Себастьян Кастелл - Тень рыцаря

Я поехал медленнее, чтобы нас догнала Валиана.

– А ты у детей ничего не узнала о том, откуда у них оружие? – спросил я.

Она раздраженно закатила глаза.

– Каждый раз, когда я пыталась их расспросить, родители их уводили, и если мне даже и удавалось задать вопрос, дети глядели на меня в полном смятении. Не думаю, что им было хоть что-нибудь известно об оружии.

Святой Денеф, Обманувший богов! В каких еще деревнях и городах раздавались новые клинки и копья? Что случится, когда об этом узнают банды обезумевших рыцарей в черных табардах?

Лошадь Валианы решила пойти быстрее, но девушка натянула поводья, чтобы ехать с нами рядом.

– Фалькио, почему бы нам не отправиться на поиски этих рыцарей? Неужели ты хочешь, чтобы мы всем рискнули ради того, чтобы спасти герцога Джилларда?

Я и сам задавал себе тот же вопрос с тех пор, как мы покинули Гарниоль. Рижу был последним местом на земле, которое я хотел посетить: кто-кто, а Джиллард заслуживал того, чтобы его скинули с трона. Но дело было не в нем. Некто убивал целые семьи герцогов, некто подбивал крестьян на мятеж, снабжая их стальным оружием, и он же рассылал отряды взбунтовавшихся рыцарей в черных табардах, чтобы убить мятежников. Я мог оценить хитроумность этого плана, который одновременно ослаблял власть аристократов и лишал воли простолюдинов, но в результате него Тристия трещала по швам.

– Фалькио? – позвала меня Валиана, и я понял, что так и не ответил на ее вопрос.

– Нам придется спасти Джилларда, – ответил я. – Но не потому, что он заслуживает этого, а потому, что кто-то хочет его убить не за то, за что надо бы.

– Но кто? – спросил Кест. – Кто мог все это провернуть, кто разработал такой идеальный план?

Дариана фыркнула позади нас.

– Только поглядите, прекрасные плащеносцы ведут важные беседы и пытаются разоблачить заговор… Очевидно же, что это всё Трин.

Лучше бы это была Трин. Я знал, что она достаточно умна, чтобы придумать такое, и в сердце ее не нашлось бы ни грамма порядочности, которая могла бы удержать ее от разрушения. Но Трин слишком эгоистична, а после всего этого безумия править будет нечем на протяжении целого поколения, а может, и дольше. Ей бы это точно не подошло.

– Это не Трин, – сказал я. – По крайней мере, она не во всем замешана.

– Если это не она, то разве не следующего подозреваемого мы сейчас едем спасать? – спросила Дариана.

– Если это Джиллард… – Я замолчал.

Герцог Джиллард Рижуйский много раз намеревался расширить свои владения, и он мог бы искать способы захватить Лут и даже Арамор. Но любой осмелившийся на такое рисковал бы тем, что его планах узнают другие герцоги и сплотятся против него. Нет, это и не Джиллард – более того, я был уверен, что он стоит следующим в списке будущих жертв. Рижу находился в самом сердце Тристии, и герцогство обладало достаточным богатством и силой, чтобы объединить страну во время кризиса. Если кто-то хочет увидеть Тристию в огне, развязать гражданскую войну и ввергнуть страну в хаос, то именно здесь они и попытаются разжечь искру. Следующая их цель – Рижу.

Я заметила, что Кест и Валиана обеспокоенно смотрят на меня.

– Что такое?

– Ты говорил, а потом вроде как задумался, – ответила Валиана.

– Может, он теряет контроль не только над телом, но и над разумом? – предположила Дари, ехавшая позади.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Валиана.

– Прекратите задавать мне этот вопрос.

– Так я тебя и не спрашивала, – хмыкнула Дари. – Но у меня есть другой вопрос.

– Какой?

– Если ты так уверен, что нам нужно ехать в Рижу, то ты, должно быть, уже придумал, как мы туда попадем?

Вопрос справедливый. Рижу обнесен стенами, а ворота всегда под охраной – этот город был защищен лучше любого другого в стране. И мне следовало бы знать, как мы туда попадем.

Дариана ткнула в меня пальцем.

– Если во всех тех историях, которые рассказывают трубадуры, есть хоть частица правды, то ты публично унизил герцога Джилларда. И сдается мне, что он и до этого очень хотел убить тебя.

– Что ты пытаешься доказать?

– Если это правда, то как, черт побери, мы собираемся пройти сквозь городские ворота? А если и попадем внутрь, то как доберемся до дворца, прежде чем нас поймают и повесят без всякого суда и следствия?

Я думал над этим же вопросом с тех пор, как мы выехали из Гарниоля, – и, честно говоря, нашел способ пробраться в Рижу.

Да простят меня святые, но я собирался разбить ей сердце.

Мы подъезжали к Мерисо. До заката еще оставалось чуть больше часа. Городишко располагался на горе в нескольких милях от столицы Рижу – темной, насквозь прогнившей сердцевины Тристии, где я собирался закончить свои дни в отчаянной попытке спасти человека, который держал меня в темнице и пытал, чуть не убил Алину, а сейчас, скорее всего, планировал предать нас.

Святой Загев, Вызывающий слезы песней, если жизнь моя все равно загублена, можно было найти способ и получше…

– Кто-то впереди, – сказал Кест, указывая на ворота города примерно в трехстах ярдах от нас, и добавил: – Это городские ворота, так что, наверное, там всего лишь стража.

– Мерисо – мирный город, – заметила Валиана. – Обычно ворота не охраняются до заката.

Мы подъехали ближе, и я поднял руку, чтобы защитить глаза от лучей вечернего солнца.

– Он что, булаву держит? Странная какая-то.

– Это женщина, – сказал Кест. – У нее в руках цветы.

На краткий миг мне показалось, что я снова увидел святую Биргиду с бело-желтыми ромашками в руках, которая опять станет укорять меня, но, подъехав ближе, я разглядел темные волосы, гладкую белую кожу и голубые глаза, пристально смотревшие на меня даже на таком расстоянии. В первый раз, когда я ее увидел, на ней было белое платье из полупрозрачной ткани, переливавшейся в лунном свете. Сегодня она надела простое красное платье, а к волосам приколола желтый цветок из букета, который держала в руках.

Той ночью, когда Эталия спасла меня в Рижу, ее улыбка казалась мудрой и загадочной. А теперь она улыбалась как обычная женщина, которая рада видеть своего мужчину.

Я остановил коня, не доехав сотни ярдов, и спешился. Биргида, Наплакавшая реку, если ты и в самом деле святая милосердия, то пусть она отвернется. Пусть бежит в город и запрет дверь. Пусть ее соседи солгут и скажут мне, что она давно уехала, а еще лучше – пусть из городских ворот сейчас выйдет мужчина, высокий, крепкий, красивый, с корзиной еды и кувшином вина в руках. Пусть она повернется, заслышав его шаги, засмеется и подбросит в воздух цветы, а затем обовьет руками его шею и осыпет поцелуями. Пусть та ночь нежности, которую женщина подарила нуждавшемуся страннику, окажется лишь моей фантазией.