Марина Эльденберт - Парящая для дракона [litres]

– Слушай! Ты давно заходила в соцсеть? На меня пять тысяч подписались, когда про отца объявили.

Я закатила глаза.

– Лали! Представляешь, что будет, когда…

– Силь!

Повторно надуться сестра не успела, нас снова прервала Ингрид. То, что она не в духе, было понятно по едва уловимо сведенным бровям (сильнее они у нее не сходились, потому что мачеха регулярно делала инъекции молодости).

– Девочки, – сказала она, – я же просила не опаздывать к ужину.

– А мы и не опаздываем, – тут же нашлась Сильви. – Просто Лали долго спала…

Спасибо, сестра.

– Но я ее разбудила, и мы уже идем.

– Чудесно, – произнесла Ингрид ровно тем самым тоном, которым могла бы сказать «отвратительно». – В таком случае приводите себя в порядок и спускайтесь.

– Уф, – выдохнула Сильви, когда за ней закрылась дверь. – Достала со своими ужинами! Что не так, если я поем отдельно чуть раньше или чуть позже?

Вопрос был риторический. Ингрид нигде не работала и проводила дни в салонах красоты, после чего возвращалась домой и высматривала новомодные тенденции во всех сферах, до которых могла дотянуться. Недавно она где-то вычитала, что для сплочения семьи необходимо хотя бы совместное времяпрепровождение за ужином (а в идеале еще за завтраком и обедом). В итоге мы, находясь в «переходном периоде к совместному трехразовому питанию», собирались вечером за столом (особенно по этому поводу возмущался отец), а если не получалось, потому что у него была важная встреча, истерить начинала Ингрид. Учитывая, что, когда психовала Ингрид, после начинали психовать все (ее психоз, видимо, передавался воздушно-капельным путем), проще было действительно поужинать вместе.

Поэтому Сильви убежала переодеваться: девушка должна выглядеть элегантно даже у себя дома за ужином, а я уставилась в зеркало. Слегка растрепанные, но все еще льющиеся по плечам крупными волнами волосы расчесала, надела платье, в котором можно чувствовать себя комфортно, а не сидеть, как будто ты проглотила палку.

– Все будет хорошо, – пообещала себе.

Папа поймет.

Нет, правда, поймет. Тем более что с образом Ландерстерга как-то не вязался разговор в стиле: «Ваша дочь сказала, что вы насильно решили выдать ее замуж», – а просто отказ… Ну, к отказу надо быть готовым. Если честно, я испытывала ощущение легкости по поводу того, что все так быстро закончилось. Облегчение, никак не связанное с тем, что внутри что-то тоненько цапнуло при мысли о том, что мы больше не встретимся.

И с тем, что ладонь снова опалило пламенным льдом.

К счастью, эта страница моей жизни навсегда останется в прошлом, и завтра я снова стану просто студенткой, у которой на носу зачеты и защита диплома. И кастинг в «Эрвилль де Олис»!

С этой мыслью я выпорхнула из комнаты, чтобы услышать внизу голоса. Отца, Ингрид и… брата?! Даргел исключался из «общего» ужина по той причине, что уже давно жил отдельно, но сегодня, видимо, решил заглянуть в гости. Не заметила, как оказалась сначала на лестнице, а потом – уже с визгом – в его объятиях. Под неодобрительным взглядом Ингрид обхватила его руками и заглянула в глаза снизу вверх.

– Лали, – мягко произнес брат, целуя меня в макушку.

Имя Лали, кстати, придумал он. Точнее, он говорил, что я так себя называла, когда училась разговаривать, и с тех пор оно ко мне прилипло.

– У-у-у, какой ты стал большой, – насмешливо произнесла я.

В ответ брат легонько щелкнул меня по носу.

– Чем обязаны?

– У нас сегодня большой день, – вместо Даргела ответил отец, и я вопросительно посмотрела на него. Кажется, папа на меня совершенно точно не злился.

– Большой день? – Сильви присоединилась к нам.

– Да. – В голосе отца звучала гордость. – Сегодня Лаура стала невестой. Дочка, ты молодец. Поздравляю!

Все, что сегодня произошло, кажется мне бредом. Или сном. Поэтому я упускаю момент, когда можно было спросить: «Что?!» – выпучив глаза на манер придушенной рыбки, и все по очереди бросаются меня поздравлять. Сначала – Сильви, которая виснет на нас с Даргелом, как елочное украшение, и кричит мне в ухо: «Я знала, что моя сестра самая лучшая!»

Потом Ингрид, которая говорит в своей манере (очень сдержанно):

– Поздравляю, Лаура.

И даже брат, который всегда знал меня как облупленную, произносит это драконово:

– Поздравляю.

А я понимаю, что мне нечем дышать. Настолько нечем, что я выворачиваюсь из рук и со словами:

– Сейчас вернусь, – бросаюсь в сторону гостиной.

Там есть балкон: огромный, с панорамными окнами, и вид с него на заснеженный город просто потрясающий… был бы, если бы перед нашим домом не выросла еще одна высотка. Я стою, вцепившись в поручни, и пытаюсь осознать случившееся. А случилось именно то, что один дракон меня просто-напросто нагрел!

«Я вас услышал!» – говорили они. Они – в смысле его иртханейшейство, Торнгер Ландерстерг Первый, единственный и неповторимый.

И ведь как говорил, ископаемое! Так, что я повелась и поверила. Ни на секунду не усомнилась в том, что для меня все закончилось благополучно.

Морозный воздух впивается мне в кожу, остужая желание прямо сейчас набрать номер Ландерстерга (еще бы он у меня был) и поинтересоваться, с какой радости меня осчастливили величайшей честью. Я уже почти готова это сделать, когда на балкон выходит Даргел.

– Лали? – Он набрасывает мне на плечи пиджак, на мгновение возвращая в приемную его иртханейшейства, и у меня перед глазами мелькает лицо Ландерстерга. Резкая линия бровей, прямой взгляд в упор, холодный и жесткий. – Все в порядке?

Я поворачиваюсь к брату. Даргел у нас в семье единственный темноволосый, он пошел в маму. Из-за этого, когда мы появляемся где-то вместе (там, где нас не знают), отовсюду доносится: «Красивая пара». Мы с ним тихо хихикаем, но сейчас мне не до смеха. Я смотрю в его фиолетовые глаза и думаю о том, что могу вот прямо сейчас все ему рассказать. Признаться, что я не собираюсь замуж за Ландерстерга, что все это – грандиозная ошибка, потому что одного высокопоставленного дракона перемкнуло. И пусть у брата своя практика. У него только-только начинается карьера, но я точно знаю, что он однозначно примет мою сторону. А это значит – ссора с отцом, испорченный вечер и полная задница, выражаясь словами Рин. Рин, в отличие от меня, не стесняется в выражениях, и сейчас мне тоже не хочется стесняться. Все, что мне хочется, – это поговорить с Ландерстергом и сказать, что я о нем думаю.

О нем и о его «я вас услышал»!

– Да. Просто это было несколько неожиданно. – Приподнимаюсь на носочки и целую брата в щеку. По его глазам вижу, что он не готов закончить этот разговор, поэтому закрываю его сама. – Пойдем? А то у Ингрид случится дергоглазие, если мы опоздаем на ужин.