Элтэнно Хранимая Звездой - Хозяин Острова

— Нет, — уверенно солгала девушка.

Рельефный и в меру мускулистый торс определённо притягивал женский взор. Спортивных подтянутых парней не так уж часто можно было встретить в повседневной жизни, а не в спортзале. И уж когда мышцы не наигранно качались для привлечения внимания, а были просто полны природной силы…

Она почувствовала, что электрическая искра, пробежавшая за время короткого поцелуя, готовилась разгореться вновь, и заставила себя думать на более приличествующие темы.

— Просто… В Храм идём всё же.

— И? — казалось, не понял Риэвир.

— Ну, так там жрицы. Непристойно как-то.

— Чем непристойно? Почему вид человеческого тела должен быть неприличным? Тем более что я всё ещё в брюках, — он недовольно и с подозрением осмотрел ближайшие ветви деревьев, но птиц по близости вроде бы не было больше. Инга же подумала, что стоило вспомнить о пословице: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят». И, пожав плечами, последовала за спутником по левой тропе у развилки с камнем.

— В прошлый раз я пошла по правой, — задумчиво сказала она.

— Выходит, твоя сумочка где-то в той стороне?

— Возможно. Я тогда заблудилась… Хотя, если верить твоему брату, то я до сих пор путаю реальность с воображением. Даже это могло мне уже только мерещиться!

— Не переживай. Тебе что-то померещилось. Ты кому-то померещилась. И что мы все, как не чей-либо сон? — он подмигнул ей и уже более серьёзно добавил. — Ребята знают о твоей пропаже, но пока никто сумку не увидел. Может, хоть какие-нибудь подробности расскажешь? Вдруг запомнила что приметное?

— Попробую, — согласилась Инга, углубляясь в собственные воспоминания. Наиболее ярким моментом в них являлись мёртвые твари, но она благоразумно не стала озвучивать ничего про них. — Я сумку потеряла у края небольшой поляны. Там деревья такие здоровые были и, вроде как, ручей. На саму дорогу как-то вообще не скоро выбралась. Так что возле самых троп искать, наверное, бесполезно.

— Во даёшь, потеряшка! Неужели и правда кроме деревьев и ручья нечего вспомнить?

— Увы, но нет. Я вообще плохо ориентируюсь даже в знакомых местах.

— Значит, ты воистину мастер блужданий. Профи своего дела! — искренне восхитился Риэвир и с сожалением произнёс. — Мне бы так. Я здесь уже давно каждый укромный уголок знаю.

— Тогда тебе надо на другой континент.

— Нет. Моё место здесь.

Голос островитянина прозвучал с некой тоской, но твёрдость слов подсказывала, что не ей было его переубеждать. Поэтому Инга спросила:

— И далеко до Храма идти?

— Не особо. Если не снизим темп, то чуть более получаса.

— Вы не задумывались об аренде велосипедов на самих небесных островах? Или каких-нибудь небольших машинках, вроде как для гольфа? — измученным голосом простонала девушка.

Ей казалось, что за последние дни ей довелось пройти не меньше, чем за все свои предыдущие годы жизни. Семейные походы давно остались в прошлом, да и были они просты. Поездка загород на электричке, пара часов блужданий по утоптанной тропинке и запыхавшаяся мама объявляла на понравившейся полянке привал, расстилая огромное покрывало. Короткие романтические прогулки по паркам в более зрелом возрасте быстро завершались желанием перекусить в ближайшем кафе. А городской суетливый темп предлагал превосходную альтернативу ходьбе в виде всевозможных быстрых видов транспорта, да и горожане по вечерам, вместо блуждания по улицам, устремлялись в специально для того и созданные фитнес-клубы на беговые дорожки.

— Тогда можно не сам Остров посещать, а фильм про него на диване смотреть. У вас же технологии такие, что чуть ли не полный эффект присутствия!

— Это не то.

— Верно. Чтобы насладиться и вкусить всё окружающее пространство нужно пройтись своими ногами, прикоснуться собственными руками, вдохнуть иной воздух, прислушаться к сердцу… Зрение — лишь одно из чувств, помогающих воспринимать мир. И оно далеко не самое важное.

— То есть всё это только ради самих же туристов? — скептически отнеслась к услышанному Инга.

— Конечно!

— Ну, вы и… — начала было она, намеренно напоказ поправляя фильтр в ноздре, но Риэвир невозмутимо продолжил, как будто бы и не слышал её слов:

— Тем более так меньше вероятность, что кто-либо упадёт с обрывов. А то от восторга и страха у многих голова кружится. Так что статистика предотвращённых несчастных случаев не позволяет.

— Статистика, — фыркнула девушка. — Самое бредовое знание.

— И это говорит мне учёный? — удивился парень. — Мне казалось, что наука и создана, чтобы классифицировать всё и вся на свете.

— Да. Просто чаще всего для таких классификаций люди готовы надуманно придумывать критерии и под них строить свою схему. И абсолютно не учитывают другие нюансы.

— Не особо понимаю, о чём ты.

— Давай на примере. Вот, скажем, статистика гласит — восемьдесят процентов женщин любят танцевать вальс. И что? Разве если ты пригласишь десять разных девушек, то только две откажутся что ли?

— В смысле кто-то откажется? — деланно надулся Риэвир.

— Я пытаюсь сказать, что кто-то сделал опрос и успокоился. Разве стал бы он учитывать социотипы? Или жизненный опыт? Уровень образования? Настроение? Хобби этих женщин?

— Вряд ли.

— Тогда что даёт эта информация? Что какому-то исследователю повезло наткнуться на женщин, обожающих танцевать? Потому что если сменить исполнителя, то цифры станут иными. И поэтому я и считаю, что статистика — не более чем псевдознание.

— Это я понял… Но неужели и правда восемьдесят процентов женщин вальсировать предпочитают? — задал свой вопрос собеседник по этой тираде с максимальной заинтересованностью в голосе.

Девушка лишь горько вздохнула и замолчала. Ноги гудели. Похоже, это стало для них уже привычным состоянием. Так что следовать напутствию Риэвира и ценить красоту момента именно соприкосновением ступней к каменистой почве — не получалось. В остальном же островитянин вполне казался правым. Ласковый лёгкий ветерок, приносящий вместе с дуновением нежный аромат цветов, обволакивал и кружил голову воздушным счастьем, несмотря на надетые фильтры. Терпкая кора деревьев, эластичная и шершавая одновременно, оставляла крошечные кусочки пыли и трухи на перчатках. Бархатные лепестки подаренного простенького (и по уверениям безопасного) цветка между пальцев дарили ощущение восторга, как и его переливающаяся серебристо-голубая пыльца, осевшая на платье.

Можно делать фотографии. Можно изумляться красоте картинок. Но неподдельный восторг и восхищение остались бы именно с тобой, а не достались кому-то. Только ты сам, глядя на цветное изображение, смог бы унестись мыслями в это загадочное где-то и вновь, опираясь уже не на зрение, а на память всего тела, перенестись. Вернуться. Пройтись по знакомым тропам. А, открыв глаза, восхищённо и взволнованно прошептать собеседнику: «Это было настолько прекрасно, что невозможно описать человеческими словами». И действительно. Некоторые моменты нельзя передать. Как объяснить восторг, охватывающий тебя, когда ты радуешься под проливным дождём и подставляешь лицо ниспадающим тяжёлым каплям? Или, обжигая руки, перекидываешь почерневшую печёную картошку из ладони в ладонь, а потом ешь с крупной солью, пачкая углём и лицо, и одежду?