Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 1 [СИ]

- Прочь! – воскликнул он, переступая через труп темного эльфа. – Зариния, ответь!..

Альмаделла за эти три года скончалась от чахотки. Хрупкая девушка из лесных эльфов, она быстро начала болеть. Но остальные четверо были живы – и их глаза горели огнем.

- Быстрее, мой принц, тревогу уже подняли! – крикнула златовласая копьеносица.

Снова пролилась кровь. Еще почти два десятка эльфов лишились жизни. Одни – освобождая Хасталладара, другие – пытаясь им этого не позволить.

Но в этот раз лучше подготовлены оказались сторонники свободы. Эльфийского принца охраняли не так бдительно, как гигантского лешего. Хорошо продуманная ночная вылазка, стремительный налет на подземную тюрьму – и вот Хасталладар уже снова бежит в кронах, едва касаясь стопами листьев.

Он умел становиться почти невесомым. Это несложно. Даже простые эльфы могут ходить, не оставляя следов, а уж прошедшие Доклиданльян, Школу Тени, способны почти летать без крыльев.

Хасталладар щурился. Он отвык от солнечного света. От природы бледный, как все светлые эльфы, теперь он совсем побелел. Руки стали тонкими и слабыми. Хасталладар и прежде не отличался крепким здоровьем, но теперь...

Вот как заточение отразилось на нем самом. Всего три года в каменном мешке – а во что он превратился?

Страшно подумать, во что превратится весь народ спустя века такого заточения.

- А они действительно так сильно страдали от этого? – спросил Дегатти. – Или это он надумал?

- Смотря кто, - сказал Янгфанхофен. – Эльфы все разные. Как и люди, как и демоны. Но ты подумай, как бы ты себя чувствовал, всю жизнь оставаясь в пределах одной страны и не имея возможности ее покинуть.

- Большинство людей проживает всю жизнь в пределах одной страны, - пожал плечами Дегатти.

- Но они же не чувствуют принципиальной невозможности ее покинуть.

- В некоторых странах – чувствуют, - сказал Бельзедор. – И это действительно может давить очень сильно.

Эльфы – очень гордый народ. Не настолько гордый, как титаны, что не приемлют даже слов «государство», «правительство», «закон», но трусливо прятаться не нравилось и им. Восемьдесят пять лет назад Тирнаглиаль встретил Купол с радостью, с облегчением – но даже у почти бессмертных эльфов за такой срок многое истерлось из памяти.

Старейшины ошибались, думая, что все приверженцы Хасталладара – юнцы, не видавшие войны. Три года заточения в конечном итоге пошли на пользу его делу. В народе кругами расходились слухи о бесстрашном принце, что желает изгнать демонов и вернуть весь Тан-Ог под власть эльфов.

И тысячи стекались под знамена Хасталладара.

- За наше единство! – провозглашен был тост. – За наш успех!

Чары из лакированной коры взметнулись кверху – и засеребрился в них итиэль. Этот дивный напиток, что даже среди эльфов умеют варить лишь особо искусные мастера. Мудрые отшельники, живущие в лесных чащобах или высоко в горах.

- А, это «лунный свет», что ли? – догадался Дегатти. – Эльфийский самогон? Как же, как же, пивал.

- Просто самогон – неподходящий напиток для принца эльфов, – пояснил Янгфанхофен. – А итиэль – подходящий. Кстати, хочет кто-нибудь итиэля?

- Наливай, - подставил кружку Бельзедор. – Отведаем напитка эльфийских мудрецов.

В корчме «На дубовых ветвях» сегодня праздновали. Отмечали освобождение своего предводителя. Хасталладар, все еще слабый и бледный, для итиэля был уже достаточно крепок – и опорожнял все новые чары. Он очень соскучился по этому вкусу в заточении.

Да и вообще по хорошей еде. Конечно, помоями его там не кормили, но держали все-таки впроголодь, на одной пустой каше. Король крепко осерчал на своего последнего сына.

И, возможно, надеялся постепенно его уморить. Теперь Хасталладар мог поверить и в это.

Сидя в корчме, окруженный сплошь верными друзьями, он все сильнее накачивался итиэлем и сжимал кулаки, охваченный тяжкими думами. Ему предстояло сделать многое, и не все из этого ему нравилось.

Три года назад он совершил ошибку. Но теперь у него было вдоволь времени, чтобы ее исправить.

И больше он не собирался торопиться. Здесь и сейчас, в этой корчме вдали от городов, зарождался заговор куда лучший. Не сумбурный налет в надежде пошатнуть один из столпов Купола, но законное и окончательное снятие всей этой защиты.

Хасталладар замыслил переворот.

Когда окончился пир, Хасталладар вышел на свежий воздух – и сотня эльфов следовала за ним. Все захмелевшие, возбужденные.

Во хмелю был и сам принц.

- Найдется ли здесь тот, кто готов отдать жизнь за нашу свободу?! – зычно спросил Хасталладар, глядя на море лиц.

Зариния шагнула вперед первой. Хасталладар криво усмехнулся и увел девушку в шалаш из лапника. Раздался свист клинка – и из-под полога потекла кровь.

Наружу вышел только Хасталладар. Вытирая лезвие, он снова обвел взглядом море лиц и снова спросил:

- Найдется ли здесь еще тот, кто готов отдать жизнь за свободу?!

В этот раз эльфы чуть промедлили, но все же вперед выступил еще один. Хасталладар увел и его. Снова свистнул клинок – и снова потекла кровь.

Пять раз так спрашивал Хасталладар – и пятеро нашлось добровольцев. Но когда он задал вопрос в шестой раз, вперед не шагнул никто. Все молча смотрели на принца – и в глазах многих плескался ужас.

Не с ума ли сошел Хасталладар в заточении?!

- Хорошо, - медленно кивнул принц эльфов. – Зариния, Эльфоб, Аскател, Иллерия, Анталия!.. Выходите!

Их шалаша вышли пятеро добровольцев – живые и здоровые. Все невольно вздрогнули. А Хасталладар коснулся их плеч и нарек своими избранными воинами. Первыми среди первых, храбрейшими среди храбрых.

- А чья же была кровь?! – прокричал кто-то.

Хасталладар распахнул плащ – и оказалось, что он полосовал собственную грудь.

Только себя самого готов был принести в жертву принц Тирнаглиаля – но теперь за ним готовы были последовать все.

Волны накатывали на берег. Шумные, пенные. Стояла тишина, вокруг не было ни души, и только несколько стрекоз порхали над двумя молчащими эльфами. Зариния взрастила из песка изумрудную траву, и они с Хасталладаром сидели на ней, словно на покрывале.

- Это были долгие три года, - наконец произнесла она, глядя на океан.

- Очень долгие, - кивнул Хасталладар.

- Они стали еще дольше от того, что я не видела тебя, мой принц.

- Я не переставал думать о тебе ни на минуту. Твой образ согревал мое сердце сильнее, чем мысли о свободе.

Зариния обернулась к Хасталладару. Ее уста озарило улыбкой.

Мягкой и печальной – но улыбкой.

За следующие четыре года король Стегтаней состарился на все сорок. А он и без того перевалил уже за третье тысячелетие. Его сын твердо вознамерился разрушить то, чего Тирнаглиаль добился с таким трудом – и худшее было в том, что у него получалось!