Наталья Лисина - Фреи не плачут, или Оставьте принца себе [СИ]

Бежать… бежать туда, к маме и папе! Они непременно должны быть ещё живы. Они просто не могут умереть, не могут бросить её, Ирэн, в этом мире одну!

Истошные крики разрывали связки, глаза слезились от дыма, но девочка продолжала биться в барьер, словно птенчик в клетке. Она разбегалась и врезалась в невидимую стену, изо всех сил стучала по ней кулаками, приказывала и молила, кричала и шептала, охрипнув… всё было бесполезно. Невидимое препятствие оставалось безучастно к её действиям.

Всего в какой-то паре метров от Ирэн погребал под своими обломками два бездыханных тела некогда любимый девочкой дом. Огонь плевался искрами и насмешливо фыркал, глядя на метания маленькой принцессы. Сейчас он был похож на огромного голодного монстра, с жадностью уничтожавшего всё, до чего только могли дотянуться его щупальца.

Задыхаясь, девочка смотрела на безумство пламени и не могла отвести взгляд. Волны отчаяния и нестерпимой боли разрывали маленькое сердце, а разбитые в кровь ноги и руки сильно саднило. Лёгкие будто разрывались на части. Ирэн, не замечая этого, только сильнее впивалась в собственные плечи ногтями. Сидя на земле и мелко дрожа, она не отрывала безумного взгляда от обломков их с родителями дома.

Душераздирающие вопли вырывались из её горла вместо слёз, а Сила уже давно вышла из-под контроля и кружила вокруг, замораживая всё живое. Очень скоро вокруг пепелища неистовствовали вьюги, и огромные сосны и ели превратились в неподвижных ледяных великанов. В этом лесу теперь навсегда поселится зима… Единственными яркими пятнами на фоне белоснежного полотна были угольно-чёрный след пожара и огненно-рыжие волосы девочки.

Лес умер, и время тут будто остановилось. Только крики Ирэн то и дело нарушали царившую в воздухе тишину. Девочка ещё долго продолжала кричать, не замечая того, как проходят часы, умирая с каждой секундой снова и снова. И закончилось это лишь тогда, когда в её выжженной душе не осталось ничего, кроме такой же ледяной пустыни, как в лесу.

Улица встретила меня приятной прохладой и тишиной. Только пара собак брехала где-то вдалеке. Лейкан крепко спал, отдыхая от вечной человеческой суеты и шума. Это было то великолепное время суток, когда ещё не открылись пекарни и не оповестили о начале нового дня петухи, но уже видели седьмой сон все любители ночной жизни.

Я зачерпнула из большой бочки с водой горсть и плеснула себе в лицо, даже не поморщившись от её ледяной свежести. Тут же почистила зубы, стараясь не обращать внимания на собственное отражение, но всё равно краем глазом замечала, как на меня смотрит нечто хрупкое, воздушно-невесомое, с тонкими чертами лица, большими кукольными глазами небесного цвета и непослушной копной ярко-рыжих волос. Огненных волос.

Горько усмехнулась, вспомнив тот пожар шестилетней давности. Казалось, мои волосы — это не что иное, как насмешка судьбы. Будто боги решили немного поиздеваться над собственным созданием.

Умывшись, я вернулась в таверну, носящую гордое название «У Грога». Грог — это хозяин заведения, старый тролль, потерявший жену и единственную дочь. Он принимал на работу всех, у кого в жизни тоже случилась та или иная трагедия, так что персонал здесь был не самый жизнерадостный. Хотя все мы очень благодарны Грогу, ведь он подарил нам возможность жить. Кто знает, где оказались все мы, если бы не этот зеленокожий монстр с добрым сердцем.

Мы с Грогом познакомились случайно. Столкнулись на улице, когда я пришла в этот город в поисках крова и надежды на будущее. Мне было всего двенадцать тогда. Тролль однажды сказал, что, увидев одинокую маленькую девочку с мёртвыми глазами, не мог поступить по-другому. Он привёл меня в таверну и предложил работу посудомойщицей.

С тех пор прошло шесть лет. Первого снежника мне исполнилось восемнадцать, а это значит, что пришла пора обряда инициации. Это своего рода получение паспорта и билет в новую жизнь одновременно. Во время этого обряда всего-то и надо, что коснуться волшебного камня, Оракула. Он и определяет дальнейшую судьбу людей и нелюдей. Как это происходит? Просто камень меняет свой цвет в зависимости от доминирующих качеств проходящего инициацию.

Уже сегодня начнётся моя новая жизнь. Имя, внешность, всё изменится. Передо мной откроется множество дверей. Одна из них будет вести в Академию Светлой и Тёмной Магии, куда я и отправлюсь. Квалифицированные маги имеют много связей. Кто знает, быть может, с их помощью мне удастся найти убийцу родителей.

За этими мыслями я успела одеться и последний раз проверить свой нехитрый багаж. Сунула за голенища сапог два кинжала, ещё четыре метательных спрятала в рукава. Ножен не было, но я не беспокоилась о возможных ранениях. На лезвиях кинжалов лежали чары, которые не позволяли нанести вред хозяину. Оружие моё было плохонькое. Пожалуй, только клинок, подаренный когда-то отцом, действительно мог выстоять в настоящем бою, но иного у меня не было. Даже на такой нехитрый арсенал денег, которые я скопила за шесть лет работы в таверне, едва хватило. Большая часть заработанных средств уходила на учебники по магии.

Спрятала глаза под широким капюшоном куртки из драконьей чешуи. Её мне подарили на день рождения ребята, которые работали в таверне. Помню, тогда я долго смеялась, сидя в своей комнате: дракону подарили куртку из чешуи собрата! Радовал только тот факт, что ни один крылатый ящер ради этой куртки не умер. Они самостоятельно линяли, когда чешуйки становились слишком твёрдыми и мешали двигаться. Пару веков назад драконы-оборотни приспособились собирать ороговевшие чешуйки и использовать их в создании одежды. Она же играла роль брони.

У входа в таверну уже выстроились все, кто в ней работал. За стойкой аккуратно составлял деревянные кружки Грог. Я бесшумно подошла к строю из персонала и, последний раз обведя всех взглядом, молча кивнула. Не люблю долгих прощаний, и так горло сжало спазмом. В такие моменты я радуюсь тому, что фреи не могут плакать.

Два разносчика последовали моему примеру. Молодой вихрастый парень и его отец без слов наклонили головы, копируя мой жест. Пузатый повар с редкой бородкой крепко пожал руку, а его жена прижала меня к груди и щедро оросила слезами мою макушку. Я только втайне порадовалась, что леди Дирона решила не использовать мои неровные пряди вместо носового платка.

Когда меня, полузадушенную, с трудом выцарапали из рук этой, несомненно, милой, но очень уж эмоциональной женщины, я уже находилась в практически невменяемом состоянии. Мощная зелёная ладонь пригладила мои вздыбившиеся волосы, а тёплые сухие губы коснулись лба.