Анастасия Анфимова - Лягушка-принцесса [СИ]

— Восславим богов за щедрость и доброту! — провозгласил регистор Трениума, воздев бокал к покрытому росписями потолку. — Пусть они и дальше не оставляют нас своими милостями, а мы не забудем преподносить им тучные жертвы.

— Отличная речь, господин Септис, — похвалил его гость, потянувшись к блюду с жареными на вертеле перепелами. — Но, может, отпустим вашу племянницу и продолжим веселье в чисто мужской компании?

Он выразительно посмотрел на блудливо улыбавшегося Эминея.

— Да, да! — довольно осклабился хозяин. — Ступайте, госпожа Юлиса, отдыхайте.

Вернувшись в свою комнату, Ника торопливо разделась, кое-как сложила одежду и рухнула на кровать, из последних сил натянув одеяло.

Ей приснился огромный светлый зал с зеркальными стенами. Шеренга одинаково одетых девочек лет десяти в балетных пачках под негромкую музыку синхронно выполняли танцевальные движения.

Все мысли Виктории Седовой сосредоточены на том, чтобы правильно согнуть и разогнуть ноги, повернуть голову, поднять чуть согнутую в локте руку.

Вдруг в размеренный такт мелодии начали вплетаться какие-то странные посторонние звуки, которых, однако, кроме Ники, кажется, никто не слышал.

— Госпожа Юлиса, госпожа Юлиса! — настойчиво звал чей-то знакомый нетерпеливый голос. — Просыпайтесь!

Девушка перестала разучивать движения и открыла глаза.

Рядом с её кроватью возвышалась озабоченная хозяйка дома.

"Неужели я так долго спала?!" — испуганно подумала Ника. Однако, бросив тревожный взгляд на полуприкрытую дверь, убедилась, что внутренний дворик ещё не залит солнцем. Следовательно, с восхода прошло не так уж много времени.

— В чем дело, госпожа Септиса? — приподнявшись на локте, сонным голосом спросила племянница.

— Вы забыли, что нас пригласили на Ипподром, госпожа Юлиса? — с лёгкой иронией поинтересовалась тётушка.

— Нет, помню, — возразила та. Только сейчас она заметила скромно одетую женщину лет тридцати с бронзовой рабской табличкой.

— Тогда вставайте! — скомандовала супруга регистора Трениума. — Нам ещё надо позавтракать и собраться как полагается. Всё же сегодня мы будем сидеть рядом с сенаторами и придворными.

— Хорошо, госпожа Септиса, — согласилась девушка, садясь и свешивая ноги с кровати.

— Это Увра, — представила незнакомку хозяйка дома. — До свадьбы она будет твоей служанкой.

В ответ на недоуменно вскинутые брови Ники собеседница объяснила, понизив голос:

— Её прислал господин Касс Юлис Митрор. В молодости она часто бывала в Палатине и знает, как там ведут себя аристократы.

Племянница понимающе кивнула. Дальний родственничек прав. Ей пригодится любая информация о порядках в императорском дворце.

— Господин Юлис написал, что если Увра тебе понравится, можешь оставить её у себя. Не забудь поблагодарить за такой подарок.

— Обязательно, госпожа Септиса, — заверила девушка, подумав, что невольница наверняка будет не только прислуживать, но ещё и шпионить. Теперь сенатор узнает о каждом слове племянницы регистора Трениума. Нахмурившись, она приказала:

— Принеси воды, мне надо умыться.

— Да, госпожа Юлиса, — кивнула Увра, и положив у стенки небольшой узелок, быстро вышла из комнаты.

Наверное, с точки зрения обычного радланина новая служанка вела себя безукоризненно. Но попаданку, успевшую привыкнуть, если не к дружеским, то вполне приятельским отношениям с Риатой, ужасно сердило почтительно-заискивающее выражение лица и вечно опущенный взгляд.

Чувствуя, что скопившееся в душе раздражение не позволяет спокойно с ней разговаривать, Ника торопливо вышла из комнаты, едва дождавшись, когда новая невольница уложит ей волосы.

Во внутреннем дворике рабы Септисов споро накрывали на стол.

— О боги! — всплеснула сухонькими ручками бабушка. — Какая же у тебя красивая причёска!

Внучка имела на этот счёт несколько иное мнение, но, не желая огорчать старушку, постаралась изобразить улыбку.

— Я рада, что вам понравилось.

— Это всё новая служанка, которую прислал сенатор Юлис, — не преминула похвалиться свекрови Пласда Септиса Денса. — Сразу видно, что в Палатине жила, знает, как надо причёсывать знатных женщин.

— Уже поели? — деловито осведомился хозяин дома, заходя на семейную половину.

— Вот садимся, — недовольно проворчала Торина Септиса Ульда. — Куда вы всё время торопитесь, сын мой? Или так понравилось приходить первым?

Напоминание о конфузе на императорском пиру регистору Трениума явно не понравилось. Под покрасневшей кожей скул заходили желваки, но он и не подумал огрызаться на мать, ограничившись недовольным сопением.

— А можно мне тоже на Ипподром? — вдруг попросила Гэая, едва женщины чинно расселись вокруг стола.

— Вот когда станешь невестой, как госпожа Юлиса, тогда и пойдёшь, — проворчала мать, сделав глоток разбавленного вина.

— Не сегодня, дочка, — неожиданно мягко улыбнулся отец. — Нас пригласил на свою трибуну очень важный человек. Но в следующий раз мы тебя обязательно возьмём.

— Правда? — глаза девочки загорелись надеждой.

— Клянусь молниями Питра, — с самым серьёзным видом пообещал глава семейства.

Рассиживаться не стали. Поели по-быстрому и вышли на улицу, где их уже ждал большой паланкин.

По мере приближения к Ипподрому, народу на улицах заметно прибавлялось. То тут, то там мелькали паланкины богачей. Шагавшим впереди коскидам приходилось прилагать немалые усилия, чтобы расчистить носильщикам регистора Трениума путь через сгущавшуюся толпу.

На треугольной площади с мраморной статуей Гиппии в центре многолюдный поток жаждущих насладиться захватывающимся зрелищем разделялся на две неравные части. Основная масса народа валом валила к распахнутым воротам в высокой кирпичной стене, а узкий ручеёк, состоящий в основном из паланкинов, отправлялся в обход одного из холмов.

Ника бросила удивлённый взгляд на самодовольно улыбающегося дядюшку. Кажется, в своё время, тот говорил, что места для зрителей располагаются именно на том склоне, к которому и вели ворота, поглощавшие тысячные толпы.

Насладившись недоуменной растерянностью племянницы, регистор Трениума всё же снизошёл до объяснения:

— Вход на трибуну для почётных зрителей с другой стороны. Там проложен специальный тоннель, по которому можно спокойно пройти на Ипподром, не толкаясь в толпе городской черни.

Плоскую вершину холма венчала каменная стена трибун, а из крутого, поросшего кустарником и бурьяном склона выступал характерный фасад здания с уже привычными колоннами.

— Наверное, здесь сегодня весь Сенат собрался, — нервно усмехнулась девушка, увидев заставленную паланкинами площадь.