Анастасия Анфимова - Лягушка-принцесса [СИ]

Вслед за представительницами прекрасного пола взоры гостей императора услаждали два медведеобразных амбала, так же не обременённых излишней одеждой.

Глядя на сцепившиеся в беспощадной схватке мощные тела, Ника не замечала ни лоснящейся от масла и пота кожи, под которой перекатывались налитые недюжинной силой мускулы, ни оскаленных в запредельном усилии ртов, жадно хватающих воздух, ни восторженно блестевших глаз тётушки. Девушка спокойно, не торопясь, прокручивала в памяти весь разговор с императором.

Вроде бы, на первый взгляд, он, действительно, не сказал ничего определённого. Разве что, в словах о "воле богов" скрывался какой-то намёк? Радлане редко шутят такими вещами. Так что, скорее всего, она станет принцессой. Если, конечно, согласятся любимые родственники.

От этой мысли Ника усмехнулась. И тут один из борцов, перекинув соперника через себя, бросил его на веранду.

Вновь послышались довольные возгласы гостей, под ноги гордо выпрямившегося победителя полетели империалы, а тело побеждённого молча утащили рабы.

Видимо, за поединком местных культуристов наблюдал и сам хозяин дворца, потому что, едва прихрамывавший и державшийся за бок победитель удалился, ночной воздух вновь прорезал рёв труб.

Услышав сигнал, те из гостей, кто, утомившись долгим празднованием, уже спал, начали торопливо просыпаться.

Похрапывавший на соседней лежанке императорский претор, резко вскинув голову, и, отчаянно моргая, ошарашенно уставился на племянницу регистора Трениума, торопливо дожёвывавшую кусок ветчины.

Для самых стойких трубачи ещё раз исполнили бьющую по ушам мелодию. После чего вновь раздался негромкий голос императора:

— Хвала богам за то, что они позволили нам достойно отметить первый день нолипарий! Ночь перевалила за свою середину. Впереди новое утро и новое явление вечно молодого, дающего свет и тепло солнца! Встретим его с надеждой и радостью. Пусть небожители и впредь хранят нас и нашу великую Империю!

Едва государь закончил короткую, но прочувственную речь, со всех сторон раздались радостные крики:

— Слава императору! Хвала Константу Великому!

Громко и искренне выражая свои верноподданнические чувства, сытые и пьяные гости, кряхтя, поднимались с лож, а рабы, численность которых на веранде внезапно резко выросла, бросились помогать им одеваться.

Знакомый юный невольник на сей раз не посмел поднять глаза на Нику, но умудрился так выразительно вздохнуть, что та невольно вновь обратила на него внимание. Паренёк показался ей более чем симпатичным, но, к сожалению, она не могла позволить себе даже знакомиться, а не то чтобы заводить какие-либо отношения с молодым человеком, находящимся на столь низком общественном положении. Даже если он такой красавчик.

Спускаясь по лестнице в толпе усталых гостей, девушке казалось, что она кожей чувствует на себе влюблённый взгляд раба. Но Ника так и не обернулась.

Внезапно шагавшая поодаль тётушка, всё ещё продолжавшая увлекательную беседу с женой императорского претора, поскользнулась и едва не загремела вниз, вовремя подхваченная сильной рукой племянницы.

Большая часть гостей не очень-то торопились и редкой цепочкой растянулись по всей длине аллеи.

— Госпожа Юлиса! — окликнула девушку супруга сенатора Фабия, со скучающим видом ожидавшая, пока муж закончит болтать с каким-то богато одетым мужчиной. — Вам понравился праздник?

Отпустив локоток Пласды Септисы Денсы, девушка, решив изобразить восторженную провинциалку, воскликнула с энтузиазмом:

— Он прекрасен! Я потрясена и самим Палатином, и садом, и угощением. А какие замечательные артисты выступали! Хвала богам за то, что они дали мне возможность увидеть всё это великолепие!

Поклонившись на прощание собеседнику, к их беседе присоединился и сам народный избранник:

— Вы успели осмотреть сад, госпожа Юлиса?

— Только самую малость, господин Фабий, — вздохнула Ника. — Но даже этого хватило для понимания того, что здесь собраны самые красивые статуи. Я много слышала о Палатине от отца, но и не надеялась увидеть всё собственными глазами.

— Вы разбираетесь в искусстве ваяния, госпожа Юлиса? — с иронией поинтересовался собеседник.

— Что вы, господин Фабий, — смущённо потупила глазки девушка. — Я же совсем недавно добралась до цивилизованного мира и не могу судить, как истинный знаток. Просто мне они очень понравились.

— У нас дома есть несколько работ самого Алкивида Мегарского, — мило улыбнулась супруга сенатора. — Если у вас есть желание оценить их красоту — приходите, скажем…

Она на миг задумалась.

— Через два дня в первый час пополудни.

Ника вопросительно взглянула на родственников, внимательно следивших за их разговором. Изрядно захмелевший дядюшка величаво кивнул, а тётя, наоборот, сурово нахмурилась.

— Я ещё слишком молода, госпожа Фабия, чтобы делать самостоятельные визиты.

— Разумеется, госпожа Юлиса, — понимающе улыбнулась собеседница. — Я рада видеть и вас, госпожа Септиса.

— Мы с радостью принимаем ваше приглашение, госпожа Фабия, — столь же любезно отозвалась расцветшая супруга регистора Трениума.

Едва они, раскланявшись, отошли шагов на двадцать, её муж довольно хмыкнул.

— Поздравляю, госпожа Юлиса. Вы уже начали сами заводить полезные знакомства. Господин Фабий — человек знатный и весьма влиятельный. К его голосу прислушиваются не только в Сенате, но и в Палатине.

— Госпожа Юлиса зря времени не теряла, — с пьяной колкостью усмехнулась тётушка. — Пока мы ели и пили, она уже успела познакомиться с каким-то богатым мужчиной. Только так и не сказала с кем.

"Вот батман! — мысленно выругалась Ника. — Ну кто тебя за язык тянул?! Не могла до дома подождать? Теперь ещё дядюшка начнёт права качать".

Так вышло.

— Вы уже нашли себе приятеля? — сурово сдвинув брови, он уставился на племянницу взглядом изрядно пьяного, но по-прежнему очень гордого и рассерженного орла. — Не рановато ли?

— Я всё объясню в паланкине, — девушка попыталась воззвать к здравому смыслу родичей. — Поверьте, это очень достойный и благородный человек.

— Вы же сказали, что не знаете его имени, — встрепенулась Пласда Септиса Денса.

— Я говорила, что он не представился, — напомнила племянница. — Но мне прекрасно известно, как его зовут.

— И как же? — в голосе регистора Трениума звенел металл.

— Я всё скажу в носилках, — упрямо стояла на своём Ника, посетовав. — Разве вы не видите, что на нас и так уже все смотрят?!

— Она права, дорогой, — более трезвая супруга решительно подхватила мужа под локоток. — Не стоит привлекать к себе внимание.

— Ну, пойдёмте, — с минуту посопев, дал себя уговорить дядюшка и чуть более твёрдой, чем минуту назад походкой зашагал к арке, за которой виднелась уставленная паланкинами площадь, где уже царила почти вокзальная суета.