Ровенна Миллер - Испытание [litres]

– Ты тут ни при чем, – воскликнула я. – К тому же… к тому же мы знаем, что серафцам ничего подобного даже не снилось, да? Иначе они непременно испытали бы это на мне.

Похоже, и эта моя шутка оказалась не самой удачной.

– Ты уверена, что не хочешь перекусить? Я бы мог принести поднос…

– Уверена. Я лучше отправлюсь в постель…

Умоляющим жестом я протянула к нему руки, и Теодор понял. Несмотря на страшный груз, что лежал на моих плечах, – груз ответственности за обладание смертоносным даром, я молила о душевности, о теплоте, о жизни. Теодор скользнул на узкую койку, прижался ко мне и поцеловал в ухо и щеку. Я блуждала руками по его телу, столь мне знакомому, гладила его узкие плечи, его руки с холмистыми мускулами, доставшимися ему в награду за прополку сорняков и копание в земле, его нежную кожу. Я целовала кончики его пальцев, загрубевших от скрипичных струн…

День еще не закончился, когда мы свернулись друг подле друга и погрузились в сон.

Как только мы покончили с завтраком: безвкусной овсянкой с сухофруктами и жидким чаем, я попросила минуточку внимания.

– Думаю, я поняла, как… – несмело начала я, – как зачаровывать множество предметов одновременно.

Я боялась, что меня забросают вопросами и мне придется, запинаясь и подыскивая нужные слова, объяснять непосвященным чародейные секреты, но меня просто поздравили, и все.

– Значит, вы сможете зачаровать ткань на ткацких станках? – нетерпеливо спросила Альба.

Не успела я ответить, как Кристос меня перебил:

– А как насчет пушек? Ядер? Штыков, несущих проклятие?

– Минуточку, – прервала его я. – Во-первых, я понятия не имею, что произойдет с оружием, на которое наложено проклятие. А во-вторых, я не знаю, как можно проклясть столько оружия.

– Но если навести проклятия на пушки, наверняка они станут более точными, и мы сможем вести прицельный огонь…

– А может, наши орудия будут просто чаще взлетать на воздух, – добавил Сайан. – Действительно ли можно навести проклятие именно на врага или нет?

– Не знаю, – вздохнула я. – Давайте пока обойдемся одними чарами.

– В любом случае, – улыбнулась Альба, – у нас окажется секретное оружие, о котором роялисты даже не подозревают. Вы отправитесь со мною в Фен, и мы заключим парочку торговых сделок с фенианскими промышленниками.

– Есть одно «но», – предостерегла ее я.

– Какое?

– Чародейство в Фене запрещено. Целиком и полностью. Даже иллюзии, наводимые серафскими колдунами, даже карточные фокусы.

– Чародейство запрещено, не спорю, – еле слышно вздохнула Альба, – но деньги решают все. Ушлые фабриканты просто закроют глаза на все ваши колдовские забавы. Если они вообще их заметят.

– А почему в Фене запрещено колдовать? – спросил Баллантайн. – Мне открыты тайны ветров и течений, но я совсем не осведомлен о фенианских обычаях и запретах.

– Думаю, на данный момент это неважно. – Альба, изображая усталость, закрыла лицо руками.

– Но чтобы обойти эти запреты, мы должны понимать, откуда они взялись, – возразил Сайан.

– Чародейство в Фене запрещено просто потому… что запрещено, – ответила Альба. – С чувством юмора у фенианцев даже хуже, чем у квайсов. Вы ведь помните, что фенианцы – это бывшие квайсы, которым Квайсет показался чересчур веселым?

– Боюсь, я ничего подобного не помню, – покачала я головой.

– Что ж, тогда слушайте, – сдалась Альба. – Квайсы колонизировали остров Фен несколько веков назад. До этого Фен населяли лишь… тюлени, наверное, да чайки. Ну, может, еще кривошеие олени. Короче говоря, в Квайсете произошел церковный раскол, и раскольники бежали в Фен. Как только они там обосновались, нашлись предприимчивые люди, которые оторвались от вахтенных журналов и, оглядевшись вокруг, сообразили, что помимо рыбалки в Фене можно заколачивать неплохие деньги.

– Значит, Фен – это страна религиозных фанатиков и дельцов? – дернул плечами Кристос. – Это знание нам пригодится, когда мы воспользуемся их любезной помощью.

– Фенианцы вовсе не любезны, – осадила его Альба. – От их религиозного фанатизма не осталось и следа, но он, несомненно, наложил отпечаток на их образ жизни, на запреты, связанные с магией, брачными отношениями, музыкой и развлечениями. Не пытайтесь позабавить их грязными шуточками, они просто их не поймут. А вот язык чистогана они понимают с полуслова. – Она немного помолчала. – Да, все эти знания могут пригодиться… Фен – суровая страна, и жизнь в ней – не сахар. Если фенианцы перестанут извлекать выгоду из всего, что их окружает, они просто не выживут.

– Как мне это знакомо, – тихо произнесла я. – До боли… Решено – найдем каких-нибудь фенианских фабрикантов и литейщиков, заключим с ними торговые договоры и закроем глаза на все остальное.

Поднявшаяся на палубе суета отвлекла нас от призрачных планов и вернула к реальной действительности. Баллантайн, схватив подзорную трубу, ринулся на корму и напряженно уставился вдаль.

– Я вижу фрегат. Но пока непонятно, галатинский он или нет, – объявил он, не отрываясь от окуляров.

– А что, есть какая-то разница? – перебрался на другой борт Кристос. – Серафский он или галатинский – все едино. Нам страшны оба.

– Если фрегат серафский, возможно, он следует не за нами, и это просто случайная встреча. – Баллантайн опустил подзорную трубу. – Но галатинскому фрегату в этих водах делать совершенно нечего, если, конечно, у него нет дурных намерений.

– Мило, – буркнула Альба, присоединяясь к нам. – А я только обрадовалась, что мы немного передохнем, прежде чем опустим забрала и ринемся в бой.

– Мечтательница… – бросил ей Теодор. – Давайте предположим, что на фрегате наши враги, и постараемся уйти от него как можно дальше.

– Верно, – поддержал его брат и прокричал приказы матросам. Те нехотя повиновались. – Не особо-то они годны для подобной работы, – проворчал Баллантайн себе под нос.

Подавляя нарастающий страх, я подумала, что у нас команда недовольных матросов и капитан-новичок, никогда прежде не бравший на себя командование кораблем. Но, может, это просто серафское судно, идущее по своей надобности? И, может, ему нас не догнать?

– Ты как? – шепнул Теодор, незаметно взяв меня за руку.

– Так же, как и все мои товарищи, – отшутилась я, крепко-крепко сжав его ладонь.

Теодор промолчал. Молчаливый и сдержанный, взмокший под палящим солнцем, он с тревогой ждал, не потопят ли нас наши же соотечественники.

Баллантайн с треском захлопнул защитную крышку подзорной трубы.

– Фрегат галатинский, – произнес он.

– Фрегат – галатинский, – повторил Баллантайн, но ничего не изменилось: матросы все так же суетились вокруг, словно винтики отлаженного механизма, попутный ветер все так же раздувал паруса, а мы все так же стояли на палубе, словно пустили в ней корни.