Борис Иванов - Знак Лукавого

Вот, например, что это за унылый всадник не торопясь трусит справа от меня? Конечно, это тень Кунни, но усталое воображение приписывает ему уж совсем какие-то неузнаваемые черты… Можно позволить себе пофантазировать в том духе, что это – тень кого-то из путников, заблудившихся, как и мы, в этой светящейся мгле, да так никогда и не вынырнувших из нее… Или…

Какой это, впрочем, Кунни?! Кунни – вот он, обрисовался в тумане передо мной. И он вовсе не восседает на своем скакуне, а терпеливо тащит того под уздцы! И он тоже, как и я, подозрительно косится на неспешную тень всадника, все приближающуюся к нам и – по законам оптики тумана – становящуюся тем не менее все меньше и меньше…

Но ведь это и не моя тень! Я тоже не скачу верхом! Я точно так же, как и Кунни, спешившись, практически волоком тащу упрямую скотину по крутому склону! Но ведь не призрак же это в конце концов! Просто еще одна жертва чертовой светящейся мглы…

– Эй! – окликнул я незнакомца.

– Тише… Тише, маг Сергей, – ответил мне из тумана голос, искаженный здешним эхом, но вполне узнаваемый. – Здравствуйте, ребята.

– Здравствуй, Шон! – тихо ответил я.

* * *

– Продрогли? – осведомился Шон, спешиваясь и извлекая на свет уже знакомую нам флягу с «дурификатором».

Я принял ее в руки не без содрогания, но уже первый глоток показался мне живительным. Но жизненный опыт подсказывал, что в том состоянии, в котором я пребывал сейчас, третий глоток может уложить меня наповал. Поэтому я ограничился вторым и передал фляжку Кунни. Мы – трое – вместе с нашими конями составили неправильный кружок, не без труда удерживавшийся на коварном косогоре.

– Никто не приходил к тебе, чтобы взять Золотой Знак? – спросил Шон.

Я отрицательно помотал головой.

– Никогда не снимай его! – повторил Шон свой давний наказ. – Рано или поздно этот человек придет. А теперь возьми это. – Он протянул мне мой кожаный кисет с давешней монетой. – Отойдем в сторону, – посуровевшим голосом сказал он. – Твой помощник простит нас…

Я не стал лицемерить и лопотать что-то о том, что у нас с Кунни нет секретов. Я просто последовал за Шоном. Через полсотни шагов он остановился и тихо спросил:

– Ты догадываешься, что там тебе нацарапали Темные?

– Догадываюсь, – коротко ответил я. – Они хотят вернуть себе Темный Арсенал. В обмен на моего брата. Шон покачал головой – чуть сокрушенно:

– Выходит, я напрасно тратил время и досаждал нашим специалистам… Ты все-таки читаешь руны Темных…

«Значит, не таким уж он меня магом считает на самом деле, – отметил я про себя. – И все же хорошо бы знать, кто для Шона эти „наши“?»

– Пока только учусь, – отозвался я. – А сейчас я всего-навсего догадался. Просто, оказывается, все здесь хотят от меня одного и того же.

– И как ты смотришь на это? – сурово спросил Шон. – Ты собираешься выполнить это условие?

– Мой брат уже не у Темных, – ответил я без должной, правда, уверенности в голосе.

– Значит, и это ты знаешь… – с какой-то очень знакомой мне по прошлой жизни на Большой Земле интонацией произнес Шон. – И тебе уже сделали то предложение, на которое я намекал в своем письме?

– Да, сделали, – не стал я врать.

– Твое решение? – требовательно спросил Шон.

– Простите меня, – сдавленно произнес я, преодолевая растущее внутри меня напряжение, – но я даже не знаю, с кем говорю…

Мне показалось, что на какую-то долю секунды мой собеседник потерял контроль над собой, но, если это и было так, он почти молниеносно взял себя в руки. И резко сменил тональность разговора:

– А ты отдаешь себе отчет в том, какую опасность представляет этот Арсенал? Не только для здешнего края, но и для твоего родного мира – для того, что здесь называют Большой Землей?

– Давайте определимся, – как можно более решительно сказал я. – И не будем говорить намеками. Если вас послали те, кто представляет интересы Большой Земли, докажите это. Здесь почти за каждым, кто обращается ко мне, могут стоять Темные. Или бог знает кто еще…

– Ну что ж… – коротко вздохнул Шон. – Определимся. Сейчас и здесь доказать тебе, что я – не верблюд, просто не могу. Но… Очень скоро ты такие доказательства сможешь получить. Мы догадываемся… Да какое там догадываемся! Мы знаем, что ты ввязался в очень сложную игру. И скоро эта игра может взять тебя в клещи. В самые настоящие железные клещи! И когда ты поймешь это, то, если успеешь, конечно, дашь нам сигнал. Тебе придут на помощь. И тогда ты уяснишь, кто есть кто в этой игре. На, держи свою палочку-выручалочку…

Он достал из внутреннего кармана и протянул мне потрепанную книжку – немногим больше, чем ладонь, размером – в твердом переплете. Тяжеленькую. Я повертел невзрачный фолиантик в руках и удивленно уставился на Шона.

– Это что – заклинания? – спросил я с недоумением.

– Считай, что да, – усмехнулся Шон. – Держи книжицу при себе и не отдавай ее никому ни при каких обстоятельствах. Скажи, что это – записи, нужные тебе по работе. Кстати, действительно почитай, что там понаписали наши специалисты по здешней магии. Но особенно глаза этой книжечкой не мозоль. А когда окажешься у Врат Арсенала или когда тебя прижмет, сделаешь вот что…

Он осторожно взял книжку из моих рук и прикоснулся пальцем к потертой тисненой виньетке на переплете.

– С силой нажмешь на вот этот рельеф. Почувствуешь хруст. Это заработает радиомаяк. Он вмонтирован в переплет. Наши выйдут на тебя от силы за полчаса. Ты все понял?

– Понял, – ответил я. – Но предупреждаю честно: я включу эту штуку только тогда, когда пойму, что хуже быть уже не может.

– Пусть так, – устало бросил мой собеседник и молча зашагал к своему коню.

Молча вскочил в седло, молча кивнул нам обоим и молча исчез за пеленой начинающего, слава богу, редеть тумана, каким-то чудом удерживая равновесие на предательски крутом склоне.

И снова Кунни не задал мне ни одного вопроса.

* * *

Солнце таки справилось с туманом и к здешнему условному полудню выжгло его весь. Хрен, впрочем, оказался не слаще редьки: промозглая сырость сменилась сначала парящей жарой, а затем изнуряющим зноем. Мы за этот долгий день устроили пару привалов – оба у случившихся по дороге ручьев – уже не для того, чтобы согреться и обсушиться, как мечтали о том с утра, а чтобы напоить коней, напиться самим и проглотить чего-нибудь из заготовленной в дорогу еды. С постоянно набегающим желанием заснуть на диком солнцепеке приходилось бороться, как с врагом.

Белые скалы весь этот день представлялись мне некой недостижимой целью, подобной линии горизонта – видимой, но как бы существующей в каком-то другом мире.

Когда же наконец Белые скалы предстали перед нами вплотную и мы просто-напросто как-то незаметно оказались среди них, это показалось мне то ли чудом, то ли оптическим обманом. Словно чтобы подтвердить это ощущение, солнце к тому времени успело превратиться в огромный, сплющенный багровый шар, колышущийся над горизонтом, будто в сомнениях – покидать ему небосклон или задержаться на нем подольше.