Стивен Эриксон - Дань псам. Том 1 [litres]

О да, мудрецы могут сколько угодно спорить о том, кто все-таки виноват, но отрицать чудовищную глубину раскола никто не станет. Что это – запоздалая попытка залечить древнюю рану? Подобное виделось Спинноку немыслимым. С другой стороны, выложить терондаи – Незримое Солнце в вихре ониксовых языков пламени – приказал лично Аномандр Рейк.

Если у проявления Куральд Галейна в этом мире и было средоточие, то именно здесь. Спиннок, однако, не чувствовал присутствия Пути, не ощущал даже призрачного дуновения силы. Он пересек залу и вышел к витой костяного цвета лестнице. Над ней качался круг света от фонаря.

Двое слуг из расы людей намывали алебастровые ступени. Завидев приближающегося тисте анди, они отпрянули в сторону.

– Осторожно: мокро, – пробормотал один.

– Зачем вы здесь вообще моете? – заметил Спиннок, проходя мимо. – Во дворце от силы обитает пятнадцать душ.

– Это точно, господин, – кивнул слуга.

Тисте анди остановился и оглянулся.

– Тогда зачем? Только не говорите, будто вам кастелян приказал. Не поверю.

– Нет, господин, никто нам не приказывал. Мы, того, просто заскучали.

Усмехнувшись, Спиннок продолжил свой путь наверх. Эти короткоживущие создания не переставали его удивлять.

Дорога к покоям Сына Тьмы пролегала через длинные коридоры, гулкие и пустые, с распахнутыми неохраняемыми дверями. Скромный штат писарей и прочих бумагомарак, подчиненных кастеляну, трудился на главном этаже. Повара, кухарки, прачки, блюстители очагов и зажигатели свечей обитали и работали на нижних этажах. Здесь же, наверху, царили темнота и одиночество.

Своего владыку Спиннок Дюрав нашел в вытянутой зале, обращенной в сторону Черноводья.

Тот стоял лицом к хрустальному окну, занимающему всю стену и выходящему на залив. Длинные белые волосы поблескивали серебром в приглушенном свете, отраженном от множества граней. Драгнипура, однако, при хозяине не было.

Сделав три шага, Спиннок остановился.

– Как игра? – спросил Аномандр Рейк, не оборачиваясь.

– Вы снова выиграли, владыка, хотя пришлось попотеть.

– Врата?

Спиннок невесело усмехнулся.

– Когда ничего больше не остается…

Аномандр Рейк кивнул – или просто опустил голову, потому что его внимание привлекло что-то у берега: рыбацкая лодка или гребень какой-нибудь грандиозной твари, обитающей в бездонной пучине Черноводья. Впрочем, последовавший за этим вздох сомнений не оставлял.

– Спиннок, мой старый друг, отрадно видеть твое возвращение.

– Благодарю, владыка. Мне тоже было приятно окончить скитания.

– Скитания? Что ж, полагаю, такая точка зрения вполне возможна.

– Вы отправили меня на некий материк, владыка. Чтобы разобраться в мириадах тайн, окутывающих его, потребовалось… изрядно поскитаться.

– Я долго размышлял над подробностями твоего рассказа, Спиннок Дюрав. – Рейк продолжал говорить не оборачиваясь. – Вопрос, по существу, один. Надо ли мне отправиться туда?

Спиннок нахмурился.

– На Ассейл? Владыка, обстановка в тех местах…

– Хорошо, я понял.

Сын Тьмы наконец соизволил неспешно повернуться. Глаза его, казалось, сохранили отблеск хрустального окна, но затем померкли, как старое воспоминание.

– Значит, скоро.

– Владыка, в последний день, за лигу от моря…

– Что?

– Я потерял счет, скольких мне пришлось убить, чтобы добраться до того пустынного берега. Когда я зашел на глубину и приготовился скрыться под волнами, весь залив был багровым от крови. То, что я вообще пережил эти злоключения…

– Неудивительно. Говорю тебе как владыка, – перебил его Аномандр Рейк с легкой усмешкой, которая тут же пропала. – Похоже, я жестоко злоупотребил твоими талантами, друг.

Спиннок не удержался, вскинул голову.

– И потому, значит, меня отправляют на покой повелевать деревянными и каменными армиями на залитым элем столе? День за днем, заплывая жиром и теряя амбиции?

– Разве не это называют заслуженным отдыхом?

– Порой ночи бывают невыносимы, владыка.

– Твои слова об амбициях заставляют меня перенестись в далекое-далекое прошлое, где мы с тобой…

– Где я наконец узнал свою судьбу, – произнес Спиннок без единой нотки горечи в голосе.

– Подвиги без свидетелей. Героические свершения, наградой за которые была только благодарность.

– Оружие следует обнажать, владыка, иначе оно ржавеет.

– Если его обнажать слишком часто, оружие тупится и покрывается зазубринами.

Услышав эти слова, плечистый тисте анди склонил голову.

– В таком случае, владыка, оружие убирают и ищут новое.

– Время тому еще не настало, Спиннок Дюрав.

Спиннок снова поклонился.

– Мое мнение, владыка, таково, что в обозримом будущем нужды отправляться на Ассейл у вас нет. Безумие, царящее там… не покинет его пределы.

Аномандр Рейк вгляделся в лицо Спиннока и кивнул.

– Продолжай играть, мой друг. Пусть король побеждает. Пока… – И, не договорив, он снова обратился к хрустальному окну.

Спиннок прекрасно знал, какие слова остались невысказанными. Поклонившись в третий раз, он вышел из залы и закрыл за собой дверь.

По коридору медленно плелся Коннест Силанн.

– А, – произнес он, завидев Спиннока. – Наш владыка у себя?

– Да.

Ответная улыбка на лице старого кастеляна не обрадовала Дюрава. Уж слишком она была натянутой и вызывала скорее сочувствие и стыд. И если первое Коннест вполне заслужил, будучи великим магом, который пожертвовал своей силой ради остальных, то второе – нет. Но что такого мог сказать Спиннок, дабы облегчить горестную долю соплеменника? Ничего, одни банальности. А если попробовать что-нибудь… резкое, вызвать не самоуничижение, а отпор?…

– Мне нужно с ним поговорить, – произнес Коннест, подходя к двери.

– Он будет очень рад, – выдавил из себя Спиннок.

Кастелян снова улыбнулся.

– Не сомневаюсь. – Он молча посмотрел в глаза Дюраву. – У меня для него отличные вести.

– Правда?

Коннест Силанн поднял засов.

– Правда. Я нашел, кто будет нам поставлять трупных угрей.

– Владыка того, Сын сего – какая разница?

Мужчина закончил чистить плод ножом-напальчником и скинул кожуру на мостовую.

– Главное, что он не человек, так ведь? – продолжил он, обращаясь к собеседникам. – Просто очередной темнокожий урод с мертвым взглядом, как у остальных.

– Любишь расставлять все по местам, погляжу? – сказал второй и подмигнул третьему, который до сих пор не проронил ни слова.

– Я много чего люблю, уж поверь, – проворчал первый, отрезая от плода по кусочку и отправляя себе в рот.

Подошла разносчица, поправила фитиль в лампе и снова утонула в сумраке.

Троица заседала в одном из новеньких уличных ресторанов, хотя называть этим словом кучку столов с неодинаковыми стульями чересчур благородно. Кухней вообще служила старая повозка под полотняным навесом, а лошадиное корыто было переделано под жаровню, вокруг которой крутилась семья из нескольких человек – одновременно владельцы и обслуга.