Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 1 [СИ]

Ларитры переглянулись. Симир Марр медленно кивнула.

- Он прав, - сказала она. – Худайшидан заявит, что интригу плетем мы. Начнет кричать, что ларитры опять копают под гохерримов.

- В таком случае пусть он сделает первый ход, - предложила Тамин Фано. – Сейчас он знает, что мы знаем. И он еще не готов. Он начнет спешить – и совершит ошибку.

- Пусть будет так, - согласилась Лиу Тайн. – К тому же мы не можем быть уверены, что он единственный вовлеченный демолорд. Палач, нам и дальше потребуются твои услуги.

- Я буду ждать имен, - склонил голову Бракиозор.

Худайшидан действительно был еще не готов. Заговор еще только начинал набирать обороты. Но у него не оставалось выбора – и он пошел ва-банк. Попытался нанести удар прежде, чем ему сумеют помешать. Поднять на восстание все легионы, заручиться поддержкой Гаштардарона, одним махом уничтожить Гламмгольдрига и Мазекресс, захватить Банк Душ и получить контроль над кульминатами.

У него не вышло почти ничего.

Из двадцати пяти легионов поднялись всего четыре. В остальных оказалось слишком мало преданных Худайшидану гохерримов. Даже один из уже завербованных вексиллариев в последний момент пошел на попятную.

Гаштардарон убил посланца Худайшидана. Рыцарь Паргорона разделял мнение насчет того, что гохерримы превыше остальных аристократов, но не собирался примыкать к заведомо обреченному перевороту. Сразу понял, что для Худайшидана он – соломина, за которую пытается схватиться утопающий.

Застать врасплох Гламмгольдрига и Мазекресс не удалось. Желудок и Сердце Древнейшего сами уничтожили тех, кого к ним отправили. Худайшидан просто не успел подготовить эффективное покушение, и все провалилось, толком не начавшись.

Банк Душ оказался защищен лучше, чем предполагалось. Бушуки, эти смешные карлики, опутали его такими мороками, что даже демолорд потерялся в этой фантасмагории.

И только с кульминатами отчасти получилось. Худайшидан много тысячелетий занимал должность координатора кульминационных войск. Агг, бессменный вожак демонов-колоссов, только кивнул, когда Гниющий Князь приказал трубить общий сбор.

Это могло привести к новому витку гражданских войн. Но без всего остального кульминаты оказались почти бесполезны. Эти ходячие горы подчинялись Худайшидану ровно до тех пор, пока к Аггу не прорвался Ге’Хуул. Тугодум, как и все кульминаты, Столп Паргорона долго не мог уразуметь, чего от него хотят, но в конце концов уразумел – и это стало концом переворота.

Все закончилось стоянием у Башни Душ. Восставшие гохерримы до последнего брали ее штурмом, все надеясь, что на помощь вот-вот придут другие легионы и поднявшиеся кульминаты.

Они не пришли. Боясь того же самого, демолорды приказали всем вексиллариям не покидать казарм. Гохерримов не заставили сражаться с гохерримами. Бунтовщиков уничтожили ларитры, гхьетшедарии и кэ-миало. Те самые, кого они считали бесполезными в битве ничтожествами.

Когда Худайшидана подвесили между небом и землей, вытягивая из него сердцевину, глубинную суть гохеррима, он кричал и скрежетал зубами. Лишившись брони, маски и клинка, Гниющий Князь предстал в своем истинном облике – изуродованный, наполовину съеденный Тьмой.

- Глупцы! – хрипел он, глядя на демолордов-гохерримов. – Вы еще пожалеете, что не присоединились! Однажды вы поймете, что вас используют! Вместе мы могли все изменить! Сделать Паргорон величайшим из миров! Но вы предали наш род – и перечеркнули будущее гохерримов!

- Мы воины, дурак, - жалостливо сказал ему Джулдабедан. – Не может мир состоять из одних воинов. Убей ты остальных – и нам самим пришлось бы браться за то, что делают они. И мы перестали бы быть воинами.

Гаштардарон угрюмо молчал. Молчали и остальные гохерримы. В безмолвии они взирали, как медленно умирает один из последних первородных.

- Что ж... – уже угасая, прошептал Худайшидан. – По крайней мере... я больше не буду... свидетелем... нашего... позора...

Провожая расточающуюся душу, гохерримы обнажили клинки.

Тавантиканда собирала вещи. Сгружала в глубинный карман все мало-мальски ценное. Все, что может пригодиться на чужбине.

Ее не было у Башни Душ. Она сопровождала Худайшидана, когда тот поднимал кульминатов. Но когда туда явились Ге’Хуул, Глем Божан и Кхатаркаданн, она поняла, что это конец. Что переворот закончился, толком не начавшись.

Худайшидан тоже это понял. И приказал ей убираться. В битве с тремя демолордами вексилларий мало чем мог помочь.

Последнее, что увидела Тавантиканда – как Гниющий Князь обнажает меч.

Но теперь все кончено. Худайшидан испускает дух, и даже отсюда слышна его агония. Тех, кто был с ним, тоже не пощадят. Уж во всяком случае не ее.

Надо бежать – и бежать срочно.

Но перестав быть вексилларием, она утратит счет в Банке Душ. Станет никем, обычным бродячим демоном. Нужно прихватить хоть что-то, хоть какие-то крохи, чтобы продержаться первое время. Чтобы попытаться скрыться, когда за ее головой отправится Ксаурр, или Дорче Лояр, или...

...Звук выдвигаемого из ножен клинка.

Демоница медленно повернулась. Еще прежде звука она услышала ауру. Очень-очень знакомую ауру

Холодную, как сияние далеких аркалов.

- Они поручили это тебе, - произнесла Тавантиканда.

- Вынимай шпагу, - велел Бракиозор.

- Зачем? У меня нет шансов.

- Гохеррим умирает с оружием в руках.

Тавантиканда вздохнула... и сталь лязгнула о сталь. Демонические клинки столкнулись с такой силой, что высекли искры. Сами стены зашатались, и вся вилла вздрогнула, когда схватились два вексиллария.

Бракиозор давно знал, что его возлюбленная состоит в тайном обществе. Не единожды он пытался ей об этом намекнуть. Если бы она передумала по собственной воле, покинула заговорщиков до начала переворота – ее бы помиловали. Почти наверняка.

Теперь и она это поняла.

На самом деле шансы победить у Тавантиканды были. Вполне приличные. Королева Танца предвосхищала любое движение противника – даже если это Палач Паргорона. Их смертельная пляска уже длится дольше, чем та роковая дуэль с Грашнатуррасом.

Но все равно она чувствовала себя обреченной. Она либо погибнет, либо сгинет в трусливом изгнании. Если бы за ней послали кого-то иного, она бы могла еще предпочесть бегство, но убивать ради этого того, кто стал ей так дорог за последние годы?

Бракиозор занял слишком большое место в ее сердце. И Тавантиканда хотела взглянуть ему в глаза напоследок. Узнать, изберет ли он долг или любовь.

Нет, даже не так. Сможет ли хоть на мгновение любовь оказаться сильнее? Дрогнет ли его рука в последний момент или сохранит твердость?

Бракиозор думал о том же самом. Его лицо оставалось каменным, очи без зрачков светились ровно, но внутри... что происходило внутри, знал только он сам.