устроить тайник с оружием в каком-нибудь удобном соседнем мире. Что она решит? Что он отступил немного вниз, проложил короткую тропинку по огромной пустоши между собой и первой Землей?

Возможно, тогда у него есть еще минута или две, если она заботится о батареях. Но нет. У нее же в распоряжении все батареи в лагере.

Если она смогла быстро все собрать, должна быть уже здесь .

Он откатился в сторону, когда она выпрыгнула в этот мир и сразу прицелилась. Звук, с которым пуля вошла в землю рядом с его головой, все еще звенел у него в ушах, когда он прыгнул вверх на два мира, морщась от боли, потому что снова дернул сломанную ногу. Здесь землю изломало еще сильней, деревья пропали. Тут Кулак ударил уже по-серьезному, а не просто задел планету. Воздух тут был разреженный, бедный.

Он снова перекатился и почти обрадовался боли, потому что она не давала ему провалиться в темноту. Но женщина того и ждала, однако переоценила Линсея и выпрыгнула, стреляя в точку в нескольких ярдах от него.

Прыжок. Падение с высоты в метр на твердую, холодную как лед землю. Прыжок. Прыжок. Тут земля превратилась в камень, замерзшие остатки расплавленных кишок, которые выплеснулись из Земли, когда Кулак взялся за дело всерьез. Воздух стал еще более разреженным, а лучи восходящего солнца странно покалывали кожу. Если он тут останется, изжарится заживо. Прыжок. Она была готова к падению, возникла с подогнутыми ногами, чтобы удобней приземлиться. Линсей сквозь слезы взглянул на свой пояс. +23. +24.

Прыжок. Оружие она держала одной рукой, зная, что далеко он не укатится, зная, что разреженный воздух скажется на нем раньше. Она нажала переключатель на поясе.

Линсей был готов: открыл рот и уже возился с управлением пояса, когда она снова появилась. За одну секунду до того, как его рука нащупала переключатель, Линсей увидел, как она закувыркалась, а дыхание вырвалось из ее губ веером ледяных кристаллов. Выстрел отправил пулю куда-то к холодным звездам. Затем она завертелась вокруг своей оси, лицо обратилось неподвижной маской, ноги все еще согнуты, чтобы смягчить падение, которое на этот раз будет вечным. Где-то в миле от них темнел зазубренный абрис астероида — одного из множества между орбитами Марса и Венеры. Кулак ударил сильней, и здесь — победил.

Прежде чем провалиться в темноту, Линсей успел сделать несколько шагов к застывающему потоку лавы и перекатиться в тень от скалы. Практически голый солнечный свет лился совсем рядом, и граница между светом и тенью казалась острой, как нож. Тут еще был воздух, но разреженный, слабый.

Боль уже отступила куда-то далеко, скорее жар, чем мука. Линсей задумался, выживет ли она. Но женщина потеряла бесценные секунды, прежде чем коснулась пояса, и все равно он был настроен на прыжок в неправильную сторону.

Линсей и в первый раз, будто ждал чего-то подобного, настроил пояс так, чтобы следующий прыжок вернул его назад. И то еле выжил. Значит, она прыгнула вперед — и тут уж не угадаешь, сколько раз произошло уничтожение Земли. Может, только раз или два, может, тысячу или миллион раз. Но не больше, потому что даже в бесконечной цепи Земель такой удар Кулака должен быть редкостью.

Так что дальше будет только больше. За верхними мегами будут гиги, теры, гуголы. Но к тому моменту Земля уже изменится радикально, лишится Луны или станет безвоздушной пустыней или тлеющим угольком, вертящимся вокруг красного солнца, всем тем, чем могла бы стать, не будь она одним-единственным местом во множественной вселенной, которое могло породить разум. Наверное. Ведь говорят, что душа — неделима.

Он чувствовал раскинувшиеся вокруг просторы, далекие, как дно отражения. Далеко позади — недостижимый круг света от костра. Впереди — несказанные вероятности.

Хороший способ. Нажать переключатель и держать, пока не истощится батарея, выплыть на сотню измерений вдаль, как погребальная ладья…

В полусне он вспомнил: жизненно важно знать, сколько именно Земель раздробил Кулак. Если мы вычислим это и сможем прикинуть вероятность такого удара, эти два показателя дадут общее представление о числе Земель. Мелланье, разумеется, утверждает, что это будет просто длина огромной окружности. Но он ошибается, когда думает, что в конце мы просто вернемся к стартовой точке. Если зайти достаточно далеко, мы должны встретиться сами с собой на полпути. Просыпаясь, он вспомнил: он весь побелел от инея, но лодыжку будто раскалили добела. Над головой показались первые звезды, и он кое-как подтянулся, оперся о валун, а затем последним рывком — встал.