Николай Дронт - Придворный. Часть третья [СИ]

И вообще, почему Эдмунд не хочет принять должность военного министра и встать во главе могучей армии Хаора, а Лаура блистать при роскошном дворе своего отца? Ведь есть же пример - Её Светлость великая герцогиня Силестрия. Она государыня полностью независимой страны, но большую часть года проводила в Хаоре, в Жёлтом Дворце. В дворцовой жизни играла далеко не последнюю скрипку, хотя и не первую. Увы! Плутарх насплетничал, что Цезарь по сему случаю воскликнул: "Лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме!" и многие честолюбцы поддержали его. Наверное, Лауре перестала нравиться опека отца, и она сейчас захотела самостоятельности.

С Эдмундом понятно, Родина и Отчизна для него не пустые слова. Он многое сделал для удержания собственных земель, а вынужденный протекторат... Чем собственно мешает протекторат? После того, как великое герцогство встанет на ноги, появятся планы отказаться от постылого покровительства, возможно даже ещё оставшись в прибытке. Герцогство жены и остров в Колониях - чем не куш?

Как регулярно присутствующий на заседаниях Госсовета и лично наблюдающий за решением различных вопросов, могу сказать - я даже не карасик в мутных водах политики, а ёршик. Удачливый, шустрый, но главное моё достоинство - малоинтересный рыбам покрупнее. Позже, при удаче могу получить славу мелкого, но колючего политика. Пока сам меня не тронешь, не уколешься. Эдмунд - щука, не маленькая и не большая. Зубастая, сухая и костистая. В меру опасная, но годная для фаршировки или на котлеты. Лагоз же, да и Торан, плавали в этом пруду с детских лет и отращивали зубы под руководством лучших учителей. Их отнесу к сомам, которые не только других рыбёшек схарчат на раз, но при случае и лягушкой закусят, и раком полакомятся, и моллюском не побрезгуют, а бывает и птичкой, неудачно севшей на воду, пообедают.

Может я ошибаюсь, но что-то мне кажется, что наш король-батюшка просчитал зятя на много ходов вперёд. И как бы Эдмунд не трепыхался, он уже висит у тестя на кукане. Лагоз считает, что делает всё на благо дочери и государства, и совсем не хочет навсегда расставаться с землями. Хотя кто знает? Глядишь, найдётся и у великого герцога пара неучтённых карт в рукаве.

Моё баронство полностью под Хаором. Нет, можно надувать щёки и пыжиться, но для самостоятельного государства у меня слишком плодородная, а потому доходная, земля. Отбиться от быстрого набега или продержаться до подхода подмоги смогу, но не больше. Так что, моя роль в семейной сцене маленькая, и лезть в политику, имея на руках мелкие карты, не стану - знаете ли, походя, сожрут и не заметят.

Лидия

- Мамусик, хочешь я тебе дам по одной баночке?

- Не надо. И сама не мажься. Прибереги для случая.

- Ну! Когда он ещё будет! А Стах мне ещё пришлёт, правда?

- Даже не думай! Никаких просьб к барону! Он и так согласился подарить тебе розу. Хватит!

- На весеннее равноденствие будем срезать?

- Да. Для девиц это лучший срок. Сразу полное действие цветка проявится.

- А потом...

- Никаких потом. Я написала барону... Не прямо, а так... намекнула, что до полных шестнадцати лет тебе о замужестве даже думать нельзя.

- Почему так долго?! Ещё столько ждать!

- Ему и тогда ещё рано жениться, но для появления наследника баронства, могут сделать исключение. Думаю, отец пробьёт решение Дворянского Собрания. Если за это время парень не узнает тебя получше и не передумает связываться с такой оторвой.

- А я могу и без замужества, просто так ему бастардика родить. Или доченьку...

- Молчи! Ты говори, да не заговаривайся! Иначе отец живо тебя приструнит!

- Любовь - это не венчальный браслет и не веточка на семейном древе. Она... Она... Она как у тебя с папой. Он женился на тебе и не посмотрел, что ты не волшебница, а просто одарённая. Как ему бабушка ни ругалась, отец её не послушал. Зато у вас все дети сильные волшебники. А я ещё и воздушница в твою родню.

- Маленькая моя! Не торопись жить. Подожди, разберись в своих чувствах. Барон тоже должен созреть, чтобы сделать предложение. У него и другие кандидатки есть. Ранбранды свою девчонку ему сулят, а они герцоги.

- Зато я его люблю! И не торгую собой. Пусть берёт меня, какая есть.

Светские новости

Столица шумела. Два чрезвычайных события случилось сразу - назначение торжественного молебна с призывом Ангела и возвращение в Колонии графа Исвира. Причём до первого осталось чуть больше месяца, а второе случилось громоподобно - быстро, шумно и скандально.

Граф собрал на пирушку своих, говоря словами куплета из старого водевильчика, "друзей, приятелей, подруг и прихлебатей". Там благородно заплатил пару мелких карточных долгов, раздарил прорву мелких вещиц, произнёс прощальную речь и отбыл в порт. Именно тогда он и открыл, что убывает к отцу на остров, что там его ждёт женитьба на прекрасной туземной принцессе, что всегда будет помнить время, проведённое в кругу столичных друзей. Затем пробки из бутылок игристого стрельнули в потолок, пенистое вино полилось в бокалы и было выпито гостями до дна, а хрусталь разбился об пол на счастье.

С ночным отливом графский корабль отплыл навстречу заре. Гости остались гулять до утра. Красиво ушёл граф. И благородно. Да...

Днём забегали кредиторы. Оказывается, уехавший многим оказался должен. Сильно должен. Богатому легко получить кредит, и Исвир запускал по локоть руки в казну богатеев. Вроде разок мелькнуло какое-то облачко, случилась лёгкая задержка с выплатой, так ведь граф подарил актриске ЗОЛОТОЙ ночной горшок, лишь потому чуток не рассчитал. Кредиторы легко соглашались подождать до прибытия из Колоний содержания от отца. Если кто настаивал в получении, деньги тут же находились, а успокоенный денежный мешок открывался графу вновь.

Вот теперь Исвир уехал. Надолго. Быть может насовсем. Деньгодатели всполошились, сверили учётные книги и ахнули от величины долга. Покойный граф Иснадор, кутила, транжира, картёжник и повеса, промотавший своё графство, остался должен много меньше.

Покойный выдавал заверенные векселя, над которыми хоть можно порыдать. Отбывший оставил расписки вида - получил столько-то дукатов, а то и вовсе росчерк в расходной книге. Он же считался крайне богатым, ему все верили. Отдавал занятое по первому требованию. Однако оказалась, брал у одного, чтобы заплатить другому. В последнее время просил всё больше и чаще, не обращая внимания на требуемую заимодавцами лихву. Те ждали скорого прибытия корабля с золотом. И что теперь с его автографами делать? Расписка не вексель, её не опротестуешь - получил и получил, а зачем давали? Потаскаешься по судам за своими деньгами. Да и отсудишь ли?

Впрочем, в салонах ахали, Исвиру дивились, но не сильно-то и ругали. Граф все долги чести заплатил своевременно, а ростовщики за риск проценты дерут. Этих кровопийц не жалко. Невестам надежд не давал, не обручался, наивные головки не морочил.