Дана Арнаутова - Клинком и сердцем. Том 2 [СИ]

И он растянул губы в своей обычной очаровательной улыбке, любезной, но совершенно пустой, будучи искренне уверенным, что Грегору действительно стоит лишь поговорить с Аранвеном. А главное, что Грегор это непременно сделает.

— Люциус, вы с ума сошли?! — сдавленно поинтересовался Грегор. — Назначить вас инспектором по делам провинций?! В обход Аранвена, который управляет этим департаментом? Да просто в обход здравого смысла?! Какой из вас инспектор?! Вы же… вы…

Он замолчал, кипя негодованием.

— Что — я?! — зазвенел голос Люциуса, срываясь на визгливые обиженные интонации. — Чем я хуже других?! Ради Благих, Грегор, я такой же дворянин из Трёх Дюжин, как и вы! Да, профан, но ведь это не мешает мне быть умнее этих серых бездарностей, которым покровительствует канцлер! Да у него там даже простолюдины есть, это ли не позор коронной службы?! А я природный лорд, неужели я не справлюсь с какими-то бумагами? Пф! К тому же, у инспектора есть секретари и всякие… э-э-э… прочие чиновники! Мне всего-то нужно будет управлять ими должным образом, а вы же не станете отрицать, что у нас, Бастельеро, это в крови? В конце концов, Грегор, я стараюсь для чести и благосостояния рода! Вы уже взошли на вершину карьеры в Ордене, так помогите и мне занять должное место. Не вечно же вы будете протектором, следует использовать возможности, пока они есть. А я буду вам чрезвычайно благодарен… Ну, вы же понимаете…

— Вон! — тихо и, наверное, страшно сказал Грегор, потому что кузен запнулся, пошёл красными пятнами, ярко выделяющимися на светлой коже, и фамильная красота словно полиняла и сползла с него. — Вон, Люциус! Идите на коронную службу, в армию — да куда хотите, но не смейте использовать родовое имя как оправдание вашей тупости и жадности. Вы всерьёз думали, что я использую положение протектора, чтобы пустить вас к налоговой кормушке? Вы же проворуетесь в первый же год! И ладно, если сами угодите на плаху, вы имя Бастельеро измажете в нечистотах!

Он привстал, морщась от боли в ноге, и Люциус откачнулся в кресле, вжался в него, словно ожидая, что Грегор кинется на него через стол. В синих глазах, тоже фамильных, плескался страх и непонимание, так что Грегора переполнило омерзение, будто он заглянул в зеркало, но увидел там не себя, а гадкую тварь. Тупая, наглая, жадная скотина! И это — Бастельеро? Истинный аристократ из Трёх Дюжин, чем чрезвычайно гордится?!

Тысячу раз прав был дед, пересмотревший порядок наследования и урезавший имущественные права младшей ветви. Отец хотя бы признал свою неспособность управлять родом и заперся в дальнем поместье, полностью отдавшись живописи. Живёт незаметно, не прославляя семейное имя, но и не позоря, рисует картины… Весьма неплохие, как говорят. Но Люциус! Претёмная, за что ты разгневалась на род Бастельеро?! Чья жалкая душонка, проходя Колесо превращений, попала в это роскошное тело с пустой головой, но золотой кровью?!

— Грегор… Вы не так поняли…

Губы кузена дрожали, но в глазах теперь вместо испуга стояла чистая ненависть пополам с таким же искренним недоумением. И Грегор его даже понимал… Ну что Люциус попросил такого, в самом-то деле?! Быть у вершин власти и не попытаться поднять туда родича — разве это разумно? Разве достойно лорда не оказать протекцию своей крови? Всем известно, что Аранвены превратили пост канцлера практически в наследственный. Дарра уже надолго покидает Академию по личному разрешению Эддерли, потому что выполняет роль доверенного секретаря своего отца. Райнгартены проталкивают Райнгартенов и вообще всех родственников, если только в их жилах течёт хотя бы капля нужной крови. Все, кто могут, лезут наверх и тянут за собой родню…

Но как объяснить кому угодно, хоть бы и самому Люциусу, что для управления государством мало быть аристократом?! За Аранвеном, кроме древней крови Дорве Великого и его жены Аран, ещё стоят годы учёбы, отточенный ум, величайшая аккуратность и терпение. Райнгартены тоже, в общем-то, на своём месте. И даже Девериан, которому судьба подарила шанс в лице Грегора, поселился в Академии и восстанавливает её ревностно и влюблённо, как положено магистру Синей гильдии. Но этот-то куда?! Отродье…

— Знаете, кузен, не ожидал! — оскорблённо фыркнул Люциус всё ещё дрожащими губами и поднялся из кресла. — Не зря ваш отвратительный характер уже славится, как образец неуживчивости. Но я полагал, что хотя бы к родственникам это не относится. А вы… вы хуже деда, Грегор!

И выпалив это последнее страшное, как он полагал, оскорбление, Люциус выскочил из кабинета. Грегор, продолжая морщиться от боли в ноге, осторожно опустился обратно в кресло. Да, он определённо хуже деда. Старый Стефан Бастельеро так и не нашёл в себе силы выгнать Люциуса из рода, лишив титула и наследства. Он ценил каждую каплю крови Бастельеро, пусть и текущую в таких никчёмных жилах.

Грегор же старательно много лет забывал, что вот это вот… недоразумение — его кузен, после смерти Стефана, брата Люциуса, единственный оставшийся родственник, не считая отца. И предпочёл бы не помнить об этом дальше. Доход с пары имений, выделенных дедом, который Люциус проматывал по своему усмотрению — совсем не великая цена за сохранение видимости приличий. Да и женился Люциус весьма удачно, взяв жену не из Трёх Дюжин, но с отличным приданым. Но вот одна встреча — и всколыхнулось!

Он бессильно ругнулся, понимая, что день испорчен безвозвратно. Видит Претёмная, как же мучительно ждать новостей! А ведь ещё месяц назад он не думал ни об одной женщине, кроме Беатрис, а на Айлин Ревенгар не смотрел иначе, чем должно наставнику смотреть на самых одарённых, и потому самых хлопотных адептов. Как же проста была тогда его жизнь! А сейчас от бессилия сводило скулы, ныло в груди и болезненно хотелось уткнуться лицом в пышные рыжие волосы, вдохнуть запах чистой девичьей кожи, зелёных яблок и грозы — запах то ли магии Айлин, то ли её самой. И замереть так, изнывая от нежности, на несколько мгновений послав к Барготу весь мир, кроме неё.

Альс показался на лестнице, и Лучано насторожился: он ещё никогда не видел у своего принца такого странного выражения лица. Ни при первой их встрече, ни на том коротком злом допросе в лесном домике, ни… В общем, попросту никогда — и всё тут. Челюсть и скулы словно окаменели, тщательно скрывая что-то, ещё не понятное Лучано, а в глазах полыхала растерянность пополам то ли с виной, то ли со стыдом…

Вальдерон остановился на середине лестницы и вцепился в перила, будто решая, спускаться дальше или нет. На Лучано он при этом старательно не смотрел. Да что с ним этот грандсиньор упырей делал?! Выпил крови — и всё? Ой, что-то здесь не сходится!